Как Бляхер конструирует дальневосточную неоархаику
В прошлый раз мы говорили о том, что откат к неоязычеству (по большому счету - к любой архаике), неизбежно сопряжен с демонтажем христианства и невозможен без антигуманизма. Консервация вновь сформированного уклада невозможна без такой его модификации, которая изъяла бы из него все то, что позволяло бы двигаться по пути развития и породило бы в итоге христианство (иначе, зачем откатываться назад, если в итоге все обратно вернется?). Что подобная операция формирует не полноценный дохриситанский языческий уклад, а его оскопленный суррогат или, как сказали бы постмодернисты - конструкт. В принципе, эта схема справедлива для любого процесса вторичного упрощения: от христианства к язычеству, от современности к архаике, от Модерна к Контрмодерну, от капитализма к феодализму и т.д.
И в этом контексте, я счел важным разобрать интересный текст дальневосточного философа-постмодерниста и социолога Леонида Бляхера. Бляхер (lenya) помимо того, что является сторонником Дальневосточной Республики, активно в своих работах использует идеи Михаила Бахтина и теорию управляемого хаоса с примесью регионализма, как прикладные инструменты, позволяющие разрушить наличествующий общественный, политический и прочий уклады в стране, пустив все в распыл, а из образовавшиеся обломков уже затем на свой лад как-то начать что-то оформлять.
И вот что он говорит по поводу отношения между подлинной архаикой и архаическими конструктами:
«Уже лет десять пытаюсь как-то с помощью слов, понятных людям, определить "региональную специфику". Ту самую, которую привычно называют "рабским сознанием", "нашим Уралвагонзаводом" и прочими лестными эпитетами… Без нее все революции против тирании оборачиваются еще большей тиранией, а все проекты либерализации почему-то пробиваются "железной рукой" сквозь человеческие слезы, жертвы и страдания.»
Итак, обратите внимание, что Бляхеру нужна региональная специфика на Дальнем Востоке не абы для чего, а для «революции против тирании» и «либерализации». Отмечу, тут и далее он говорит об этой специфике, как о наличествующей реальности, скрываемой обществом. По факту же это не так, и Бляхер таким образом пытается вживить свои конструкты в сознание граждан, чтобы они воспринимались не как идея, а как объективный факт. Читаем дальше:
«Когда я пытался описывать фактаж, на который опираюсь, мне говорили: Это такая архаика. А я понимал, что оно не "архаика". Поскольку сам термин "архаика" предполагает, что оно когда-нибудь разовьется в модерн. А она не разовьется. Она уже знает модерн и не очень его хочет. Модерн вполне может оную архаику (данную конкретную) уничтожить, ликвидировав большую часть ее носителей. Но развить? Извините. Она из другой песни».
То есть речь о том, что у архаики нет «иммунитета» от модерна, а значит ее судьба - перерасти в этот самый модерн. То, что конструирует Бляхер - не просто знакомо с модерном, но и ненавидит его. А это, согласитесь уже не классическая архаика. Бляхер говорит о некой им формируемой региональной идентичности, но разве насаждаемое по всему миру неоязычество, Нью-Эйдж и прочие субкультурные формы не есть что-то подобное? Но что же из себя представляет это общество?
«…Они просто старательно и тщательно оградили свою свободу от государства. А свобода в государстве для них равноценна рабству…Им фиолетовы выборы. Просто потому… что любое государство - это казино. А выиграть у казино невозможно по условиям задачи… Для них закон (безразлично, хороший или плохой) - это высшая планка риска, за которой всякая разумная деятельность прекращается. Правила нужны и они есть. Просто формулируются эти правила иными средствами: ритуалом, мифом, понятиями и др. В этой ситуации бороться за "построение правового государства" примерно то же, что бороться за гордое право ношения ошейника с номерком…»
Как вам нравится формула: «свобода в государстве равносильна рабству» или «закон - высшая планка риска»? Мне это напомнило плач гностиков, которые всегда страдали от того, что демиургический мир так отвратителен и всё: от окружающей материи, до тела и даже души человека есть непреодолимый зиндан. Как они говорят: «тюрьма для духа». А законы, будь то законы мироздания или заповеди Божьи созданы лишь для того, чтобы сковать и поработить человека, заставив подчиняться гнусной воле злого Демиурга, сотворившего мир, который должен быть уничтожен, а все сущее раствориться в благом хаосе Абсолюта. Согласитесь, параллель не на пустом месте.
По Бляхеру, любой закон отменяется, на смену ему, как регулятору, приходят ритуал, миф и понятия (надо понимать, криминальные)! Но, во-первых, миф был ядром первобытной, архаической культуры (а значит, однозначно, речь о вторичной архаизации), а во-вторых, возврат к мифу, как с позиций современности - это есть ни что иное как фашизм!
Но ведь этим все не исчерпывается:
«…Они (мы) не могут понять, что такое "классовая (стратовая и др.) ненависть" или "солидарность". В отличие от обществ модернити, человек для них никогда не "типичный представитель своего класса", но всегда ОН - конкретный и единичный. С ним можно дружить, любить, ненавидеть, воевать. Но именно с вполне конкретным и уникальным.»
Речь о тотальном отчуждении: отменяются человеческие общности и солидарность, абсолютизируется атомизация. И никакая любовь тут уже не будет невозможна без солидарности, это ложь. Эрих Фромм по этому поводу говорил с отсылкой на католическую теологию, что такое состояние существования, в полном разъединении и отчуждении, не преодолеваемом даже в любви, называется адом. То есть все эти псевдогуманстические слова на самом деле носят совершенно противположный смысл.
«…Эти люди защищают свой конкретный и уникальный мир, который сегодня (это не значит, что так будет завтра) оказался слабее в средствах насилия, чем мир модерна…»
На Украине, которой завидует Бляхер этот мир «конкретного и уникального» насилия оказался сильнее. И мы видим результаты. Нам словами «не значит, что так будет завтра» намекают на нечто подобное? Бляхер ведь не отрицает насилие как таковое, он его осуждает лишь в адрес им конструируемой неоархаики. При чем с этой стороны насилием является закон и любые государственные ограничения.
«...А мир живой жизни за пределами модерна продолжает быть. Важен ли он? Да… Причем по совершенно земной причине. Модерн, да и постмодерн живы до тех пор, пока в их порах, в их прорехах живет мир единичных людей, мир спонтанных организованностей, мир понятий. Именно он обеспечивает человеческому сообществу устойчивость, воспроизводство самых простых человеческих отношений - доверия, дружбы, любви».
Здесь заявляется, что этот самый неоархаический мир, якобы существующий в порах модерна ни много, ни мало, обеспечивает устойчивость как модерну, так и постмодерну. Во-первых, как это соотносится с тем, что та самая конструируемая Бляхером «региональная специфика» преследует цели «революции против тирании» и «либерализации», то есть хаоса? Той самой мутной водички, в которой Бляхер надеется половить рыбку. Во-вторых, при чем тут постмодерн, который сам по себе является уничтожителем модерна на паях с той же самой неоархаикой, выступая ее союзником? Или же, Бляхер чего-то не договаривает и моя ассоциация слов Бляхера с гностицизмом верна?