Произведения мистера Шерлока Холмса
Здесь больше перечисление, но все же полезно для общего развития. Единственное, что мне не совсем понятно, почему отдельно не был упомянут труд "Полифонические мотеты Лассуса" и это название прозвучало применительно к "Картонной коробке", хотя мне кажется, что о нем говорилось в "Чертежах Брюса Партингтона".
Статья из 4 выпуска журнала Baker Street Journal
Произведения мистера Шерлока Холмса
Уолтер Клайнефелтер
УЧИТЫВАЯ, что в наши дни предпринимаются все усилия по поиску и оценке печатных произведений любого человека - если это личность , пользующаяся дурной или доброй славой, - который прикасался пером к бумаге или стучал по пишущей машинке с литературными намерениями, - можно было бы почти склониться к выводу, что произведениям ни одного из этих господ не удалось избежать изысканий книжных критиков и книжных сыщиков. Однако есть,по крайней мере, одно весьма очевидное упущение, которое следует приписать этим искателям названий и оценщикам литературных достоинств. Я имею в виду то, что они так и не взяли на заметку труды мистера Шерлока Холмса. Принимая во внимание явную значимость одних только его научных работ, столь вопиющая оплошность с их стороны, если это действительно оплошность, а не заговор молчания, почти превосходит все ожидания.
Они, конечно, не могут прикрыть это заявлениями о том, что никогда не видели ни одной работы с титульными страницами, на которых утверждалось бы авторство великого детектива-консультанта, не говоря уже о выражениях сомнения относительно того, действительно ли Холмс когда-либо занимался литературным творчеством. Такие уловки бесполезны. Все улики - веские, неопровержимые доказательства - против них. Пусть эти критики и библиографы отложат в сторону свои ошибочные предположения и необоснованные убеждения, и пусть они решат возместить, насколько смогут, свою оплошность.
А тем временем, чтобы они могли знать, что именно они ищут, необходимо только предоставить им в качестве руководства доказательства, которые они, по-видимому, упустили из виду, доказательства, состоящие из нескольких разрозненных ссылок, которые можно найти в различных отрывках, встречающихся в тексте Шерлокианского Канона, изложенных блаженной памяти достопочтенным доктором Джоном Х. Уотсоном. Из этих упоминаний можно составить, и расположить их в более или менее хронологическом порядке, названия всех литературных трудов, и про которые теперь можно с уверенностью сказать, что они вышли из-под пера мистера Шерлока Холмса:
1. “Книга жизни”.
Статья, анонимно опубликованная в журнале, без указания его названия и даты размещения, которую доктор Уотсон прочитал, нетерпеливо ожидая свой завтрак в памятное утро 4 марта 1881 года. («Этюд в багровых тонах»). Будучи изложением тех практических теорий науки дедукции и анализа, которые ему предстояло увидеть в тот самый день в действии с таким поразительным успехом при расследовании “нехорошего дела” в доме 3 по Лористон-Гарденс, и в течение последующих тридцати с лишним лет с аналогичными результатами, статья показалась ему “поразительной смесью разумных и бредовых идей” и “написанной лихо”, но, как он заметил Холмсу, “дикой чушью” и “ теорией некоего бездельника, сочинявшего... изящные парадоксы в тиши своего кабинета”. Читатель, вероятно, помнит, что Уотсон не особо далеко продвинулся в своем критическом анализе“Книги жизни”, до того, как Холмс заявил, что автором является он, а также рассказал о некоторых вещах, что разрешило большинство вопросов, которые беспокоили его соседа по квартире с тех пор, как они поселились на Бейкер-стрит несколько недель назад.
Хотя “Книга жизни” - первое из произведений сыщика, упомянутых в рукописи, библиограф, вероятно, сочтет, что ему не может быть отведено первое место ни в одном из перечней его работ, изложенных в строго хронологическом порядке. И тот факт, что Холмс не подписал статью, может не только объяснить большую часть тумана, скрывающего его авторство, но и предвещать множество трудностей для его библиографа, посколькуэто позволяет предположить, что все его опубликованные работы могли быть выпущены без подписи или под псевдонимом.
2. «О различиях пепла от разных сортов табака»; с перечислением 140 видов сигарного, сигаретного и трубочного табака, с приложением цветных иллюстраций.»
То, что эта работа уже существовала, по крайней мере, в рукописи, если не в виде книги, к 4 марта 1881 года, когда Уотсон прочитал “Книгу жизни”, подтверждается собственными словами Холмса, сказанными в тот же день: “Я специально изучал пепел от разных сортов табака; если хотите знать, я написал об этом целое исследование.”(«Этюд в багровых тонах»).
Тогда он не сообщил ее действительного названия; оно оставалось неизвестным до тех пор, пока его биограф не представил миру повесть под названием "Знак четырех", в которой рассказывалось о приключениях, связанных с их участием в деле убийства Шолто и похищении сокровищ Агры в сентябре1887 года. Однако, в то время, после более чем шести лет тесного общения с Холмсом, Уотсон, по-видимому, ничего не помнил о том, как он прочитал статью, под названием “Книга жизни”, поскольку в "Знаке четырех" он говорит о том, что был очень поражен, когда Холмс упомянул о своих произведениях и показал ему свои опубликованные работы, среди которых была монография о табаке. На первый взгляд, эта забывчивость со стороны Уотсона может показаться лишь одним из многих несоответствий и, казалось бы, противоречивых заявлений, которых так много в Священных писаниях доктора Уотсона, как и во всех других канонических откровениях, но в данном конкретном случае провал в памяти, вероятно, был преднамеренным по причинам, о которых будет сказано в свое время.
Вновь упомянутая ее автором в 1889 году во время расследования убийства Чарльза Маккарти в Боскомбской долине, монография «О различиях пепла от разных сортов табака" - единственный из трудов Холмса, который, исходя из записей Уотсона, сыщик упоминает не единожды. Следовательно, можно сделать вывод, что он немало гордился ее авторством, вероятно, считая эту работу своим важным вкладом в то, что можно назвать деталями научного расследования. Работа, несомненно, была встречена с огромной благодарностью со стороны небольшого числа частных детективов, которые использовали методику, весьма похожую на методы Холмса. Можно быть уверенным, что наиболее тупые из сотрудников Скотленд-Ярда отнеслись к ней с презрением, и в этом отношении они были не одиноки: читающая публика также восприняла замечания Холмса о “разнице между черным пеплом трихинопольской сигары и белыми хлопьями «птичьего глаза»” ,как полную чушь.
На самом деле, общее мнение об этой работе, по-видимому, было наиболее точно высказано джентльменом, который сделал откровения Уотсона доступными для издателей. “Довольно забавно, не правда ли?”- заметил он, когда табачный лавочник из Филадельфии написал ему, чтобы узнать, где он может получить экземпляр этой монографии.
Поскольку из собственного заявления Холмса (в «Знаке четырех»)известно, что в 1887 году Франсуа ле Виллар из французской полиции переводил это произведение на свой родной язык, библиограф также вынужден найти и зафиксировать это французское издание,предположительно опубликованное около 1888 года.
3. Две короткие монографии о различиях формы человеческого уха, никак не озаглавленные, в ужасном деле «Картонной коробки».
Холмс заявил, что является их автором, и они появились “в «Антропологическом журнале» за прошлый год”. Уотсон не датировал «Картонную коробку», но в соответствии с хронологией Холмсианских умозаключений по этому прискорбному делу работа «О полифонических мотетах Лассуса» была напечатана и распространялась частным образом. И Уотсон сообщает, что эксперты назвали ее “последним словом науки по данному вопросу”. Отпечатанная для частного распространения, она, вероятно, окажется одним из самых редких произведений Холмса.
11. «Исследование халдейских корней в древнем корнуоллском языке».
Фрагмент филологического исследования, которое, по словам Уотсона, Холмс начал проводить во время отпуска в Корнуолле в марте 1897 года. («Дьяволова нога»). Эту работу Холмсу также пришлось на время отложить по причине профессионального характера -из-за расследования "Корнуэльского ужаса", который он считал самым странным делом, которым он когда-либо занимался. Когда эта тайна была раскрыта, он “с чистой совестью” вернулся к разработке тезиса о том, чтодревний Корнуэльский язык “был сродни халдейскому и в значительной мере заимствован у финикийских торговцев, приезжавших сюда за оловом”, и, по всей вероятности, он завершил его перед возвращением в Лондон - его следующее дело, о котором имеется запись, "Приключение в поместье Шоскомб" началось на Бейкер-стрит в мае 1897 года - но в Каноне нет ничего, что указывало бы на то, что результаты его исследований были опубликованы. Если после длительного поиска библиограф не встретит их в печатном виде, то, возможно, ему придется тешить себя надеждой, что когда-нибудь, возможно, он все же раскопает оригинал рукописи.
12. «Тайнопись: анализ 160 различных шифров.»
“Я довольно хорошо знаком со всеми видами тайнописи и сам являюсь автором небольшого научного труда на эту тему”, - сказал Холмс в “Пляшущих человечках”,но признаюсь, что этот шифр для меня - совершенная новость".
Дело «Пляшущих человечков» произошло в 1898 году, обстоятельство, которое объясняет место, отведенное «Тайнописи» в этом списке, но, к сожалению,не устанавливает определенно или даже приблизительно время написания и появления этого труда. Кстати, "Тайнопись" - последняя из технических публикаций, упомянутых в Каноне.
Несколько раз, как до, так и после своего добровольного изгнания из Англии, Холмс намекал, что у него были мысли о написании статей по другим аспектам детективной науки. Среди тем, которыми он намеревался заняться, были пишущая машинка и ее связь с преступностью (Установление личности, 1888), симулирование болезней (Шерлок Холмс при смерти, 1889) и использование собак в детективной работе ("Человек на четвереньках", 1903). Хотя такие намерения должным образом зафиксированы в Каноне, к ним нельзя относиться слишком серьезно, поскольку об их исполнении ничего не сказано, то же самое можно сказать о намерении Холмса, озвученном в “Эбби Грейндж” в 1897 году, посвятить свои "преклонные годы составлению руководства, в котором сосредоточится все искусство раскрытия преступлений". То, что его намерения взяться за любую подобную работу были не слишком серьезными можно предположить из заявления, сделанного им в 1891 году, когда преследуемый Мориарти, который уже почти настиг его, и думая о том, чтоб уйти на покой, он сказал Уотсону: “В последнее время меня, правда, больше привлекало изучение загадок , поставленных перед нами природой, нежели те поверхностные проблемы, ответственность за которые несет несовершенное устройство нашего общества”. («Последнее дело Холмса»).И если учесть также темы, о которых, как известно, он писал в период между датой его отъезда из Англии в 1891 году и временем, когда он ушел на покой, уединившись в Сассекс-Даунс, около 1904 года-а именно, о своих впечатлениях о Тибете, положении в Судане, полифонических мотетах средневекового композитора, происхождении древнего Корнуэльского языка - вывод о том, что в 1891 году и даже до этой даты он покончил с работой по науке раскрытия преступлений, почти неизбежен. Правда, темы, о которых он писал в те годы, вряд ли были задачами, поставленными природой, изучение которых ему пришлось бы отложить до ухода на покой, но в то же время они никак не были связаны с наукой раскрытия преступлений. На самом деле, каждый, кто глубоко задумается над проблемами, изложенными Холмсом-автором, не может не быть искренне убежден, что технические труды были не только прямым следствием специальных и необычных занятий, которыми он занимался в рамках подготовки к делу своей жизни, еще учась в колледже, и которые он продолжил после того, как прибыл в Лондон,но и что составляющая большинства из них, таких как разновидности табачного пепла, датирование рукописей, влияние профессии на форму руки, отслеживание следов, тайнопись и, возможно, пара других, были свершившимся фактом, когда жизнь в доме на Бейкер-стрит стала реальностью.
13. Практическое руководство по разведению пчел, а также некоторые наблюдения над отделением пчелиной матки.
В печати на тот момент, когда Холмс совершил свой последний поклон в августе 1914 года эта работа, вероятно, была завершена и сдана в типографию до того, как он приступил к поимке фон Борка - к контрразведывательной операции, на успешное завершение которой у него ушло два года. Она описывается как небольшая синяя книжечка, на обложке которой золотыми буквами было написано «Практическое руководство по пчеловодству». Холмс назвал ее “плодами” своих “досугов”, “magnum opus” своих “последних лет”.
14. “Человек с белым лицом”.
Опубликовано в журнале "Стрэнд", в ноябре 1928 г., и вошло в "Архив Шерлока Холмса", Лондон и Нью-Йорк, 1927 г.
“- Почему бы вам самому не писать эти рассказы?
- И буду писать, мой дорогой Уотсон, непременно буду”. (Эбби Грейндж).
И он писал. Это один из них.В своих публикациях на английском языке эта история не должна представлять трудностей для библиографа. А вот поиск всех ее переводов, которые были сделаны,покажется ему немного утомительным.
15. “Львиная грива”.
Опубликовано в "Стрэнд Мэгэзин", декабрь 1926 г., и в "Архиве Шерлока Холмса"-, Лондон и Нью-Йорк, 1927 г. То же примечание, что было сделано к предыдущему рассказу, применимо и к этому. В связи с этими двумя рассказами остается только добавить, что литературный агент Уотсона, должно быть, мог быть очень убедительным, раз уговорил Холмса разрешить ему опубликовать эти два рассказа вместе с повествованиями доброго Доктора, чьи литературные методы сыщик так часто и так бесчувственно осуждал.
И если говорить о мнении Холмса о литературных достижениях Уотсона, то это напоминает о том, что именно критическому отношению детектива в отношении работ, вышедших из-под пера его Босуэлла, несомненно, следует приписать причину, по которой так удручающе мало известно о большинстве его собственных произведений.
Эти сделанные с самыми лучшими намерениями критические высказывания нанесли удар той огромной и вполне оправданной гордости, которую Уотсон испытывал за свои рассказы, удар, который был более болезненным, чем когда-либо осознавал знаменитый разоблачитель преступников. Но даже несмотря на то, что в таких случаях чувства Уотсона всегда были задеты, и хотя его обида обычно была очень горькой, за исключением нечастых вспышек протеста, он обычно сохранял спокойствие, поскольку в начале своего общения с Холмсом он придумал способ поквитаться с ним за все эти словесные колкости. Никогда больше после того, как он вынес свое поспешное суждение о “Книге жизни”, он открыто не критиковал труды своего друга. На самом деле, он пошел гораздо дальше этого:всякий раз, когда он мог это сделать, он говорил о них очень мало, а когда он не мог не упомянуть о них, то, определенно, говорил о них гораздо меньше, чем было ему известно. Потому работы его друга сейчас сравнительно неизвестны, в то время как его собственные читают везде, где только существуют печатные издания.
И все же, после того как библиограф и литературные критики выполнили свой долг перед великим исследователем, кто знает, может быть, в один прекрасный день его работы станут такими же известными, как сегодня книги Уотсона?