Фанские зарисовки. Часть седьмая о переходе от Мутного озера к стоянке под перевалом Чимтарга.
..Это был рабочий день, не отмеченный яркими событиями и впечатлениями, он поработал и исчез...
Фанские горы
Юрий ВизборЯ сердце оставил в Фанских горах,
Теперь бессердечный хожу по равнинам,
И в тихих беседах и в шумных пирах
Я молча мечтаю о синих вершинах.
Лежит мое сердце на трудном пути,
Где гребень высок, где багряные скалы,
Лежит мое сердце, не хочет уйти,
По маленькой рации шлет мне сигналы.
Я делаю вид, что прекрасно живу,
Пытаюсь на шутки друзей улыбнуться,
Но к сердцу покинутому моему
Мне в Фанские горы придется вернуться.
Когда мы уедем, уйдем, улетим,
Когда оседлаем мы наши машины -
Какими здесь станут пустыми пути,
Как будут без нас одиноки вершины!
28 июля 1976
Фанские горы
Сон был тревожным, чутким. От ручьёв исходил гул, сотрясающий пространство, похожий на приглушенный звон колокола в его завершающей стадии. Казалось, кто-то не может допеть мантру «Ом-м-м-м», задержавшись на звуке «м-м-м-м-м».
В 5.45 я вышла из палатки, перед этим сняв свою амуницию - термобельё, флисовую кофту, шерстяные носки. Они не пригодились, всю ночь было достаточно тепло, и я спала с расстёгнутым спальником.
Светало. Солнце дразнило небеса своими лучами, спрятавшись на востоке, где-то в районе горы Замок. Горы пробуждались ото сна.
По тропе, ведущей на перевал, шли люди и с ними три ослика. Ослы везли рюкзаки и снаряжение. Люди были не очень приветливые, они пробурчали «Здрасте». Наверно, сказывалось предстоящее восхождение и недосып, ведь, чтоб выйти в шесть, им пришлось встать около пяти утра.
Я спустилась к озеру, которое очередной раз подтверждая своё наименование, мутными водами набегало на берег. Почистила зубы, умылась. И передумав набирать такую воду для питья, ушла обратно. Ребята выползали из палаток словно хомяки из своих нор, их становилось всё больше, скоро образовалось этакая хомячья стайка. Начались разговоры, обсуждения планов и ожидающего нас пути.
Завтрак сопровождался игрой, затеянной Андреем. Он рассказал следующую ситуацию: «Человек (работник) появился на рабочем месте раньше, чем обычно. Он всегда опаздывал, а сегодня пришёл чуть раньше положенного времени. В результате, его наказали. За что? И почему?». Нам предстояло раскрутить по ниточкам клубок, закрученный воображением Андрея, с помощью вопросов предполагающих однозначный вариант ответа (да или нет). С утра думалось тяжко, но уже к концу приема пищи ответ был найден. Удовлетворенные мы разбрелись собирать вещи.
Мимо проходил альпинист, отставший от основной группы. Это был молодой парень, не старше тридцати лет. Он спросил, не найдётся ли у нас немного сахара. И мы с радостью угостили его пачкой рафинада. Альпинист поблагодарил за угощение, рассказал куда идёт и исчез за камнями.
Мне кажется, в горах проще общаться. Вы могли бы представить, что в городе незнакомый человек осмелится попросить сахар, и вы при этом не просто не откажете ему, а с радостью и без тени удивления подарите целую пачку? Здесь всё становится яснее, проще. Все понимают, если люди пришли сюда, значит их что-то объединяет. Хотя бы желание быть здесь. А это немало!
Ещё мне нравится традиция здороваться друг с другом. И она свойственна путешествующим в горах по всему миру. Мои друзья, посетившие самые интересные места планеты, подтвердили, что всюду принято приветствовать встречного туриста.
Мне, как человеку, выросшему в деревне, где независимо от того знаешь ты человека или нет, принято говорить «здравствуйте», это очень симпатично.
Ещё принято спрашивать: откуда вы? Куда идёте? И рассказывать о себе.
Недавно я прочла в одной книге, что на острове Бали, вопросы «откуда идёшь» и «куда направляешься» являются вопросами, ориентирующими людей относительно вашей личности. С их помощью о вас складывается мнение. Это важно знать не только в плане передвижения, но и в более обобщающем смысле, можно сказать философском. Откуда ты идёшь по жизни, от каких событий и мест, и куда направляешься, к чему стремишься, знаешь ли свои цели, добиваешься ли их достижения.
Мне хотелось бы добавить вопрос «Зачем», но наверно это лишнее, раз балийцы его не включили в свой опросник.
Итак, в тот день мы шли от Мутного озера в сторону перевала Чимтарга.
Перевал Чимтарга расположен между вершинами Энергия (3112м) и Чимтарга (5487м). Он соединяет ледник Восточная Энергия (бассейн р. Чапдара) с ледником Западная Энергия (бассейн р.Правый Зиндон - р.Амшут). Разные источники указывают разные высоты перевала, от 4500 м до 4740 м.
Наши сборы затянулись, выход состоялся в районе 9 часов. Мы обошли вокруг озера, вброд перешли один из ручьев, и направились вверх.
Я шла нормально. Видимо, благотворно сказалась полуднёвка накануне. Дышалось легче, голова не болела, и ноги слушались свою хозяйку как им и полагалось по статусу.
Тропа была не очень крутая, справа бежал полноводный ручей. Прямо перед нами поднималась стена горного хребта с ледником, сползающим в направлении озера. Ледник был исполосован трещинами как шрамами, и возникало тревожное ощущение его коварства и неустойчивости. Я волновалась, не начнёт ли он активный сход во время нашего прохождения. Но ледник был умницей и никакого схода в тот день не планировал.
Солнце поднималось выше и становилось жарко. Перед выходом я натянула на себя термобельё, ожидая холодов, исходящих от льда и снега. Пришлось остановится и переодеться.
Пока я переодевалась, мимо проходили наши ребята, было видно, что им нелегко. Набор высоты и гипоксия давали о себе знать. Они жаловались на одышку, головную боль и онемение конечностей.
Мы вышли на ледник. Под ногами лежал снег, он был рыхлый, не похожий на привычный нам снег. Под его слоем журчала вода. В некоторых местах через проталины были заметны потоки, стремящиеся к подножию. Скажу вам, это не очень приятно, идти по рыхлому снегу, глядя в лицо офигительному по размерам леднику и чувствуя, что под твоими ботинками бегут ручьи. Иногда меня клинило и становилось страшно из-за всей это неустойчивости вокруг нас. Хотя трезво рассуждая я понимала: ледник пролежит намного дольше, чем продлится наш переход, снег не такой уж и рыхлый, чтоб в него провалится, а ручьи, даже если замочат ноги, то особого вреда не нанесут.
Снег окружил нас, он искрился и слепил. Тем, не имел солнцезащитные очки пришлось пощурится вдоволь! Становилось прохладнее. Я достала обратно кофту, надела её.
В качестве земли обетованной перед нами открылось возвышение, начинающееся справа после ледника. Там можно было устроить привал и пообедать.
На подходе к возвышению мы прыгали через нескончаемые потоки воды, протекающие по снежно-ледяным вымоинам. Было скользко, приходилось маневрировать при прыжках. В один из таких прыжков мой рюкзак попал в резонанс, меня подбросило вверх, я не удержалась и упала. Нет, упала это мягко сказано! Я добланулась об лёд, упиревшись руками в дно ручья. Чтоб встать, мне пришлось сначала выползти из ручья, потом повернуться на бок, скинуть рюкзак, подняться самой, надеть рюкзак и пойти дальше. Коленка и ладони болели от удара при падении.
Кое-как я дошла до края царства Снежной королевы, и вырвалась из её объятий словно Герда. Остался мизер - взойти на каменное возвышение, и это было с ума сойти как тяжело! Кажется, при падении я растеряла все запасы сил.
Но вот высота взята, я на площадке. Здесь нам предстояло отдохнуть, восстановиться и пообедать. Обед состоял из колбасы, сухарей, сыра, который был любезно предоставлен Катюшей. На сладкое были сухофрукты и карамельные конфеты. Вегетарианцы получали вместо колбасы два куска сыра, и наслаждались его сливочным вкусом.
Хуже всего мы ели сухофрукты. Как нам надоели эти самые сухие фрукты, которые застревали в горле, и просились назад, ещё не успев покинуть пищевод и попасть в желудок! Мы придирчиво ковырялись в пакетах с сушеными орехами, изюмом и цукатами. Каждый выбирал что ему по вкусу. Хотя «по вкусу» сказано с натяжкой. Ни какого вкуса не ощущалось, словно вкусовые рецепторы устроили игнор этому продукту, добавив в черный список как продукт питания не доставляющий вкусового наслаждения.
После обеда всем захотелось пить. Вода, пригодная для питья, последний раз встречалась нам в озере Пиала, и была уже вся выпита. Из Мутного озера воду разрешалось пить, предварительно обеззаражив её, но смущал осадок.
Нужна была хорошая вода, и Женя направился вниз к ручьям. Я присоединилась к нему, прихватил пластиковую бутылку и алюминиевую фляжку. Пока я несла воду назад, фляжка отморозила мне ладонь. Не вода, а жидкий лёд!
Наевшись, напившись, я как Иван-царевич из русской народной сказки решила поспать. Но рядом не оказалось ни одной Бабы-Яги, которая накормила бы, напоила и спать уложила. Честно говоря, уже не помню, как всё вышло, но спала я просто на камнях, без коврика и всякой подстилки. Вероятно, я присела, потом прилегла, и от кислородного голодания и усталости заснула, проспав всё оставшееся время стоянки.
Проснувшись, я чувствовала себя как-то странно, но невероятно отдохнувшей и присоединилась к сборам в дорогу.
Аня раздала желающим медикаменты. Желающих было немало. Их жалобы были стандартные: головная боль, тошнота, одышка. Мне таблетки были не нужны, я хотела горячего чая. Но чай Аня почему-то не раздавала. Поэтому пришлось встать и идти. Да ещё как идти! Подъем был почти вертикальным.
У вас бывало такое, когда уснув днём, вы пробуждались ближе к вечеру с ощущением, что проспали всю ночь и за окном новый день. Чаще всего это случалось в детстве во время болезни. Просыпаешься и думаешь: «Ура! Наступило завтра, сейчас играть пойду…», а все продолжают делать «вчерашние» дела и ходят с таким видом, что вчера ещё продолжается. А потом - о, ужас! - предлагают вам пойти спать!!! Вот именно так я чувствовала себя. Мне казалось, что я проспала всю ночь и наступил новый день с новыми целями, планами и делами. Но все продолжали делать вчерашнее: идти вверх. День сурка какой-то!
Окончательно запутавшись в предыдуще-сегодня-завтрашних днях, я рванула вперёд! Ну, что-то я же должна была делать!
У меня за спиной появился маленький моторчик, как у Карлсона. Он нёс меня в сторону Чимтарги. И если бы я не нажимала периодически педаль тормоза - убежала на Чимтаргу и дальше. Педаль тормоза, судя по всему, была в районе моей правой коленки. Надавишь рукой на коленку, наклонившись и сложившись пополам, и стоишь, не едешь; разогнёшься, руку с колена уберёшь - вжжжик - только пыль столбом! Вобщем, не спите на камнях, потом такая дурь в голову лезет и носишься как лось по кукурузе!
Впереди шла Анюта. Она всегда шла впереди, наш неизменный вожатый. Аня периодически оглядывалась, как мы там. Мы были живы, и это радовало.
Правда, некоторым было плохо, недомогания настигали нас как пчёлы из растревоженного улья. Мы ждали тех, кто останавливался для поправки сил, и затем продолжали путь. Присев очередной раз, я оглянулась назад и увидела картину создания мира. Это была самая настоящая объемная картина, в широкоформатной рамке с эффектом присутствия и надписью в углу: «Создание мира. Автор …» (неразборчиво). На изображении мир только начинал своё существование, и горы в виде окаменелых волн виднелись вдали.
Горы плыли. Над ними плыли облака, тени от которых плыли между горами и облаками. Всё плыло. Волны окаменели, но продолжали набегать друг на друга, биться о берега и скалы. Мир был подвижным и живым. Назывался мир: Памир.
Осознав это, я аж подпрыгнула, прямо так сидя на камнях: «Памир!». Нет, не так! Восторженнее: «Памир!!!».
Кто не помнит про «крышу мира» на юге, красно-желтым цветом выделенную на карте в атласе по географии? Увидеть его вживую сравнимо с встречей лицом к лицу с известным киноактером, поклонником которого вы являетесь с детства.
Практически столкнувшись лоб в лоб, он прошёл мимо, и остановился. Вы его знаете, а он вас нет. Вам хочется подойти, поздороваться и сказать, что восхищены его талантом и достижениями. Но он занят каким-то делом, может быть общается с другим киноактёром. И вы решаете просто понаблюдать за ним, чтоб запомнить: «Так вот ты какой… Михаил Боярский!» (почему бы нет?... ну для примера). Потом, вернувшись домой, вы будете рассказывать направо и налево:
-Я Боярского видела! Феноменальный мужик! Шляпа во! Усы во! …
И тогда я решила сфотографировать Боярского… в смысле Памир. Но надо было продолжать путь, доставать фотокамеру было некогда, тем более снимать, когда за твоей спиной почти вся группа идёт.
Я не помню, сколько времени понадобилось на преодоление этой части пути, у меня сбился таймер. Вроде быстро, но не удивлюсь, если кому-то показалось, что шли мы долго. Как только мы пришли, я скинула рюкзак, достала фотоаппарат и пошла снимать Памир.
Памир, как и подобает звезде, прекрасно держался, позировал и был очень фотогеничен. Жаль, у меня было мало времени. К вечеру обещали наступление зимы, поэтому надо было поставить палатку, что было мной сделано, а также всеми мои коллегами по туристическому цеху.
Затем я пошла медитировать. Меня тянуло впустить в себя раскинувшуюся красоту. Я присела на камень, долго рассматривала Памир. Не могла наглядеться. Закрыла глаза. Постаралась расслабиться. Но никак не получалось. Видимо мотор за моей спиной всё ещё был в рабочем состоянии, хоть и включен на нейтральную передачу. Меня мучил вопрос: если я открою глаза, будет также красиво, как прежде? Я боролась с этими мыслями десять-пятнадцать минут, потом сдалась и открыла глаза. И офигела (простите за бедность речи): стало ещё круче! Памир блистал в своем совершенстве! Я любовалась его красотами, пока не стало прохладно, солнышко садилось и уже практически не грело.
Я оглянулась по сторонам. Слева пик Энергия, мощная, напористая на вид вершина. Справа угловатая Чимтарга. Она, видимо, в детстве хорошо и много кушала и выросла большая, 5487 (по некоторым данным 5489) метров ростом.
Нам тоже надо было хорошо покушать, чтоб вырасти большими, ну или по крайней мере пережить завтрашний день.
Наши героические дежурные приготовили картофельное пюре в ассортименте. Ассортимент был обусловлен добавлением (как вариант: недобавлением) в картошку мяса. Из сладостей можно отменить наличие халвы. Все были в восторге от нашего меню. Довольные жизнью туристы медленно оживали после тяжелого перехода. Посыпались шутки, значит дела идут на поправку. Но расслабляться нельзя было ни в коем случае. Температура воздуха стремилась к нулю. Изо рта шёл пар, начинали мёрзнуть руки. Я порылась в волшебном рюкзачке и нашла там шапку и рукавицы.
У Тимы был jps, по его показаниям на дворе стояло +5. Неожиданно с неба начали кружить и падать снежинки, они были мелкие и не такие как у нас. И тем не менее, это был настоящий снег летом и он стал поводом рассказывать всем по возвращении, что «в горах шёл снег».
Через некоторое время к нам подошла немногочисленная группа, они ставили палатки чуть ниже наших. Выяснилось, что это те самые туристы из турклуба МГТУ им Н.Э.Баумана во главе с Зайцевым. Ребята разговорились, спросили куда они направляются. Бауманцы оказались альпинистами со стажем, обходившими весь район. Они рассказали о себе, о своих планах на поход.
Спустя пару часов, во время нашего ужина, стали появляться и проходить мимо уже знакомые нам украинские туристы. Их лагерь расположился ближе к Чимтарге. Ребята шли тяжело, с частыми остановками, во время которых они наклонялись вперёд, их рюкзаки принимали положение параллельное земной поверхности, и от этого казалось, что отдыхают двое: рюкзак и его хозяин. Постояв, они выпрямлялись и медленно переставляя ноги, продолжали подъем, шаг за шагом.
Проходя мимо нас, они смотрели и устало улыбались одними глазами. Мы интересовались:
-Ну как вы?
-Нормально.
И всем всё было ясно. Нам тоже было «нормально» несколько часов назад.
Мне, отдохнувшей, было неловко смотреть на них. Как во время соревнований ты уже прибежал, принял душ и сидишь водичку пьёшь, а мимо тебя бегут другие, и до финиша им ещё двести-триста метров, в их взглядах читается желание добежать, неважно каким по счёту, добраться до финиша. И тебе неважно, что ты пришёл раньше, ты не чувствуешь превосходства. Тут главное участие, как говорится.
Я вспомнила случай из моего детства. Какое-то время я жила на Крайнем севере, в небольшом городе под названием Нарьян-Мар. Мои родители переехали туда, когда мне было 11 лет. В классе я оказалась новичком, и это была закалка похлеще моржевания.
В Нарьян-Маре снег выпадает в начале октября и лежит до конца апреля. В этот период уроки по физкультуре проходят на лыжах. Лыжи - самый распространенный вид спорта на севере, и это понятно. С детского сада детей учат разным стилям: классике, коньковому и комбинированному видам бега. До переезда я жила в Курской области, и лыжи видела только у дедушки, он ходил на них на охоту. Это были широкие деревянные лыжи. Ступая, дедушка переставлял лыжи параллельно друг другу, и не спеша направлялся в лес.
Итак, практически через два месяца после вливания в новый коллектив, я оказалась лицом к лицу с этими двумя штуками, которые цепляют тебе на ноги, в руки дают палки и говорят: «Пошла!». И я шла. А что мне ещё оставалось?! И так как моё реноме ещё только-только зарождалось, идти мне надо было быстро. Желательно очень быстро.
Я переставляла лыжи (как дедушка) и бежала, при этом обгоняя практически всех девочек в классе. Дури-то много. Коньковый ход мне никак не удавалось освоить, я не умела даже взбираться на горку с его помощью, а делала это вставая бочком поперёк горы и переставляя лыжи.
В конце лыжного сезона ежегодно проходили общегородские соревнования «Северное сияние», куда направляли по шесть человек из класса (три девочки и три мальчика, забеги были разделены по полу). В связи с тем, что из девочек я была в первой тройке, наш учитель Иван Васильевич, включил меня в список команды нашей школы.
Я робко воспротивилась:
-Я же не умею бегать…
Он уверенно настоял:
-А ты главное беги!
И я побежала. Блин! Как в Форесте Гампе, в самом деле!
Забег делился по классам. На старт вышли девочки шестых классов из семи школ, что были в городе. Я тоже вышла. Трасса 5 км. Команда «Старт!». Побежали.
Я неслась как угорелая. Во рту вместо слюны был вкус крови, руки онемели, ноги начинали трястись. Но мне очень не хотелось быть последней и я бежала.
На финише я оказалась тридцать второй. Это хороший показатель. Мне вручили грамоту за участие. Иван Васильевич поставил пятёрку за год.
Теперь, сидя у камня и глядя на тяжело идущих хохлов, я озарилась мыслью. И практически как Архимед, выскочивший голым на улицу после того как он открыл основной закон гидростатики, я закричала мысленно: «Эврика!» (что в переводе означает «Нашёл!»).
Я нашла решение: завтра надо просто переставлять ноги, шаг за шагом, и перевал будет покорён!
Тем временем, насытившись хлебом насущим, мы затосковали по зрелищам. Я и Маша сели у большого камня, прижались к нему и друг к другу, и запели. Хотя нет, не запели - заорали. Почти завыли. Иначе говоря, это были песни в очень громком и каком-то ошалелом исполнении двух туристок. Под некоторые из этих песен нашим друзьям даже удалось потанцевать. Однако, мороз наступал и очень скоро стало ясно, сиди не сиди, а начинать придётся. Как в анекдоте, столь любимом моими друзьями - йогами:
«Свадьба в деревне. За длинным столом сидят новобрачные и гости. Напились, наелись, подарили подарки, сказали пожелания, покричали «Горько!». Сидят. Тишина. Мужики смотрят с тоской друг на друга:
-Ну, сиди, не сиди, а начинать придётся!
И хлобысть кулаком соседа по морде.»
Когда изо рта вместе со словами песни пошёл густой пар, а наши спины и всё что ниже примёрзли к камню и друг к другу, было решено спастись бегством в палатки. Мы встали и пошли. Я к себе. Маша к себе.
Я надела «всё лучшее сразу». И всё тёплое. В тот момент именно тёплое считалось лучшим. Представляя из себя молодую капустку (по количеству слоёв одежды, конечно, не по виду - после недели похода мало кто из нас блистал красотой и молодостью), я заползла в спальник, застегнулась… «…и уснула» - закончит фразу наивный слушатель. Как бы не так! Забыли где капустка находится? Под Чим-тар-гой! Зима на дворе, в палатку проникал морозный воздух, все неприкрытые части тела мёрзли. И прикрытые с ними за компанию. В частности, моя вроде бы прикрытая спина. Казалось, что между ней и камнями нет ничего, ни дна палатки, ни коврика, ни спальника, ни слоев одежды. Я дико мёрзла. Полночи я провалялась, ворочаясь и ёжась от холода. Когда мне это надоело, я встала и, преодолевая страх окончательно околеть, вышла на улицу.
Смотрели фильм «Ночь перед Рождеством»? Похоже, его снимали в Фанах. Правда, в тот год, когда снега было больше. Небо было прозрачным и ясным. Звёзды, бисером, разбросаны по его куполу. Луна горела жёлто-зелёным светом. Воздух был хрустальным, казалось, он звенел от каждого движения. И стоял дубак, от которого хотелось забежать в натопленную мазанку, прижаться спиной к печке, и согреться… Потом подойти к накрытому столу, а там вареники, пампушки, молоко с мёдом, горелка с салом…
Деревня, где живёт моя бабушка находится практически на границе с Украиной. Отчего привычки, обиход и речь имеют много украинских включений. Склизко, дюже, швыдком - слова ласкающие слух. Бабушка готовила замечательные пампушки. Они представляли собой сдобные булочки из дрожжевого теста, обваленные в самодельном грушевом пюре. С кружкой молока это было неописуемое яство! К сожалению, сейчас с возрастом, бабушка практически не печёт пироги, и пампушки я вижу лишь в воспоминаниях.
Хаты-мазанки с печкой и накрытым столом под Чимтаргой не было. Видимо, сразу по завершении съемок фильма по Гоголю, реквизит был возвращен на киностудию. Пришлось довольствоваться тем что было: промозглой палаткой и пуховым спальником. Надев куртку и натянув капюшон на голову, я нырнула в лоно спальника, утянула все шнурки, и начала засыпать, вспоминая тёплую бабушкину печку.
Из-за обилия одежды мне было сложно пошевелиться в застегнутом спальнике, и напомнила себе гусеницу в коконе. Словно в волшебной сказке к утру из меня должна была получиться бабочка с большими красивыми крыльями и усиками. Крылья должны были взнести меня на Чимтаргу, а зачем были нужны усики я не успела придумать, потому что уснула.
Стояла ночь. Одноглазая Луна смотрела на палатки-домики, в которых спали гусеницы, завтрашние бабочки. Вдалеке дремал Памир. Казалось, спала вся планета, даже та её часть, где ночь ещё не наступила…
Фанские горы
Юрий ВизборЯ сердце оставил в Фанских горах,
Теперь бессердечный хожу по равнинам,
И в тихих беседах и в шумных пирах
Я молча мечтаю о синих вершинах.
Лежит мое сердце на трудном пути,
Где гребень высок, где багряные скалы,
Лежит мое сердце, не хочет уйти,
По маленькой рации шлет мне сигналы.
Я делаю вид, что прекрасно живу,
Пытаюсь на шутки друзей улыбнуться,
Но к сердцу покинутому моему
Мне в Фанские горы придется вернуться.
Когда мы уедем, уйдем, улетим,
Когда оседлаем мы наши машины -
Какими здесь станут пустыми пути,
Как будут без нас одиноки вершины!
28 июля 1976
Фанские горы
Сон был тревожным, чутким. От ручьёв исходил гул, сотрясающий пространство, похожий на приглушенный звон колокола в его завершающей стадии. Казалось, кто-то не может допеть мантру «Ом-м-м-м», задержавшись на звуке «м-м-м-м-м».
В 5.45 я вышла из палатки, перед этим сняв свою амуницию - термобельё, флисовую кофту, шерстяные носки. Они не пригодились, всю ночь было достаточно тепло, и я спала с расстёгнутым спальником.
Светало. Солнце дразнило небеса своими лучами, спрятавшись на востоке, где-то в районе горы Замок. Горы пробуждались ото сна.
По тропе, ведущей на перевал, шли люди и с ними три ослика. Ослы везли рюкзаки и снаряжение. Люди были не очень приветливые, они пробурчали «Здрасте». Наверно, сказывалось предстоящее восхождение и недосып, ведь, чтоб выйти в шесть, им пришлось встать около пяти утра.
Я спустилась к озеру, которое очередной раз подтверждая своё наименование, мутными водами набегало на берег. Почистила зубы, умылась. И передумав набирать такую воду для питья, ушла обратно. Ребята выползали из палаток словно хомяки из своих нор, их становилось всё больше, скоро образовалось этакая хомячья стайка. Начались разговоры, обсуждения планов и ожидающего нас пути.
Завтрак сопровождался игрой, затеянной Андреем. Он рассказал следующую ситуацию: «Человек (работник) появился на рабочем месте раньше, чем обычно. Он всегда опаздывал, а сегодня пришёл чуть раньше положенного времени. В результате, его наказали. За что? И почему?». Нам предстояло раскрутить по ниточкам клубок, закрученный воображением Андрея, с помощью вопросов предполагающих однозначный вариант ответа (да или нет). С утра думалось тяжко, но уже к концу приема пищи ответ был найден. Удовлетворенные мы разбрелись собирать вещи.
Мимо проходил альпинист, отставший от основной группы. Это был молодой парень, не старше тридцати лет. Он спросил, не найдётся ли у нас немного сахара. И мы с радостью угостили его пачкой рафинада. Альпинист поблагодарил за угощение, рассказал куда идёт и исчез за камнями.
Мне кажется, в горах проще общаться. Вы могли бы представить, что в городе незнакомый человек осмелится попросить сахар, и вы при этом не просто не откажете ему, а с радостью и без тени удивления подарите целую пачку? Здесь всё становится яснее, проще. Все понимают, если люди пришли сюда, значит их что-то объединяет. Хотя бы желание быть здесь. А это немало!
Ещё мне нравится традиция здороваться друг с другом. И она свойственна путешествующим в горах по всему миру. Мои друзья, посетившие самые интересные места планеты, подтвердили, что всюду принято приветствовать встречного туриста.
Мне, как человеку, выросшему в деревне, где независимо от того знаешь ты человека или нет, принято говорить «здравствуйте», это очень симпатично.
Ещё принято спрашивать: откуда вы? Куда идёте? И рассказывать о себе.
Недавно я прочла в одной книге, что на острове Бали, вопросы «откуда идёшь» и «куда направляешься» являются вопросами, ориентирующими людей относительно вашей личности. С их помощью о вас складывается мнение. Это важно знать не только в плане передвижения, но и в более обобщающем смысле, можно сказать философском. Откуда ты идёшь по жизни, от каких событий и мест, и куда направляешься, к чему стремишься, знаешь ли свои цели, добиваешься ли их достижения.
Мне хотелось бы добавить вопрос «Зачем», но наверно это лишнее, раз балийцы его не включили в свой опросник.
Итак, в тот день мы шли от Мутного озера в сторону перевала Чимтарга.
Перевал Чимтарга расположен между вершинами Энергия (3112м) и Чимтарга (5487м). Он соединяет ледник Восточная Энергия (бассейн р. Чапдара) с ледником Западная Энергия (бассейн р.Правый Зиндон - р.Амшут). Разные источники указывают разные высоты перевала, от 4500 м до 4740 м.
Наши сборы затянулись, выход состоялся в районе 9 часов. Мы обошли вокруг озера, вброд перешли один из ручьев, и направились вверх.
Я шла нормально. Видимо, благотворно сказалась полуднёвка накануне. Дышалось легче, голова не болела, и ноги слушались свою хозяйку как им и полагалось по статусу.
Тропа была не очень крутая, справа бежал полноводный ручей. Прямо перед нами поднималась стена горного хребта с ледником, сползающим в направлении озера. Ледник был исполосован трещинами как шрамами, и возникало тревожное ощущение его коварства и неустойчивости. Я волновалась, не начнёт ли он активный сход во время нашего прохождения. Но ледник был умницей и никакого схода в тот день не планировал.
Солнце поднималось выше и становилось жарко. Перед выходом я натянула на себя термобельё, ожидая холодов, исходящих от льда и снега. Пришлось остановится и переодеться.
Пока я переодевалась, мимо проходили наши ребята, было видно, что им нелегко. Набор высоты и гипоксия давали о себе знать. Они жаловались на одышку, головную боль и онемение конечностей.
Мы вышли на ледник. Под ногами лежал снег, он был рыхлый, не похожий на привычный нам снег. Под его слоем журчала вода. В некоторых местах через проталины были заметны потоки, стремящиеся к подножию. Скажу вам, это не очень приятно, идти по рыхлому снегу, глядя в лицо офигительному по размерам леднику и чувствуя, что под твоими ботинками бегут ручьи. Иногда меня клинило и становилось страшно из-за всей это неустойчивости вокруг нас. Хотя трезво рассуждая я понимала: ледник пролежит намного дольше, чем продлится наш переход, снег не такой уж и рыхлый, чтоб в него провалится, а ручьи, даже если замочат ноги, то особого вреда не нанесут.
Снег окружил нас, он искрился и слепил. Тем, не имел солнцезащитные очки пришлось пощурится вдоволь! Становилось прохладнее. Я достала обратно кофту, надела её.
В качестве земли обетованной перед нами открылось возвышение, начинающееся справа после ледника. Там можно было устроить привал и пообедать.
На подходе к возвышению мы прыгали через нескончаемые потоки воды, протекающие по снежно-ледяным вымоинам. Было скользко, приходилось маневрировать при прыжках. В один из таких прыжков мой рюкзак попал в резонанс, меня подбросило вверх, я не удержалась и упала. Нет, упала это мягко сказано! Я добланулась об лёд, упиревшись руками в дно ручья. Чтоб встать, мне пришлось сначала выползти из ручья, потом повернуться на бок, скинуть рюкзак, подняться самой, надеть рюкзак и пойти дальше. Коленка и ладони болели от удара при падении.
Кое-как я дошла до края царства Снежной королевы, и вырвалась из её объятий словно Герда. Остался мизер - взойти на каменное возвышение, и это было с ума сойти как тяжело! Кажется, при падении я растеряла все запасы сил.
Но вот высота взята, я на площадке. Здесь нам предстояло отдохнуть, восстановиться и пообедать. Обед состоял из колбасы, сухарей, сыра, который был любезно предоставлен Катюшей. На сладкое были сухофрукты и карамельные конфеты. Вегетарианцы получали вместо колбасы два куска сыра, и наслаждались его сливочным вкусом.
Хуже всего мы ели сухофрукты. Как нам надоели эти самые сухие фрукты, которые застревали в горле, и просились назад, ещё не успев покинуть пищевод и попасть в желудок! Мы придирчиво ковырялись в пакетах с сушеными орехами, изюмом и цукатами. Каждый выбирал что ему по вкусу. Хотя «по вкусу» сказано с натяжкой. Ни какого вкуса не ощущалось, словно вкусовые рецепторы устроили игнор этому продукту, добавив в черный список как продукт питания не доставляющий вкусового наслаждения.
После обеда всем захотелось пить. Вода, пригодная для питья, последний раз встречалась нам в озере Пиала, и была уже вся выпита. Из Мутного озера воду разрешалось пить, предварительно обеззаражив её, но смущал осадок.
Нужна была хорошая вода, и Женя направился вниз к ручьям. Я присоединилась к нему, прихватил пластиковую бутылку и алюминиевую фляжку. Пока я несла воду назад, фляжка отморозила мне ладонь. Не вода, а жидкий лёд!
Наевшись, напившись, я как Иван-царевич из русской народной сказки решила поспать. Но рядом не оказалось ни одной Бабы-Яги, которая накормила бы, напоила и спать уложила. Честно говоря, уже не помню, как всё вышло, но спала я просто на камнях, без коврика и всякой подстилки. Вероятно, я присела, потом прилегла, и от кислородного голодания и усталости заснула, проспав всё оставшееся время стоянки.
Проснувшись, я чувствовала себя как-то странно, но невероятно отдохнувшей и присоединилась к сборам в дорогу.
Аня раздала желающим медикаменты. Желающих было немало. Их жалобы были стандартные: головная боль, тошнота, одышка. Мне таблетки были не нужны, я хотела горячего чая. Но чай Аня почему-то не раздавала. Поэтому пришлось встать и идти. Да ещё как идти! Подъем был почти вертикальным.
У вас бывало такое, когда уснув днём, вы пробуждались ближе к вечеру с ощущением, что проспали всю ночь и за окном новый день. Чаще всего это случалось в детстве во время болезни. Просыпаешься и думаешь: «Ура! Наступило завтра, сейчас играть пойду…», а все продолжают делать «вчерашние» дела и ходят с таким видом, что вчера ещё продолжается. А потом - о, ужас! - предлагают вам пойти спать!!! Вот именно так я чувствовала себя. Мне казалось, что я проспала всю ночь и наступил новый день с новыми целями, планами и делами. Но все продолжали делать вчерашнее: идти вверх. День сурка какой-то!
Окончательно запутавшись в предыдуще-сегодня-завтрашних днях, я рванула вперёд! Ну, что-то я же должна была делать!
У меня за спиной появился маленький моторчик, как у Карлсона. Он нёс меня в сторону Чимтарги. И если бы я не нажимала периодически педаль тормоза - убежала на Чимтаргу и дальше. Педаль тормоза, судя по всему, была в районе моей правой коленки. Надавишь рукой на коленку, наклонившись и сложившись пополам, и стоишь, не едешь; разогнёшься, руку с колена уберёшь - вжжжик - только пыль столбом! Вобщем, не спите на камнях, потом такая дурь в голову лезет и носишься как лось по кукурузе!
Впереди шла Анюта. Она всегда шла впереди, наш неизменный вожатый. Аня периодически оглядывалась, как мы там. Мы были живы, и это радовало.
Правда, некоторым было плохо, недомогания настигали нас как пчёлы из растревоженного улья. Мы ждали тех, кто останавливался для поправки сил, и затем продолжали путь. Присев очередной раз, я оглянулась назад и увидела картину создания мира. Это была самая настоящая объемная картина, в широкоформатной рамке с эффектом присутствия и надписью в углу: «Создание мира. Автор …» (неразборчиво). На изображении мир только начинал своё существование, и горы в виде окаменелых волн виднелись вдали.
Горы плыли. Над ними плыли облака, тени от которых плыли между горами и облаками. Всё плыло. Волны окаменели, но продолжали набегать друг на друга, биться о берега и скалы. Мир был подвижным и живым. Назывался мир: Памир.
Осознав это, я аж подпрыгнула, прямо так сидя на камнях: «Памир!». Нет, не так! Восторженнее: «Памир!!!».
Кто не помнит про «крышу мира» на юге, красно-желтым цветом выделенную на карте в атласе по географии? Увидеть его вживую сравнимо с встречей лицом к лицу с известным киноактером, поклонником которого вы являетесь с детства.
Практически столкнувшись лоб в лоб, он прошёл мимо, и остановился. Вы его знаете, а он вас нет. Вам хочется подойти, поздороваться и сказать, что восхищены его талантом и достижениями. Но он занят каким-то делом, может быть общается с другим киноактёром. И вы решаете просто понаблюдать за ним, чтоб запомнить: «Так вот ты какой… Михаил Боярский!» (почему бы нет?... ну для примера). Потом, вернувшись домой, вы будете рассказывать направо и налево:
-Я Боярского видела! Феноменальный мужик! Шляпа во! Усы во! …
И тогда я решила сфотографировать Боярского… в смысле Памир. Но надо было продолжать путь, доставать фотокамеру было некогда, тем более снимать, когда за твоей спиной почти вся группа идёт.
Я не помню, сколько времени понадобилось на преодоление этой части пути, у меня сбился таймер. Вроде быстро, но не удивлюсь, если кому-то показалось, что шли мы долго. Как только мы пришли, я скинула рюкзак, достала фотоаппарат и пошла снимать Памир.
Памир, как и подобает звезде, прекрасно держался, позировал и был очень фотогеничен. Жаль, у меня было мало времени. К вечеру обещали наступление зимы, поэтому надо было поставить палатку, что было мной сделано, а также всеми мои коллегами по туристическому цеху.
Затем я пошла медитировать. Меня тянуло впустить в себя раскинувшуюся красоту. Я присела на камень, долго рассматривала Памир. Не могла наглядеться. Закрыла глаза. Постаралась расслабиться. Но никак не получалось. Видимо мотор за моей спиной всё ещё был в рабочем состоянии, хоть и включен на нейтральную передачу. Меня мучил вопрос: если я открою глаза, будет также красиво, как прежде? Я боролась с этими мыслями десять-пятнадцать минут, потом сдалась и открыла глаза. И офигела (простите за бедность речи): стало ещё круче! Памир блистал в своем совершенстве! Я любовалась его красотами, пока не стало прохладно, солнышко садилось и уже практически не грело.
Я оглянулась по сторонам. Слева пик Энергия, мощная, напористая на вид вершина. Справа угловатая Чимтарга. Она, видимо, в детстве хорошо и много кушала и выросла большая, 5487 (по некоторым данным 5489) метров ростом.
Нам тоже надо было хорошо покушать, чтоб вырасти большими, ну или по крайней мере пережить завтрашний день.
Наши героические дежурные приготовили картофельное пюре в ассортименте. Ассортимент был обусловлен добавлением (как вариант: недобавлением) в картошку мяса. Из сладостей можно отменить наличие халвы. Все были в восторге от нашего меню. Довольные жизнью туристы медленно оживали после тяжелого перехода. Посыпались шутки, значит дела идут на поправку. Но расслабляться нельзя было ни в коем случае. Температура воздуха стремилась к нулю. Изо рта шёл пар, начинали мёрзнуть руки. Я порылась в волшебном рюкзачке и нашла там шапку и рукавицы.
У Тимы был jps, по его показаниям на дворе стояло +5. Неожиданно с неба начали кружить и падать снежинки, они были мелкие и не такие как у нас. И тем не менее, это был настоящий снег летом и он стал поводом рассказывать всем по возвращении, что «в горах шёл снег».
Через некоторое время к нам подошла немногочисленная группа, они ставили палатки чуть ниже наших. Выяснилось, что это те самые туристы из турклуба МГТУ им Н.Э.Баумана во главе с Зайцевым. Ребята разговорились, спросили куда они направляются. Бауманцы оказались альпинистами со стажем, обходившими весь район. Они рассказали о себе, о своих планах на поход.
Спустя пару часов, во время нашего ужина, стали появляться и проходить мимо уже знакомые нам украинские туристы. Их лагерь расположился ближе к Чимтарге. Ребята шли тяжело, с частыми остановками, во время которых они наклонялись вперёд, их рюкзаки принимали положение параллельное земной поверхности, и от этого казалось, что отдыхают двое: рюкзак и его хозяин. Постояв, они выпрямлялись и медленно переставляя ноги, продолжали подъем, шаг за шагом.
Проходя мимо нас, они смотрели и устало улыбались одними глазами. Мы интересовались:
-Ну как вы?
-Нормально.
И всем всё было ясно. Нам тоже было «нормально» несколько часов назад.
Мне, отдохнувшей, было неловко смотреть на них. Как во время соревнований ты уже прибежал, принял душ и сидишь водичку пьёшь, а мимо тебя бегут другие, и до финиша им ещё двести-триста метров, в их взглядах читается желание добежать, неважно каким по счёту, добраться до финиша. И тебе неважно, что ты пришёл раньше, ты не чувствуешь превосходства. Тут главное участие, как говорится.
Я вспомнила случай из моего детства. Какое-то время я жила на Крайнем севере, в небольшом городе под названием Нарьян-Мар. Мои родители переехали туда, когда мне было 11 лет. В классе я оказалась новичком, и это была закалка похлеще моржевания.
В Нарьян-Маре снег выпадает в начале октября и лежит до конца апреля. В этот период уроки по физкультуре проходят на лыжах. Лыжи - самый распространенный вид спорта на севере, и это понятно. С детского сада детей учат разным стилям: классике, коньковому и комбинированному видам бега. До переезда я жила в Курской области, и лыжи видела только у дедушки, он ходил на них на охоту. Это были широкие деревянные лыжи. Ступая, дедушка переставлял лыжи параллельно друг другу, и не спеша направлялся в лес.
Итак, практически через два месяца после вливания в новый коллектив, я оказалась лицом к лицу с этими двумя штуками, которые цепляют тебе на ноги, в руки дают палки и говорят: «Пошла!». И я шла. А что мне ещё оставалось?! И так как моё реноме ещё только-только зарождалось, идти мне надо было быстро. Желательно очень быстро.
Я переставляла лыжи (как дедушка) и бежала, при этом обгоняя практически всех девочек в классе. Дури-то много. Коньковый ход мне никак не удавалось освоить, я не умела даже взбираться на горку с его помощью, а делала это вставая бочком поперёк горы и переставляя лыжи.
В конце лыжного сезона ежегодно проходили общегородские соревнования «Северное сияние», куда направляли по шесть человек из класса (три девочки и три мальчика, забеги были разделены по полу). В связи с тем, что из девочек я была в первой тройке, наш учитель Иван Васильевич, включил меня в список команды нашей школы.
Я робко воспротивилась:
-Я же не умею бегать…
Он уверенно настоял:
-А ты главное беги!
И я побежала. Блин! Как в Форесте Гампе, в самом деле!
Забег делился по классам. На старт вышли девочки шестых классов из семи школ, что были в городе. Я тоже вышла. Трасса 5 км. Команда «Старт!». Побежали.
Я неслась как угорелая. Во рту вместо слюны был вкус крови, руки онемели, ноги начинали трястись. Но мне очень не хотелось быть последней и я бежала.
На финише я оказалась тридцать второй. Это хороший показатель. Мне вручили грамоту за участие. Иван Васильевич поставил пятёрку за год.
Теперь, сидя у камня и глядя на тяжело идущих хохлов, я озарилась мыслью. И практически как Архимед, выскочивший голым на улицу после того как он открыл основной закон гидростатики, я закричала мысленно: «Эврика!» (что в переводе означает «Нашёл!»).
Я нашла решение: завтра надо просто переставлять ноги, шаг за шагом, и перевал будет покорён!
Тем временем, насытившись хлебом насущим, мы затосковали по зрелищам. Я и Маша сели у большого камня, прижались к нему и друг к другу, и запели. Хотя нет, не запели - заорали. Почти завыли. Иначе говоря, это были песни в очень громком и каком-то ошалелом исполнении двух туристок. Под некоторые из этих песен нашим друзьям даже удалось потанцевать. Однако, мороз наступал и очень скоро стало ясно, сиди не сиди, а начинать придётся. Как в анекдоте, столь любимом моими друзьями - йогами:
«Свадьба в деревне. За длинным столом сидят новобрачные и гости. Напились, наелись, подарили подарки, сказали пожелания, покричали «Горько!». Сидят. Тишина. Мужики смотрят с тоской друг на друга:
-Ну, сиди, не сиди, а начинать придётся!
И хлобысть кулаком соседа по морде.»
Когда изо рта вместе со словами песни пошёл густой пар, а наши спины и всё что ниже примёрзли к камню и друг к другу, было решено спастись бегством в палатки. Мы встали и пошли. Я к себе. Маша к себе.
Я надела «всё лучшее сразу». И всё тёплое. В тот момент именно тёплое считалось лучшим. Представляя из себя молодую капустку (по количеству слоёв одежды, конечно, не по виду - после недели похода мало кто из нас блистал красотой и молодостью), я заползла в спальник, застегнулась… «…и уснула» - закончит фразу наивный слушатель. Как бы не так! Забыли где капустка находится? Под Чим-тар-гой! Зима на дворе, в палатку проникал морозный воздух, все неприкрытые части тела мёрзли. И прикрытые с ними за компанию. В частности, моя вроде бы прикрытая спина. Казалось, что между ней и камнями нет ничего, ни дна палатки, ни коврика, ни спальника, ни слоев одежды. Я дико мёрзла. Полночи я провалялась, ворочаясь и ёжась от холода. Когда мне это надоело, я встала и, преодолевая страх окончательно околеть, вышла на улицу.
Смотрели фильм «Ночь перед Рождеством»? Похоже, его снимали в Фанах. Правда, в тот год, когда снега было больше. Небо было прозрачным и ясным. Звёзды, бисером, разбросаны по его куполу. Луна горела жёлто-зелёным светом. Воздух был хрустальным, казалось, он звенел от каждого движения. И стоял дубак, от которого хотелось забежать в натопленную мазанку, прижаться спиной к печке, и согреться… Потом подойти к накрытому столу, а там вареники, пампушки, молоко с мёдом, горелка с салом…
Деревня, где живёт моя бабушка находится практически на границе с Украиной. Отчего привычки, обиход и речь имеют много украинских включений. Склизко, дюже, швыдком - слова ласкающие слух. Бабушка готовила замечательные пампушки. Они представляли собой сдобные булочки из дрожжевого теста, обваленные в самодельном грушевом пюре. С кружкой молока это было неописуемое яство! К сожалению, сейчас с возрастом, бабушка практически не печёт пироги, и пампушки я вижу лишь в воспоминаниях.
Хаты-мазанки с печкой и накрытым столом под Чимтаргой не было. Видимо, сразу по завершении съемок фильма по Гоголю, реквизит был возвращен на киностудию. Пришлось довольствоваться тем что было: промозглой палаткой и пуховым спальником. Надев куртку и натянув капюшон на голову, я нырнула в лоно спальника, утянула все шнурки, и начала засыпать, вспоминая тёплую бабушкину печку.
Из-за обилия одежды мне было сложно пошевелиться в застегнутом спальнике, и напомнила себе гусеницу в коконе. Словно в волшебной сказке к утру из меня должна была получиться бабочка с большими красивыми крыльями и усиками. Крылья должны были взнести меня на Чимтаргу, а зачем были нужны усики я не успела придумать, потому что уснула.
Стояла ночь. Одноглазая Луна смотрела на палатки-домики, в которых спали гусеницы, завтрашние бабочки. Вдалеке дремал Памир. Казалось, спала вся планета, даже та её часть, где ночь ещё не наступила…