Как мы на Эльбрус ходили. Реферат. Глава 9-5.
9-5
Пятому дню предшествовала холодная ветреная ночь. По моим подсчётам именно в неё должны были совершить восхождение мои москвичи, с которыми я думала ехать в поход. Облаков на небе было мало, но ветер не щадил своих сил и тех, кто встречался на его пути.
Пробудившись среди ночи, я чувствовала себя так словно лежала голая без спальника и без коврика. Продувало насквозь. Поползав по земле, выбрала место, закрытое от ветра, утянула все утяжки и заснула.
Топ-тор, - ребята бегали туда-сюда. Город оживает, жители просыпаются, просыпаются.. И, о, чудо! Все жители остались живы, мафия не убила ни кого из нас!
Мафия Фёдор.
Примерка "пояса верности".
Сборы.
Я с лопатой. Настя с ледорубом.
Нас ждал путь наверх, к четырём тысячам, по леднику. Впервые предстояло идти в кошках. Я до этого в кошках не ходила ни разу. Как они надеваются Саша рассказал нам ещё во второй день. В результате все справились, окогтились, загрузили свои ранее оставленные вещи, в рюкзаки и .. почти пошли, как вдруг выяснилось, что несколько банок тушенки, рис, чай и что-то ещё из продуктов не обрели хозяина. Или хозяев.
Когда ребята стали разбирать принесённые кем-то из нас вещи и брошенные практически в лицо: «Не понесу я больше, сами несите!», я подумала: «Это полное блядство!».
И мы пошли. По льду стекала вода. Ледник жил своей древней жизнью, он дышал падающими на него лучами солнца, и выдыхал пары, томно ползущие вверх, обратно в небеса. По его заветренным, щербатым щекам текли ручьи слёз, вперемешку с камнями и песком. Склоны пестрили замысловатыми рисунками трещин. Венцом всему была маковка Восточной вершины.
Здесь человек ощущает себя песчинкой. Он принесён сюда ветром судьбы и по её воле может слететь обратно к низам бренного мира. Неверный шаг, лихой камень, разлом трещины. Когда меня спрашивают: «А не страшно?», я отвечаю, что нет, не страшно. Тревожно, адреналин бурлит в крови, но не страшно. Сразу начинает работать мысль «Что делать, чтоб всё было хорошо». Бояться уже в горах поздно, надо было раньше. Бояться в горах опасно, страх плохой советчик.
Ростислав.
Ледник.
На привале.
Обед.
Серёжа.
Максо.
Фёдор.
После обеда прямо на снегу, мы продолжили путь. Рядом поднялся столп пыли. Гора живёт, гора ищёт идеальную форму, убирая, на её строгий взгляд, лишнее. Камни летели вниз.
Рюкзак у меня был тяжёлый, настроение, после утреннего конфуза с тушенкой, отвратительное. В нашей связке я сначала шла после Маши, но Саша сказал поставить нас по-другому, и тогда я оказалась после Кирилла. Не того тихоходного Кирилла, к которому я привыкла как к естественному проявлению зла в мире, а к быстро идущему, скоро спешащему. И стало ясно: не всё, что скорость это хорошо.
Уходящий в небо Кирилл.
Серёга и Маша.
Нас учили: в руке чуть подобрал часть верёвки, идущей назад; если чувствуешь натяжение, не обворачиваешься, не кричишь «В чём там дело?!», а просто притормаживаешь и ждёшь пока верёвка не расслабится. Учили всех, научились немногие.
Я себя чувствовала бычком на привези. Между мной и Кириллом верёвка была натянула с завидным постоянством. Я кричала ему «Не тяни!», но он гнал как по шестому авеню, не разбирая трещин, ручьёв, камней, сугробов.
Когда в один из моментов он громко и резко заорал, я вздрогнула, решила: «трещина или срыв!», а он блин! запел, оказывается. От неожиданности я растерялась и … тоже запела.
Подъем.
Было совсем хреново, когда идущий позади меня Серёга притормаживал, и я оказывалась между двух туго натянутых верёвок. А если в этот момент под ногами была трещина или ручей, хотелось убить всех. В один из моментов Рост, идущий первым в нашей связке, обвернулся и браво прокричал: «У вас всё хорошо?», я крикнула ему в ответ: «Ты б… не видишь, мы тут все заеб…сь, куда су..и гоните, мать вашу туда и разтуда и два туда…». Ветер подхватил мои слова и унёс их в сторону Ушбы… Рост заулыбался в ответ, и пошёл дальше. А потом, уже наверху разнимая нас злых как собаки, спрашивал: «Что же вы молчали, что вам тяжело идётся? Я бы шёл помедленней!».
Филипп в лагере.
Палатки устанавливали на более-менее горизонтальной площадке, окруженной камнями по кругу как арена цирка. Вдруг пошёл дождь. Не обычный с каплями воды, и не со снегом, а со льдом. Словно каждая капелька включала в себя небольшой кусочек льда в два карата. Знаете, есть орешки в шоколаде. Если их кушать в жару, шоколад тает, остаются орешки. Здесь был лёд в воде. Вода таяла, а лёд нет. В этом есть какой-то сюрреалистический замысел, я так думаю, ведь в нормальной жизни согласно законам физики вода не может таять, она жидкая. Физика на высоте 4000 м не работала в тот вечер. Психика тоже местами отказывала.
Ужин под дождём красивое зрелище, когда о нём вспоминаешь дома, на диване, укрыв ноги шерстяным пледом. Романтика. И тянет обратно! Пусть в дождь, в снег, хоть к черту на рога! Но присутствуя там, обессиленный после непростого пути, держа тарелку в замёрзших руках, пытаясь не промахнуться мимо рта, отмахиваясь от льдинок в воде как от мух, ты начинаешь ценить простые радости нормального быта: горячую воду, тёплый туалет, мягкую постель, секс.. Ой, нет! Про секс это не тогда было! … дошло до страшного: тянуло посмотреть телевизор!!!
После ужина тарелку я не мыла. Поставила на камни, и пусть дожделёд её моет. Должна же быть от него хоть какая-то польза. За этими камнями виднелось множество пакетов, это была наша разобранная, рассортированная еда. Сразу по приходу к месту, Саша попросил всех выложить всё, что они несут. Затем мы разложили по пакетам отдельно: тушенку, рыбные консервы, продукты к чаю, крупы и так далее. Оказалось, у нас море еды. Нам ещё жить да жить, а вы дохнуть собрались, не хорошо… Вот сначала всё съешьте, а там уж и дохните!
Макс.
Максим. Позади у камней пакеты с едой.
На сладкое ожидался компот из кураги. Красиво звучит! Мелодично! Этот компот мы вспоминали всей палаткой всю следующую ночь. Но.. пока компота не было, пока с неба валил дожделёд, я по приглашению пошла в палатку к Маше/Саше/Росту/Нине. Ногу перематывать. Перематывание закончилось длинной и интересной беседой, посиделками, полежалками, распитием компота из кураги, да продлят небеса долгие и счастливые годы того человека, что придумал варить его… Поздно ночью я, как провинившаяся старшеклассница, возвращающая с дискотеки, ввалилась в палатку. «Родители» не спали. Запнувшись пару раз о чьи-то руки-ноги, нащупав свободные 1,5 квадратных метра, я залезла в спальник и после непродолжительной борьбы с не застёгивающейся молнией на палатке, угомонилась. Но не тут-то было. Энергия, щедро подаренная компотом, била ключом. И понеслось - смех, болтовня, шум, гам. Как обычно в нашей «весёлой» палатке. Народ, уже уставший на нас шикать, не шикал. Нам шикать тоже самое, что ругать погоду. Ну не спится, и болтается, оно само! Неосознанно. Потом уснули.
Около двух ночи шум расходящейся и снова застегивающейся молнии разбудил всех четырёх.
-Что у тебя там, Настя?
-Мне плохо… Тошнит.. Живот болит, - сказала Настюха и вышла из палатки.
-Тоже что ли выйти, долбанный компот из кураги!, - проворчал Серёга.
-Да.., - философски протяжно сказал Макс, - Курага была знатная.
И началось хи-хи и ха-ха, и обсуждение выпитого, и планы на предстоящее, и физиологические нужды, и психологические интерпретации походного существования и смысл бытия, теория «Большого взрыва»…Потом уснули.
Ветер играл с тентом на палатке, где-то там, в темноте, другие люди натянув кошки, выдвигались в сторону вершины, их глаза с тревогой вглядывались вдаль: «Что ждёт впереди?». Эльбрус загадочно молчал, не выдавая тайн.
Одна ночь, вырванная из тысяч ночей, ставшая для кого-то первой в жизни, для кого-то - последней. Ночь, пролетевшая как лист, гонимый осенним ветром, или тянущаяся нескончаемо долго.
Все ночи на Эльбрусе сливаются в одну, большую, прерываемую отдельными днями, ночь. Красивая ночь со звёздным сиянием. Днём мы чуть-чуть не поспим, и будет снова - ночь на ладонях Эльбруса.
Рост с Эльбрусом в глазу.
