Синайские приключения. Вертикальная часть похода.
05.11.11
На часах 07.50. (по Москве)
Мы снижаемся. Самолёт плывёт по-над горами цвета корицы, щербатыми, осыпающимися, похожими на торт «Муравейник». Ну вот, а ты не верила!
Надеюсь, меня встретят, отвезут, доставят.
На часах 08.10. Я выхожу по трапу, сажусь в автобус. Нас везут к зданию аэровокзала. Все счастливы, все в предвкушении, разглядывают редкие искусственно посаженные пальмы, дети смеются, родители обсуждают подробности и перспективы предстоящего отдыха.
Синай! Гуд монен!
На часах 08.15. Толпу туристов приглашают к стойке турфирмы, организовавшей чартер. Меня тоже. Я отмахиваюсь руками и по-русски начинаю старую привычную песенку: «Я от бабушки ушёл и от дедушки ушёл, на самолёт свой опоздал и на чартере летел, а мне надо бы в Дахаб, мне гостиница - гудбай, а в пустыне наша группа скоро будет без меня!».
Но всё-таки подхожу к представителю, он на ломанном английско-русском варианте языка предлагает мне купить за 20$ визу у него, чтоб не терять время в очереди. Я отнекиваюсь.
Дело в ом, что если срок пребывания не превышает 15 дней и турист не предполагает посещение центрального Египта, то русским гражданам должны ставить «синайский пермит», бесплатно. Такая местечковая виза.
По факту получить её не просто. Арабы насмерть стоят за свои 15 баксов, и пермит даётся с большим трудом, потерей времени и нервов, надо звать старшего, разбираться и т.д. Но сейчас я непреклонна, я зла, невыспанна и голодна.
-Онли Синай! Ноу виза, ай вонт пермит, плиз!
Он показывает мне четыре пальца и говорит, что пермит только тем, кто приехал на 4 дня.
Не смешите мою бабушку!
Веером перед его лицом разбрасываю сначала все десять, а потом ещё пять пальцев, и говорю «Онли синай, пермит плиз!».
Он даёт мне бланк листка прибытия, и показывает куда-то вправо. Мол, иди ты дальше куда-нибудь!
Моё лицо похоже на силикатный кирпич. Я непоколебима в своём решении.
На часах 08.20. Я заполнила листок, подсмотрев образец у той девушки, что тоже отстала во Внуково, она летела этим же рейсом. Её зовут Наталья.
Слева и справа от меня толпятся туристы, они спрашивают что писать, я по-заправски раздаю советы, даю посмотреть свой листок.
На часах 08.25. Иду к таможеннику, протягиваю паспорт, он листает и спрашивает: «Где виза?».
-Нот виза, онли Синай! Пермит, плиз!
Он машет головой. Я - кирпич.
-А вот там, ваш коллега, - говорю я по-русски и машу рукой в сторону, - сказал, что можно пермит!
В мой паспорт ставят черную печать с арабскими вензелями. Я иду дальше.
Выхожу в зал выдачи багажа. Багаж ещё не привезли. Посреди зала стоит Наташа, девушка, опоздавшая на рейс во Внуково. Она интересуется будут ли меня встречать.
-Да!, - почти выкрикиваю я, - Меня должны встречать с табличкой!
-А как вас зовут?
-Наташа.
-И меня Наташа. Белова. Похоже, вас там уже встречают, - она кивком показывает в сторону выхода из зала.
Я сломя голову несусь к нему, передо мной человек пять-шесть с табличками, на всех написаны названия турфирм и лишь один бедуин в длинных белых одеждах держит лист А4, где синей ручкой написаны мои имя и фамилия.
Я подбегаю к нему:
-Иц ми! Я жду багаж, заберу и приду.
Я жму ему руку, мы оба радуемся. Я прошу подождать, боюсь уходить обратно, вдруг я выйду, а его уже не будет…
Но надо идти за рюкзаком.
На часах 08.35. Я разворачиваюсь и иду обратно в зал выдачи багажа, передо мной встаёт одетый во всё белое полицейский. Он смотрит очень строго и также строго произносит по-английски, но я понимаю всё до последнего междометия:
-Сюда нельзя категорически. Вход запрещён!
Он выдвигает вперёд руку в подкрепление своих слов. Я пытаюсь сглотнуть слюну и собраться с мыслями. Ни чего нет: во рту сухо, в голове пусто.
-Ай флай, ай фром Раша, Москау. Ай комбек ту холл.
-Ноу, - и качает головой.
Он произносит это так сухо, кратко и безапелляционно, что по всем правилам, нормам и элементарным понятиям я должна развернуться и уйти. Но мне некуда идти! Без моего рюкзака я никуда не могу уйти! Я бы рада свалить на хрен с этого аэровокзала как символа всех аэровокзалов, осточертевших мне за последние сутки! Но без рюкзака я ни ногой!
Мысли ворвались в мою голову стаей и кружат, я пытаюсь выловить их по одной и индивидуально обдумать каждую:
-Попросить кого-то, Наташу Белову! Но я не вижу её отсюда!
-Попросить моего бедуина перевести кто я и почему. Но как ему самому это объяснить, он тоже не понимает по-русски.
-Выучить-таки элементарный курс английской речи! …не сейчас…
Я неосознанно делаюсь отражением полицейского, моё лицо и слова строги, речь кратка:
-Я прилетела из Москвы и готова уйти. Мой багаж (я тычу ему своей квитанцией на рюкзак) там! (слово «там» выстрелом летит в лицо стража). Я зайду и комбек ту хи!
И взгляд, прожигающий насквозь.
Он просит паспорт. Смотрит на число, что обозначено в оттиске синайского пермита. 05.11.11. Отдаёт, отходит в сторону и очень-очень строго смотрит.
Боже! Откуда он взялся?! Его же не было, когда я выходила!
На часах 08.40. Мой рюкзак уже кружит по ленте, я беру дорогое мне существо зелёного цвета, мы с ним снова вместе. Готовлю квиток, чтоб показать, что это мой багаж тому самому полицейскому, но на выходе ни кого нет… Где полицейский?! Он же был! … Чертовщина, мать её!
На часах 08.45. Мы идём к стоянке автомобилей. Кажется, мой бедуин сделал жест, приглашающий отдать ему рюкзак. Нет! Неееееет! Ни за что! Не расстанусь с ним! Несу рюкзак сама и сама кладу в открытый багажник.
Сажусь на переднее сиденье. Мимолётом вижу, что на электронной панели всего 06.45. Тут время на два часа раньше! Ура! Всего 06.45! Может быть, я успею застать своих друзей в гостинице. Но я стараюсь не загадывать. Мне всё равно. Я тут. Я приехала. Я не верю. Или верю? Попросить бедуина ущипнуть меня? Пожалуй, не стоит начинать с этого знакомство. Прикрываю глаза. Сплю.
На часах 07.55. Каирское время. Мы въезжаем в Дахаб. Родной! Знакомый! Вот и Аляска (Хотель энд кэмп). Выхожу. Забираю вещи, благодарю, иду к воротам. Замок.
Нет! Ну, даже тут замки! Стучу в ворота. Мой бедуин подходит, кричит парню, подметающему двор метлой. Объясняет кто я. Он произносит имя «Марыя» и парень сразу открывает дверь. Может это волшебное кодовое слово? И все двери открываются при его произношении? Все самолёты взлетают? Все автомобили едут? Почему я не знала его раньше?
На часах 07.57. Во дворе сидят люди, с виду не наши. Я спрашиваю у кого-то про Марыю фром Москау. Люди кричат мне, это наши! Мои! Ура! Доехала.
На часах 08.40. Мы едем в минивэне по дорогам Синая. На встречу летят песчаные горы, цвета корицы. Мы словно в громадной детской песочнице, где наигравшиеся вдоволь дети сбежали, оставив свои творения.
Я смотрю краем глаза на нашу группу. Нас девять. Я знаю только Машу. В Аляске успела познакомиться с Семёном и Леной. Семёна я запомнила, из двух мужчин в группе его легко запомнить. Но, Боже мой! Кто здесь Лена?! Я запомнила имя и забыла лицо.
Честно говоря, я чувствую пустоту и даже разочарование. Мне стоило остаться дома. Это будет неинтересный поход, ведь я всё тут знаю, а эти люди мне совершенно не интересны.
Смотрю за окно. Безжизненная песочница. Именно это чувство приходить, когда достигнуто что-то недосягаемое?
На часах 10.45. Мы побывали в деревне бедуинов. Угостившись чаем, встретились с Аидом. Он пожал мне руку и представился. Вобще-то мы знакомы!
Аид рассказал о нашем маршруте, достал проверенную карту с вырезанными кусочками. Этой карте много лет и подобных карт осталось немного. Она со времён, когда Синай был израильской территорией.
После этого мы поехали в монастырь Святой Екатерины. Раньше он назывался Святой Елены, но после обретения мощей Екатерины монастырь переименовали. Это было много лет назад. Нам пытается (именно - пытается) всё рассказать русскоговорящий гид, молодой парень, он выучил русский за девять месяцев с помощью туристов. Он путает слова, вместо глубины колодца говорит «высота», его речь тороплива и сложно разборчива, но он прикольный. Живой. Яркий. Забавный.
В монастыре со всех сторон звучит русская речь, это туристы. Сегодня аншлаг. Ведь завтра религиозный праздник и монастырь будет закрыт для посещений. Мы ходим по дворам и залам, внутри красиво и очень много икон и лампад.
На часах 11.30. С горы монастырь прекрасно виден. Все башни, колокольня, мечеть (она была построена специально при входе в крепость во время потенциальной опасности захвата и разрушения и монастыря).
Я сажусь на тёплые, согретые солнцем камни. А тут не так уж плохо! И ребята, прыгающие с камня на камень забавные. Но как их зовут?
На часах 13.30. После сытного обеда в доме главы бедуинского племени мы готовимся к началу похода. Нам предстоит восхождение на самую высокую точку Синайского полуострова - гору Святой Екатерины. Нас сопровождают два верблюда, они повезут матрацы и еду на ужин и завтрак. На каждого верблюда по погонщику плюс гид, у парня знакомое лицо, кажется в прошлом году он тоже сопровождал нас.
Аид с нами не идёт. По здешним правилам каждое племя (деревня) имеет свой ареол, территорию, на которой они имеют право водить туристов и вобще использовать её. Это разумно, каждое племя должно иметь возможность заработать денег. Быть гидом это хорошая работа и доход.
Часть вещей мы берём с собой, это спальник, тёплые вещи для ночевки, сегодняшняя ночь будет самой холодной за поход, также нужна одежда на весь следующий день. Остальное уезжает на пикапе и встретится с нами завтрашним вечером в пустыне. Я разбираю вещи на две кучи и стараюсь не забыть главное.
На часах 13.40. У меня всё готово, но ребята ещё копошатся. Семья собирается очень долго. Семья это трое: мама, папа и сын. Сына зовут Саша, ему 11 лет. Папу, вроде бы, Андрей. А вот имя мамы пока точно не установлено. Похоже, среди нас несколько Ольг, может Ольга?
На часах 13.50. Я зашла внутрь дома, как там уютно! Всё обложено кафелем, ковры и мало мебели. Или там вобще её не было? Всё очень чисто. Почему многие, в том числе и я, впервые отправляясь в этот поход, думают, что их ждёт антисанитария и невежество?
Из окна на меня смотри мальчик, сначала он сердит и чем-то недоволен. Но спустя время на лицо взбегает как по лестнице улыбка. Его маленькие сёстры толпятся на крыльце. Я играю с ними в прятки, и в завершении дарю одну на двоих куклу, очень маленькую. Её было бы мало даже для одной.
Вобще, я приготовила пакет с мягкими игрушками, чтоб отвезти его на Синай. Но возвратившись домой, после переноса моего вечернего рейса, я оставила пакет дома, решив, что игрушки здесь дарить не принято. Вдруг это не понравится родителям?
Наблюдаю с дороги за девочками и их отцом. Он долго держит куколку в руках, смотрит, вертит, что-то говорит.. Если он сейчас забросит её в сторону, я пойму. Но нет, он протягивает её детворе и те с шумом и криками убегают куда-то вглубь дома. Зря я не взяла приготовленный пакет.
На часах 14.40. Мы идём. Кайф от этого трудно объяснить людям, не ловящим от этого кайф. А тем, кто ловит, объяснения не нужны. В мире платятся большие деньги, тратится много времени и сил на возможность испытать этот странный восторг от движения ног по каменистой/песчаной/болотистой/снежной поверхности. Люди переходят пустыни, покоряют вершины, бродят в лесах. Я понимаю их. Я разделяю их кайф. И мне не надо экшена. Я отдыхаю.
На часах 15.20 Мы взошли очень высоко. Перекур. Сопровождающие нас бедуины предлагают сделать снимки. Один из них берёт мой фотоаппарат, просит встать, поднять вверх руки. Ищет что-то на земле. Поднимает камень вытянутой формы и подносит к объективу. Я послушно стою, держу руки, улыбаюсь. Щелчок. Подхожу, забираю фотик.
-Вау! Вот это да! Найс! Я держу скалу!
Показываю всем своё фото, в ответ один вопрос: «Как это так?». Хитро прищуриваю глаза, этот наш проводник - забавный!
На часах 16.30. Остановилась сделать снимок. Взгляд назад на шоколадного цвета горы. Они прекрасны.
Я иду последней. Не смотря на расстановку Лены, главной по этой части похода. Она выполняет роль Маши, которой пришлось остаться ночевать в деревне из-за проблем со спиной. Лена аккуратно выстраивает нас в линеечку. Мы идём «ноздря-в-ноздрю». Даже по сыпухе мы обычно не ходим так плотно. Я поменялась местами с Семёном, он держит меня на контроле, ведь он - замыкающий. Но, по сути, шествие русских туристов по синайским горам замыкаю я. Просто я люблю идти в конце. Идти и думать. Смотреть. Остановится и стоять, а потом бежать за всеми…
-А почему такие грустные? Где ваши улыбки?
В ответ понурые взгляды. То ли тяжело, то ли … Наверно, это будет молчаливый поход. Можно погрузиться в себя, слиться с природой.
Тропа не сложная. Высота набирается плавно. Правда, две бессонных ночи отзываются во мне сбивчивым дыханием и сердцебиением через раз. Но это мелочи. Красотень-то какая, господи!!!!
На часах 16.45. Мы почти на вершине. У каменного домика, где нам предстоит ночлег. Во время подъема мы разглядели людей, идущих впереди, и переживали, не займут ли они домик. Но людей здесь нет. Где же они?
Мы готовим тёплую одежду, чтоб переодеться и подняться на самый пик, встречать закат. Я не нахожу тёплых брюк у себя. Похоже, я оставила их в другой кучке. Это плохо. Ночи тут холодные, а брюки, что на мне совсем не греют. Ну и как я буду спать?
На часах 17.15. Мы на самой вершине. Солнце зашло. Окрасив небо янтарным цветом, широкой полосой огласив своё расставание с нами, оно спряталась под наши аплодисменты. Мне показалось, или я правда слышала его удаляющиеся шаги?
Вид - космический! Художник, нарисовавший это полотно, прекрасно разбирается в живописи. Краски, оттенки, их переливы и переходы идеальны. Мир прекрасен.
На часах 17.35. Появляется первая звезда, прямо напротив заката. Она похожа на планету. Яркая, немерцающая. Красная. У Саши и его папы Андрея есть айфон, а в нём программа для сличения звёздного неба с картой.
Это Юпитер! Это Юпитер!!! Как он хорош и красив! Малыш, почти точка, а ведь на самом деле гигант! Я смотрю на него с восхищением! Я - Стрелец по гороскопу и помню, что Юпитер моя планета. Так вот ты какой, Юпитер! Юпитер смотрит на меня в ответ, ведь я - Стрелец, и он моя планета! Так вот ты какая, Наташа!
Рядом с нами сидят трое: мужчина - поп и две женщины. Они смотрят на закат, разговаривают. Мне кажется, что они испанцы. Но я плохо разбираюсь в национальностях.
Холодно… А побежали вниз, греться!!!!
На часах 18.30. Наши бедуины разводят костёр. Крошечный. Мимо нас проходят несколько человек. Молодая женщина несёт младенца. Они говорят по-русски. Я с ума схожу от наших соотечественников! С младенцами по миру! Мы встречали наших с детьми в монастыре, теперь здесь, на вершине Синая. Уже ночь. Темнота. Куда они дальше? До ближайшей деревни пару часов ходом. Русские исчезли за камнями, я не стала их расспрашивать. Мне не хочется. Похоже, моё любопытство осталось дома. Я отдыхаю.
На часах 19.30. Ужин был скуден. Ну, разве это ужин? Баклажаны с хлебом? Все готовятся спать в домике. Мне там неуютно. Мне уютно под взошедшей Луной, сопровождаемой красавцем-Юпитером, под миллионом звёзд, на камнях. Но у меня нет тёплой одежды. Наверно, мне предстоит околеть этой ночью.
К идее лечь спать прямо на камни положительно отнёсся Сёма. Бедуины любезно дали мне своё одеяло. Я спросила, не замёрзнут ли они. Говорят, что нет. Улыбаются.
Отлично! Надо выспаться. Но как, когда на тебя смотрит мир, и глаз не отвести?
06.11.11.
На часах 04.00. Сейчас наступило самое холодное время ночи. Накануне бедуины пугали, что в 4 утра будет очень холодно. Мне тепло. Я в спальнике и под одеялом. Луна зашла, и небо наконец-то стало чёрным. Звёзды вспыхнули! Я лежу где-то в космосе! Это тоже кайф, за которым я ехала сюда: спать под открытым небо. Оно и правда открыто настежь, словно окно. В него даже не надо заглядывать, оно повсюду. Когда находишься в городе, то повсюду город, в лесу повсюду лес, а когда ты спишь на самой высокой горе, повсюду небо! Ты не на горе, ты в небе. Среди звёзд. И как описать тот кайф, что ловится от этого? Может быть так: это приятно, чувствовать себя частью чего-то большого и необъятного. Да, пожалуй, это хорошее объяснение.
Надо спать, главное не проспать рассвет!
На часах 06.08. Через ресницы вижу свет. Свет. Свет!!! Я проспала рассвет!!!! Была бы кровать, я бы с неё упала! … Нет, не проспала. Уф. Встаю. Смотрю. Дамы и господа, разрешите представить: восход солнца на горе Святой Екатерины! Бурные нескончаемые аплодисменты.
Успела.
На часах 06.30. Мы поднялись на вершину, к часовне. Отсюда потрясающие виды, бескрайние. В моём кармане маленькая иконка. Я специально привезла её. Мы с Семёном заходим внутрь часовни. Считается, что она построена на деньги, выделенные Иваном Грозным. До этого было другое строение, на том самом месте, где ангелы нашли останки растерзанной в результате пыток Екатерины.
Вдруг сзади слышим женский голос, он запрещает нам заходить внутрь. Это новость! Год назад я тут спокойно ходила, смотрела и фоткала. Женщина предлагает спросить разрешение у попа. Не сложно. Спрашиваем. Он проводит нас внутрь комнат. Сбоку лежат матрацы, стоят чайники. Похоже, они тут живут. Продвигаемся дальше, в самую главную комнату. Я протягиваю иконку попу, он подходит к месту, что считается алтарём, что-то шепчет, крестит и отдаёт иконку назад.
-Ноу! Ноу!
Я на ломанном английском с помощью неплохо разговаривающего Сёмы объясняю, что икону нужно оставить здесь. Поп изумлён. Чему? Спрашивает наши имена и радуется. Мне стыдно, что моя иконка такая меленькая по размеру. Знала бы, привезла большую.
На часах 07.30. Завтрак. Нам выдают фут-пакеты. Там халва, джем, мёд, хлеб… Греют чай на сухих веточках, они больше дымят, чем горят. И почти не греют. Я ёжусь от холода, хотя солнце уже взошло.
Я узнала, как кого зовут. Рядом со мной сидит Оля. Ей 27 лет и она не замужем. Она рассказала это любопытному бедуину. Ему 16 (или 17?) лет. Он думает о женитьбе. У него свой верблюд, один из тех, что нас сопровождает. Его зовут Джексон.
-О! Почти как Майкл Джексон!, - говорю я.
-Е!Е! Майкл Джексон!, - машет он в ответ.
Мы долго болтаем с парнем. Ну как болтаем? Я ему на русском с включением английского, с немецкими приправами- словами, он мне старается тоже по-русски, но мне гораздо понятней, когда он говорит на английском. Девочки активно участвуют в беседе.
Юный бедуин рассказывает про своего папу, у которого две мадам. Он «стронг мэн».
-А у христиан всего одна мадам,- и он сморщивает нос.
Мне хочется заступиться за христиан. Я объясняю, что им и с одной женой нелегко. Интересуюсь, ругаются ли между жёны папы.
-Если они ругаются и дерутся, их бросают с фонтан.
-Зе бест! Уан мадам! Онли!, - заключаю я.
Гид предлагает Оле выйти замуж за бедуина, и сулит нам за неё два верблюда. Мы задумываемся. Может стоит потянуть время и поднять ставки?
На часах 08.10. Молодой бедуин спрашивает, видела ли я отсюда море. Я удивляюсь, разве отсюда видно море? Он зовёт меня с собой. Мы прыгаем с камня на камень и поднимаемся вверх. Я щурю глаза. Он вытягивает руку: «Сиии!».
Ой! И правда си! Море! Мо-ре!
Он ведёт рукой справа налево, и я вижу, что море всюду! Оно вокруг нас! Почему мы раньше не видели его? Получается то месту, куда вчера село солнышко тоже было морем! Класс!
Я прибегаю обратно к ребятам и рассказываю им, что видела море. Мы встаём, и выясняется, что его видно и отсюда. Оно отражает в себе небо, серебрится.
На часах 09.30. Мы спускаемся вниз с горы. Нам надо дойти до деревни, где осталась Маша. Вокруг красота, горы разбежались вдаль, спрятались друг за друга. Фотокадры слабо передают это действо: не хватает красок, объёма. Тишина. Настоящая, если бы мы молчали, было бы совсем тихо. Но молчать не хочется. Я опять иду позади Сёмы. Мы перебрасываемся словами как теннисными мячиками.
На часах 10.00. Мы на пологой площадке посреди спуска. Здесь можно посидеть, подумать. Мы не очень устали и наш отдых будет коротким. Неясно откуда появляются двое: бедуин и парень, лет тридцати. Они расспрашивают нас, где мы были. На наш рассказ о том, что мы ночевали на горе, удивляются. Но затем парень спрашивает:
-Фром Раша?
-Е!
Он разводит руками и говорит, что тогда удивляться не чему, мы же из России, мы легко можем спать на камнях.
На часах 10.10. Идём. Я болтаю без устали. Фотокамеры не закрывают свои створки ни на секунду. Мы в середине склона, нам далеко донизу. Вдруг раздаётся выстрел и чуть выше нас, справа, встаёт столп пыли. Мы мгновенно замолкаем, останавливаемся, оглядываемся. Секунда. Две. Три. Вечность. Выстрел повторяется, и пуля попадает в гору уже с другой стороны от нас. Слева. Страшно. Оцепенение. Я последняя, между мной и Сёмой расстояние в 10 метров. Очень хочется подбежать к ним, слиться с ними. Я смотрю на лицо нашего гида. Он спокоен.
Было бы грустно, быть расстрелянными сейчас.
Мы тихо идём вниз. Сашка прижался к папе. Гид говорит, что вобще-то тут круглый год разрешена охота, возможно это стреляли по птицам. Звучит малоубедительно. Надо быстрее дойти донизу.
На часах 11.30. Мы почти внизу. Деревня рядом. Я и Семён последние. Я замечаю сидящую женщину возле бассейна, в котроом бедуины накапливают воду. Моё удивление безгранично: бедуинка, философски сидящая у воды... Это надо сфоткать. Я прошу Сёму заснять её, но так, чтоб она не видела, не отвернулась, не закрыла лицо.
-Давай, я встану, как буд-то ты снимаешь меня.
-Угу. Сюда. Всё. Поехали. Снимаю.
Сёма включает свою видеокамеру и через секунду начинает смеяться. Я стою, он смотрит в камеру и смеётся.
-Это не женщина. Это Маша сидит.
Мы с хохотом вваливаемся в деревню. Маша рассказывает, что сегодня в деревне большой праздник. С утра собралась вся семья, пришли наряженные женщины и дети. Они здоровались с мужчинами, говорили друг другу пожелания, обнимались. Потом торжественно зарезали козу, кровь собрали в банку. Маше достался кусочек сырой печени.
На часах 12.00. Ждём обед. Ребята надеются на мясо. На мясо козы. Я понимаю, мясоедам сложно.
Нам приносят чай. Вокруг бегают красиво одетые дети. Мужчины общаются между собой. Наши проводники присоединяются к этим разговорам. Они поглядывают на нас. Мы на них. Два мира.
На часах 12.20. Напившись чаю, потянуло на приключения. Пошли по двору смотреть жизнь бедуинов. За решеткой сидят какие-то зверьки. Кролики? Ёжики? Кто это? Зверьки общительные, бегают с места на место, прыгают. Перебирая лапками, принимают хлеб, ссорятся за кусочек.
Со слов бедуинов, эти животные живут просто так, для души. Для красоты. Их даже отпускали, но они возвращались назад. На воле мало еды.
Ребята юморят и сомневаются, что зверьков не употребляют в пищу. Я уверенна в прямолинейности наших друзей-бедуинов, они бы прямо сказали, что мол едим, для того и разводим. Я говорю об этом, но кажется мои слова как и слова бедуинов звучат не убедительно. Сложно поверить, что здесь, где недостаток еды и воды, кто-то будет держать животных «для души». Я верю в лучшее. Звери не боятся людей, за решетками сделаны норки и прочий антураж. Слишком шикарно для кормовой базы.
На часах 13.00. Нам принесли обед. Овощи и куски мяса. Замечательно! Козу, я, пожалуй, есть не стану. Перед нами садятся три женщины. У той, что помоложе, обалденно красивые глаза. Мы хотим снять их на фото, но они отворачиваются. Помогла Сёмина видеокамера. Он незаметно запечатлел происходящее.
На женщинах длинные черные одежды, на рукавах вышивка из бисера. Праздник. Лица закрыты.
Где-то вдалеке семья из нескольких человек гуськом уходит вглубь гор.
-Куда они?
-В гости. Праздник.
На часах 15.00. Мы всё же вышли в сторону горы Моисея. Хотя что в неё выходить? Мы были под ней. Осталось взойти.
По пути я думаю о людях, живущих тут, в святых местах. Им помогает эта святость? С материальной точки зрения - бесспорно. Туризм приносит доход. Они счастливы? Интересно, как живут в далеких от центральных дорог деревнях?
Тропа мне знакома, год назад я вдохновлённая на крыльях влетела по ней на гору. На этот раз налёт восторга спал. Осталось трезвое восхищение творением природы. Всё, что я вижу, ощущаю и слышу - мне нравится. Я хотела бы тут жить. Жаль, мне не дано было родится в ближайшей деревеньке.
На часах 15.40. Наша тропа слилась с туристической тропой, по которой ежедневно поднимаются сотни туристов. Они идут глубокой ночью, с фонарями, чтоб рано утром встретить рассвет. Говорят, тому, кто встретит рассвет на горе Моисея, прощаются грехи.
Тропа усеяна обёртками от конфет, пластиковыми бутылками и прочим мусором. Все ли идущие за отпущением грехов осознают суть происходящего? Мы проходим мимо поляны, усеянной салфетками, бумагой и фантиками. Н-да…
Я хочу «Сникерс». Не то, чтоб я без него жить не могу, но тянет. Спрашиваю у стоящих у своих лавок продавцов, почём сладости.
-Ту долларс.
Не дёшево. Идём дальше.
А так ли я хочу «Сникерс», чтоб покупать его здесь, на горе Моисея? Может это привычка?
На часах 16.20. Мы наверху. Вид потрясающий. Я понимаю Моисея, почему он выбрал именно это место. Правда, доподлинно не известно на этом ли именно месте господь явился пророку и даровал свои истины. Однажды было решено, что это именно то место. И с этим все согласились.
Горы внизу похожи на море с пологими волнами. Они плотно обступили нас со всех сторон. Взяв в оцепление.
Мимо меня проходит французская пара. С ними проводник.
На часах 17.10. Солнце садится. Ребята делают снимки. Я размышляю о … ну о чём можно думать в этот торжественный момент, в таком месте? Об истине, о смысле бытия, о ценности каждого мгновения.. Но я ни о чём таком не думаю. У меня дилемма: хочу я «Сникерс» или нет. Я столько делаю лишних движений по жизни, не осознанных. Пожалуй «Сникерс» олицетворяет это как нельзя лучше. Каждый шаг с уверенностью в его совершении, каждое слово с смыслом, каждая эмоция осознанна и обдумана. Ёу! Ни какого "Сникерса", пока не начну помирать с голоду!
Рядом с нами появляются ещё одни французы, молодая пара с ребенком. Он сидит в переноске за спиной у мамы. Мы восхищены.
Через пять секунд вспоминаем про русских с ребёнком на горе Святой Екатерины и наше осуждение их сумасшествия. Насколько всё относительно.
На часах 17.30. Темнеет. Нам предстоит спуститься к монастырю. Мы будем идти по тропе, состоящей из ступенек, выбитых в скалах. Это опасно и жутко интересно. В прошлое путешествие именно этот спуск сплотил нашу группу. В ней было 17 человек, из которых всего пять парней, остальные девочки. Мы так хохотали, шагая вниз. А небо было такое черное, разлинованное млечным путём и отмеченное звёздами, что хотелось смотреть только вверх. Мы так и шли по опасной тропе в кромешной тьме: смеясь и задранными головами.
На часах 18.20. Перекур. Сидим на камнях. Фонарики выключены. Луна светит ослепительно ярко, освещая всё вокруг: горные дали, склоны, ущелья, нас. Я молчу. Вика возмущается качеством тропы. Она забавная. Они все забавные. Больше у меня пока нет эпитетов.
Нас девять:
Главштаб: Маша и Лена. Маша руководитель группы и клуба. Лена друг Маши. Она ходила во многие походы клуба, Лена занимается йогой и это по ней очень заметно. У Лены пушистые ресницы, плюшевые, они мягко прикрывают глаза, когда она моргает. Это я разглядела ещё вчера.
Семья: папа Андрей, мама Вика и сын Саша. Они постоянно разговаривают. Или нет: они постоянно говорят. Иногда друг с другом, иногда просто говорят. Как радио. Радио «Семья». Возьми с собой в поход.
Девочки: Ольга, Ольга. Старшая Ольга приехала в Москву с Дальнего Востока в начале 90-х. У неё замечательный сын Данила.
Про Олю вторую я знаю мало. Мы с ней параллельны и эмоционально мало пересекаемся. Хотя это можно сказать обо всех нас. Мы все параллельно идём.
Единственный мальчик (не считая мальчиков из семьи): Семён. Семён единственный кто представился в ответ на моё представление в Аляске, гостнице Дахаба. Сёма ползает со мной (или я с ним) по камням, убегает в сторону от однообразного пути. Если бы не он, мне было бы скучно. Это факт.
Девятая - я, Наташа. Я не знаю, каково им со мной. Я могу много говорить, и долго молчать. Я эгоист в кубе и экстраверт в квадрате. Мне хочется сблизиться с группой, но память о прошлых походах, особенно о Фанах, доносит до меня родные и милые образы, я ищу их повторение в этих людях и, естественно, не нахожу. Они совсем другие. Станем ли мы близки? Из-за того, что основная часть - главштаб и семья - всегда держатся отдельно, остальные представлены сами себе. В итоге мы - четыре одиночества. Но нам хорошо.
На часах 18.50. Снова перекур. Вика говорит, что лестница противная. Мне она кажется чудесной. Можно идти, думать, считать ступени. На небе Луна и наш друг Юпитер. Мигающие огоньками авиалайнеры проплывают туда-сюда.
Мы увидели огни монастыря, кажется, что ни совсем рядом. Но это обман. До конечной точки спуска ещё больше часа пути. Наш проводник (он остался, двое с верблюдами не пошли на гору) ловко бежит впереди, у него волшебная трекинговая палка, в её ручку встроен фонарик, он освещает путь.
На часах 19.20. Мы у стен монастыря. В темноте он кажется большим, внушительным, таинственным. Ещё 300 метров и мы подходим к нашему минивэну. Садимся внутрь. Андрей произносит любопытную фразу:
-Ну вот, можно было уложиться в выходные. Тема раскрыта. Можно было бы домой завтра лететь.
-Неправда, пустыня удивительна! Мне хотелось сюда вернуться по больше части из-за пустыни, песчаных гор, по которым можно лазить, из-за рассветов и закатов, чёрных ночей, костра и неспешных бесед возле него, - встаю я на защиту пустыни.
На часах 20.00. Машина выгрузила нас посреди пустыни, до лагеря минут тридцать пешком. Семья уезжает на пикапе, который повёз наши вещи. Остальные шагают по залитым лунным светом пескам. Я думаю, наш тур можно назвать туром по Луне и иным космическим объектам. Пейзаж варьирует от лунного ночью до марсианского днём.
На часах 20.40. Мы на месте. Бедуины приготовили ужин, тушеные овощи. Над нами во весь рост встало звёздное небо. В воздухе витает свежесть. Ветер качает натянутые на шесты шерстяные ткани.
Мы садимся на ковры, что расстелены возле шатра. Ковры связаны местными женщинами и от них веет уютом и домом. Каждый вечер нам будут на новом месте «строить» дом с навесом, коврами, очагом. Каждое утро всё будут убирать, складывать в кузов пикапа и перевозить на новое место. Мы пойдём туда пешком. В обед нам предстоит пересечься для ланча.
На часах 21.10. Время детское, но в пустыне ночь. Луна ярко освещает поверхность Земли. Можно было бы пойти погулять, пройтись вдоль песчаных гор, но у меня нет компании. Мне жаль уходящий вечер, если сейчас лечь спать, его можно считать потерянным. Мы долго рассматриваем звёзды, находим знакомые созвездия. Орион встаёт на востоке. Красивое созвездие, похожее на воздушного змея, приютилось чуть выше и левее. Мы не определяем его название, но очень похоже на «Рыб».
Надо спать. Встану завтра с рассветом.