"...после Греции должна и может быть только Греция..."
Самодостаточность греческого космоса в его внутренней вариативности видится мне совершенной. Всё больше понимаю/принимаю ницшевскую и хайдеггеровскую погруженность в Античность - в те времена максимально близкого диалога реального и символического (по терминологии Лакана), где стены ещё тонки и прозрачны, где тайна не отчуждена от таинства, где бытие и бытие-человека связаны множеством каналов, а символическое поле не обратилось симулякром...
С одной стороны, проблема Европы - стремление время от времени казаться Грецией (симулировать ее), а не быть ею. Хотя, конечно, только для Греции античных времен была очевидна перспектива быть собой всегда (когда нет "до", то и "после" не опознается как возможное, отсюда: "...после Греции должна и может быть только Греция..."). Однако греческий античный космос был однажды разомкнут христианством как некой "точкой не-возврата", хоть и не уничтожив при этом архетип Греции. С другой стороны, жажда казаться Грецией вызвала к жизни эпоху Возрождения, которая стала потрясением вследствие того, что лава из ядра дремавшего вулкана древнегреческой культуры вырвалась наружу, истончив и преобразив культурные наросты на символическом поле Средневековья. В этих процессах греческая культура обретала новый вариант бытия, а Европа - лик древней Грецией. Но в последующие века вместо лика осталась лишь маска.
И сегодня Европу, как наследницу греческой цивилизации, может спасти только новое Возрождение, иначе Европа погрязнет в своих попытках казаться "Грецией во времени", или - еще хуже: перестав их делать, потеряет себя.
Ядро греческой культуры выражено (и здесь я, в основном, соглашусь с "Манифестом философии" Алена Бадью):
- в матеме (научное творчество, исследование) как мышлении идеями;
- в поэме (художественное творчество, искусство) как эзотерическом - скрытом - модусе идей;
- в политике (изобретение устройства политического пространства) как общественном условии для мышления и художественного творчества;
- в любви (Эрос как движущая сила, любовная встреча, предполагающая как минимум Двоицу: я и Другой) как индивидуальном условии связи/встречи всех потоков;
- в софии (добавляю я) как поле, на котором происходит встреча всех этих потоков, названном философией, практической мудростью, практикой мудрости (о качестве этих встреч так красноречиво говорят платоновские Диалоги).
В любом из этих потоков может начаться новое Возрождение. Думается, правда, что спецификой нового Возрождения будет следующее. Если в Греции само слияние и взаимодействие потоков создавало поле философии, а в эпоху Возрождения изменения в каждом из модусов в разных точках Европы формировали новую философскую картину мира, то ныне - не так. Сначала - в современных практиках деконструкции - готовится поле, способное принять в себя семя Античности, которое затем сможет обновить научный, политический, любовный и художественный дискурс европейской цивилизации.
Лишь бы только успеть. Иначе:
- наука погрязнет в графоманстве, цитатничестве и технократизме;
- политика будет сферой не консенсуса, не политических актов, высвобождающих события на общее благо, а - дурной бесконечностью реакций друг на друга;
- поэма окажется изгнанной в тень;
- любовь будет заменена профанной сексуальностью.
И тогда зачищенное философской деконструкцией поле окажется благодатной почвой для иных культур.
P.S. Благодарю Наби Балаева, который прокомментировал мой стих, вызвав мыслительный шторм, способом успокоения которого и стало написание этого небольшого размышления-вслух.
С одной стороны, проблема Европы - стремление время от времени казаться Грецией (симулировать ее), а не быть ею. Хотя, конечно, только для Греции античных времен была очевидна перспектива быть собой всегда (когда нет "до", то и "после" не опознается как возможное, отсюда: "...после Греции должна и может быть только Греция..."). Однако греческий античный космос был однажды разомкнут христианством как некой "точкой не-возврата", хоть и не уничтожив при этом архетип Греции. С другой стороны, жажда казаться Грецией вызвала к жизни эпоху Возрождения, которая стала потрясением вследствие того, что лава из ядра дремавшего вулкана древнегреческой культуры вырвалась наружу, истончив и преобразив культурные наросты на символическом поле Средневековья. В этих процессах греческая культура обретала новый вариант бытия, а Европа - лик древней Грецией. Но в последующие века вместо лика осталась лишь маска.
И сегодня Европу, как наследницу греческой цивилизации, может спасти только новое Возрождение, иначе Европа погрязнет в своих попытках казаться "Грецией во времени", или - еще хуже: перестав их делать, потеряет себя.
Ядро греческой культуры выражено (и здесь я, в основном, соглашусь с "Манифестом философии" Алена Бадью):
- в матеме (научное творчество, исследование) как мышлении идеями;
- в поэме (художественное творчество, искусство) как эзотерическом - скрытом - модусе идей;
- в политике (изобретение устройства политического пространства) как общественном условии для мышления и художественного творчества;
- в любви (Эрос как движущая сила, любовная встреча, предполагающая как минимум Двоицу: я и Другой) как индивидуальном условии связи/встречи всех потоков;
- в софии (добавляю я) как поле, на котором происходит встреча всех этих потоков, названном философией, практической мудростью, практикой мудрости (о качестве этих встреч так красноречиво говорят платоновские Диалоги).
В любом из этих потоков может начаться новое Возрождение. Думается, правда, что спецификой нового Возрождения будет следующее. Если в Греции само слияние и взаимодействие потоков создавало поле философии, а в эпоху Возрождения изменения в каждом из модусов в разных точках Европы формировали новую философскую картину мира, то ныне - не так. Сначала - в современных практиках деконструкции - готовится поле, способное принять в себя семя Античности, которое затем сможет обновить научный, политический, любовный и художественный дискурс европейской цивилизации.
Лишь бы только успеть. Иначе:
- наука погрязнет в графоманстве, цитатничестве и технократизме;
- политика будет сферой не консенсуса, не политических актов, высвобождающих события на общее благо, а - дурной бесконечностью реакций друг на друга;
- поэма окажется изгнанной в тень;
- любовь будет заменена профанной сексуальностью.
И тогда зачищенное философской деконструкцией поле окажется благодатной почвой для иных культур.
P.S. Благодарю Наби Балаева, который прокомментировал мой стих, вызвав мыслительный шторм, способом успокоения которого и стало написание этого небольшого размышления-вслух.