Об оттенках свободы в культуре (черновое-вслух)
Свобода есть модус природы человека - спонтанности его духа, впервые открывающегося в этом самом "я сам" и продолжающегося во всей дальнейшей активности человека, ведущей к реализации ли свободы, к бегству ли от неё...
Культура начинается как со свободного полета воображения человека, сотворившего первую - параллельную действительности - реальность мифа, так и с проговаривания первых табу, ограничивающих реализацию свободы отдельного человека в объективном мире. Вся культура и мораль, в частности, есть формы приручения/ограничения и предъявления человеческой свободы в различных вариантах.
Однако свобода имеет множество коннотаций. Её смысловые оттенки оформились в недрах культурного опыта того или иного народа, открывшего свои способы гармоничного освоения и самоутверждения в природном и социокультурном пространствах. Ведущее для той или иной культуры понимание свободы вовсе не исключает присутствие остальных, но, правда, только в качестве - фона.
Французы.
Смысл: свобода понимается как свобода действий, прежде всего, в сфере политики, власти. Так что совершенно неслучайно, что идея власти - как силы тотально распространяющей свое управление на всех и вся, исходящей не из единого центра, а из каждой точки социокультурного пространства - порождение, прежде всего, французской мысли (см. Мишель Фуко - природе власти, о дискурсе как поле властной игры).
Основное проявление - инициативность, готовность играть в политические игры, учреждая своим "Я" реальность.
Предшественники: античные скептики
Литературный пример: А. Дюма "Три мушкетера", Стендаль "Красное и чёрное".
Англичане.
Смысл: свобода даёт о себе знать в управлении собой (своими эмоциями, чувствами, мотивами) в процессе принятия решений и в поступках, учитывающих конкретные жизненные обстоятельства. Предполагаеся, что свободный человек соразмерен ожиданиям других (общественное мнение, репутация для англичан - важнейшие факторы для самоупорядочивания).
Основное проявление - ответственность (дать соразмерный ответ).
Предшественники в Античности: стоики
Литературный пример: Дж.Остин "Гордость и предубеждение", весь Диккенс.
Немцы.
Смысл: свобода как упорядочивание пространства своей жизни, как автономия. Рациональность и систематичность всегда и во всем - управление своим жизненным пространством. "Воля к власти" Ницше - это, прежде всего, воля, которая в пределе - на уровне сверхчеловека - стремится к автономии (как её показал в своё время И. Кант), т.е. к чистому самозаконодательству для себя же самого.
Основное проявление: порядок и реализация автономии (вплоть до критической - рациональной - отмены устаревшего; Гегель: "все действительное - разумно, все разумное - действительно").
Предшественники в Античности: стоики
Литературный пример: Г. Гессе "Игра в бисер", Т. Манн, М. Пруст, Ф. Кафка...
Американцы (США).
Смысл: свобода как свобода решения, успешных самоутверждения и реализации. Идея успеха выражается в словосочетании "американская мечта". Последняя, прежде всего, - материальный успех, считающийся критерием того, что ты состоялся, раскрылся, самореализовался.
Основное проявление: способности сделать выбор, рискнуть.
Предшественники в Античности: стокики
Литературный пример: да, даже "Приключения Тома Сойера" М. Твена, но особенно Айн Р\нд "Атлант расправил плечи".
Русские.
Смысл: свобода, в идеале(!), понимается как чистая спонтанность творческого и/или любовного актов - самовыражения (наиболее полно это выражено в философии свободы Н.А. Бердяева; да, вся русская философия про это; В.В. Розанов - вообще стал стилистическим воплощением этой высокой спонтанности). Хотя, на уровне обыденного сознания свобода переживается, прежде всего как свобода от..., которая актуализирует только спонтанность социального действия, рождающую "своеволие", "произвол".
Основное проявление: [безответственная] вольность.
Предшественники в Античности: киники
Литературный пример: Вся русская литература 19 века, начиная с пушкинского "русского бунта - бессмысленного и беспощадного" и заканчивая "если Бога нет, то всё дозволено" (Ф.М. Достоевский "Братья Капамазовы")
Индо-буддийский Восток.
Смысл: свободы как деларируемой ценности нет, но из анализа философско-религиозной литературы видно, что свобода есть состояние сознания - непривязанности к временному и материальному (как спонтанное проявление природы Будды), освобождающее от искженного воприятия действительности и от колесчпа сансары.
Основное проявление: внутренняя гармония, безмятежность, устойчивость себя в изменивости мира.
Предшественники в Античности: эпикурейцы.
Литературный пример: весь Харуки Мураками.
Пока так. В идеале, человеку хорошо бы всеми оттенками свободами владеть.
P.S. Вставлю-ка я отрывок из моей рецензии на "Вишнёвый сад", поставленный в 2012 году саранским МХАТиком, в которой я показала, чем бунт по-немецки отличаетися от бунта по-российски.
"Есть в этом слове «надрыв» что-то очень русское, российское. Пассивное. Этакий своеобразный протест против реальности, которая обволакивает так, что и не продохнуть. Но протест протесту рознь. Вот неслучайно, видится мне, у Чехова появляется Шарлотта, воспитанная в немецкой семье. У России и германских земель вообще странные до мистичности отношения, в которых невообразимым образом сходятся, расходятся эти - в сути своей - противоположности (но эта тема для отдельного разговора).
Так вот, протест в немецком варианте всегда активен. В истории немецкого духа это нашло выражение в протестантизме (религия), в критике (философия Канта), в идее переоценки ценностей (Ницше), в мировой войне (утверждение нового порядка - очень немецкая ценность!).
Протест же по-российски противоположен немецкому: это - бунт как голая реакция (который «бессмысленен и беспощаден»), мечтательное уныние и надрыв, которые легко переходят друг в друга. Вот эта-то - последняя - чеховская пьеса под влиянием спектакля и воспринимается сейчас мною как сплошной надрыв.
Хотя, как знать, может, в 1903 г. Чехов чувствовал (гений ведь!) и приближение нового российского бунта, и Петя Трофимов - этот босоногий, вечный студент, который грезит свободой, а сам не в состоянии самостоятельно отыскать свои калоши, который отвергает во имя неё всё старое, который ставит свободу выше любви (а уж без любви - свобода и становится вседозволенностью и хаосом!) - предвестник того, кем будут твориться будущие потрясения в России. Но всё же я - о надрыве.
Надрыв - это не истерия, не неврастения, это - иррациональный протест против мира и себя (в первую очередь, против себя), сопровождающийся невротичными вспышками (невротизм и неврастения - это ж не одно и то же»!) как итог накопившихся разочарований, неприятия настоящего (отсюда, в пьесе большинство героев постоянно живет воспоминаниями, некоторые - ожиданиями), тоски по «утерянному раю»."
Культура начинается как со свободного полета воображения человека, сотворившего первую - параллельную действительности - реальность мифа, так и с проговаривания первых табу, ограничивающих реализацию свободы отдельного человека в объективном мире. Вся культура и мораль, в частности, есть формы приручения/ограничения и предъявления человеческой свободы в различных вариантах.
Однако свобода имеет множество коннотаций. Её смысловые оттенки оформились в недрах культурного опыта того или иного народа, открывшего свои способы гармоничного освоения и самоутверждения в природном и социокультурном пространствах. Ведущее для той или иной культуры понимание свободы вовсе не исключает присутствие остальных, но, правда, только в качестве - фона.
Французы.
Смысл: свобода понимается как свобода действий, прежде всего, в сфере политики, власти. Так что совершенно неслучайно, что идея власти - как силы тотально распространяющей свое управление на всех и вся, исходящей не из единого центра, а из каждой точки социокультурного пространства - порождение, прежде всего, французской мысли (см. Мишель Фуко - природе власти, о дискурсе как поле властной игры).
Основное проявление - инициативность, готовность играть в политические игры, учреждая своим "Я" реальность.
Предшественники: античные скептики
Литературный пример: А. Дюма "Три мушкетера", Стендаль "Красное и чёрное".
Англичане.
Смысл: свобода даёт о себе знать в управлении собой (своими эмоциями, чувствами, мотивами) в процессе принятия решений и в поступках, учитывающих конкретные жизненные обстоятельства. Предполагаеся, что свободный человек соразмерен ожиданиям других (общественное мнение, репутация для англичан - важнейшие факторы для самоупорядочивания).
Основное проявление - ответственность (дать соразмерный ответ).
Предшественники в Античности: стоики
Литературный пример: Дж.Остин "Гордость и предубеждение", весь Диккенс.
Немцы.
Смысл: свобода как упорядочивание пространства своей жизни, как автономия. Рациональность и систематичность всегда и во всем - управление своим жизненным пространством. "Воля к власти" Ницше - это, прежде всего, воля, которая в пределе - на уровне сверхчеловека - стремится к автономии (как её показал в своё время И. Кант), т.е. к чистому самозаконодательству для себя же самого.
Основное проявление: порядок и реализация автономии (вплоть до критической - рациональной - отмены устаревшего; Гегель: "все действительное - разумно, все разумное - действительно").
Предшественники в Античности: стоики
Литературный пример: Г. Гессе "Игра в бисер", Т. Манн, М. Пруст, Ф. Кафка...
Американцы (США).
Смысл: свобода как свобода решения, успешных самоутверждения и реализации. Идея успеха выражается в словосочетании "американская мечта". Последняя, прежде всего, - материальный успех, считающийся критерием того, что ты состоялся, раскрылся, самореализовался.
Основное проявление: способности сделать выбор, рискнуть.
Предшественники в Античности: стокики
Литературный пример: да, даже "Приключения Тома Сойера" М. Твена, но особенно Айн Р\нд "Атлант расправил плечи".
Русские.
Смысл: свобода, в идеале(!), понимается как чистая спонтанность творческого и/или любовного актов - самовыражения (наиболее полно это выражено в философии свободы Н.А. Бердяева; да, вся русская философия про это; В.В. Розанов - вообще стал стилистическим воплощением этой высокой спонтанности). Хотя, на уровне обыденного сознания свобода переживается, прежде всего как свобода от..., которая актуализирует только спонтанность социального действия, рождающую "своеволие", "произвол".
Основное проявление: [безответственная] вольность.
Предшественники в Античности: киники
Литературный пример: Вся русская литература 19 века, начиная с пушкинского "русского бунта - бессмысленного и беспощадного" и заканчивая "если Бога нет, то всё дозволено" (Ф.М. Достоевский "Братья Капамазовы")
Индо-буддийский Восток.
Смысл: свободы как деларируемой ценности нет, но из анализа философско-религиозной литературы видно, что свобода есть состояние сознания - непривязанности к временному и материальному (как спонтанное проявление природы Будды), освобождающее от искженного воприятия действительности и от колесчпа сансары.
Основное проявление: внутренняя гармония, безмятежность, устойчивость себя в изменивости мира.
Предшественники в Античности: эпикурейцы.
Литературный пример: весь Харуки Мураками.
Пока так. В идеале, человеку хорошо бы всеми оттенками свободами владеть.
P.S. Вставлю-ка я отрывок из моей рецензии на "Вишнёвый сад", поставленный в 2012 году саранским МХАТиком, в которой я показала, чем бунт по-немецки отличаетися от бунта по-российски.
"Есть в этом слове «надрыв» что-то очень русское, российское. Пассивное. Этакий своеобразный протест против реальности, которая обволакивает так, что и не продохнуть. Но протест протесту рознь. Вот неслучайно, видится мне, у Чехова появляется Шарлотта, воспитанная в немецкой семье. У России и германских земель вообще странные до мистичности отношения, в которых невообразимым образом сходятся, расходятся эти - в сути своей - противоположности (но эта тема для отдельного разговора).
Так вот, протест в немецком варианте всегда активен. В истории немецкого духа это нашло выражение в протестантизме (религия), в критике (философия Канта), в идее переоценки ценностей (Ницше), в мировой войне (утверждение нового порядка - очень немецкая ценность!).
Протест же по-российски противоположен немецкому: это - бунт как голая реакция (который «бессмысленен и беспощаден»), мечтательное уныние и надрыв, которые легко переходят друг в друга. Вот эта-то - последняя - чеховская пьеса под влиянием спектакля и воспринимается сейчас мною как сплошной надрыв.
Хотя, как знать, может, в 1903 г. Чехов чувствовал (гений ведь!) и приближение нового российского бунта, и Петя Трофимов - этот босоногий, вечный студент, который грезит свободой, а сам не в состоянии самостоятельно отыскать свои калоши, который отвергает во имя неё всё старое, который ставит свободу выше любви (а уж без любви - свобода и становится вседозволенностью и хаосом!) - предвестник того, кем будут твориться будущие потрясения в России. Но всё же я - о надрыве.
Надрыв - это не истерия, не неврастения, это - иррациональный протест против мира и себя (в первую очередь, против себя), сопровождающийся невротичными вспышками (невротизм и неврастения - это ж не одно и то же»!) как итог накопившихся разочарований, неприятия настоящего (отсюда, в пьесе большинство героев постоянно живет воспоминаниями, некоторые - ожиданиями), тоски по «утерянному раю»."