Светлана СОЛОЖЕНКИНА
* * *
Любимого мною в мире - так много...
Легче сказать, чего не люблю.
К чему мне объятия осьминога?
Поклоненье волхвов - рублю?
Растворимый кофе? Не надо!
Это - что? Губная помада?
Но в теченье ближайших ста лет
едва ль пригодится мне этот предмет.
Кто поджег мой почтовый ящик?
Может быть, допотопный ящер?
Неужели мой современник?
Герострат был такой же бездельник!
И Дамокла, с его мечом,
не пущу я в дом нипочем!
Пандору с ее сундуком, в котором
щелочка в крышке пахнет раздором,
данайцев с дарами - не жду я к обеду
ни в какую грядущую среду.
Среди дураков - не встречала ни разу
тех, чье горе и впрямь - от ума,
всегда избегала столы заказов:
в ассортименте - тюрьма да сума.
Не люблю, чтоб по мне ходили,
будто по улице Пикаддили,
да при том - ускоряя шаг,
чтобы герб меняли и флаг.
Не люблю, чтоб гвоздем по стеклу
водили, словно смычком по скрипке,
не хочу, чтоб вдевали в иглу
вечно одни суровые нитки.
Чтоб дети глядели, как старики,
и терпели бесслезную муку...
И чтоб перчатку с левой руки
надевали на правую руку.
* * *
Я не хочу твоего замороженного винограда.
О. МАНДЕЛЬШТАМ
Целый день безо всяких усилий,
чуть мерцая, снежинки летят...
Вот пойду и куплю этот синий,
черно-розовый виноград.
Тут идти-то - не больше квартала,
даже меньше, всего ничего...
Почему-то всегда не хватало
денег именно на него.
А теперь вот найдутся. Я рада,
как на крыльях, в лавчонку лечу...
Замороженного винограда
я хотела всегда и хочу.
Беспощадна земная дорога,
на которой так дивно светло...
Дайте счастья - хотя бы немного,
взвесьте праздника - полкило!
А в ушах - еще голос гневливый,
и его ни за что не забыть:
“Кто сказал тебе, что счастливой
ты должна обязательно быть?”
Да никто. Просто знаю и верю,
что, в щемящей тоске вечеров,
с виноградом - волшебник за дверью,
как со связкой воздушных шаров.
Есть же в мире бессмертные строки!
Почерк - росчерк летучих комет...
А могилы на Дальнем Востоке
никогда не бывало и нет.
Если ж все-таки спит небожитель,
под покровом бетона и льда,
в изголовье - “эклер” положите...
Вот его-то - хотел он всегда.
Любимого мною в мире - так много...
Легче сказать, чего не люблю.
К чему мне объятия осьминога?
Поклоненье волхвов - рублю?
Растворимый кофе? Не надо!
Это - что? Губная помада?
Но в теченье ближайших ста лет
едва ль пригодится мне этот предмет.
Кто поджег мой почтовый ящик?
Может быть, допотопный ящер?
Неужели мой современник?
Герострат был такой же бездельник!
И Дамокла, с его мечом,
не пущу я в дом нипочем!
Пандору с ее сундуком, в котором
щелочка в крышке пахнет раздором,
данайцев с дарами - не жду я к обеду
ни в какую грядущую среду.
Среди дураков - не встречала ни разу
тех, чье горе и впрямь - от ума,
всегда избегала столы заказов:
в ассортименте - тюрьма да сума.
Не люблю, чтоб по мне ходили,
будто по улице Пикаддили,
да при том - ускоряя шаг,
чтобы герб меняли и флаг.
Не люблю, чтоб гвоздем по стеклу
водили, словно смычком по скрипке,
не хочу, чтоб вдевали в иглу
вечно одни суровые нитки.
Чтоб дети глядели, как старики,
и терпели бесслезную муку...
И чтоб перчатку с левой руки
надевали на правую руку.
* * *
Я не хочу твоего замороженного винограда.
О. МАНДЕЛЬШТАМ
Целый день безо всяких усилий,
чуть мерцая, снежинки летят...
Вот пойду и куплю этот синий,
черно-розовый виноград.
Тут идти-то - не больше квартала,
даже меньше, всего ничего...
Почему-то всегда не хватало
денег именно на него.
А теперь вот найдутся. Я рада,
как на крыльях, в лавчонку лечу...
Замороженного винограда
я хотела всегда и хочу.
Беспощадна земная дорога,
на которой так дивно светло...
Дайте счастья - хотя бы немного,
взвесьте праздника - полкило!
А в ушах - еще голос гневливый,
и его ни за что не забыть:
“Кто сказал тебе, что счастливой
ты должна обязательно быть?”
Да никто. Просто знаю и верю,
что, в щемящей тоске вечеров,
с виноградом - волшебник за дверью,
как со связкой воздушных шаров.
Есть же в мире бессмертные строки!
Почерк - росчерк летучих комет...
А могилы на Дальнем Востоке
никогда не бывало и нет.
Если ж все-таки спит небожитель,
под покровом бетона и льда,
в изголовье - “эклер” положите...
Вот его-то - хотел он всегда.