О пограничных тонкостях
Дискутировали на днях с коллегами, почему для людей с пограничной организацией требуется весьма специфическое лечение и каким все же может быть результат. Хочу поделиться своей точкой зрения по данному вопросу.
Определенно, пограничная личность гораздо более чувствительна, чем личность невротического уровня. По причине повышенной чувствительности, стимулов для нее оказывается слишком много, и/или они чрезмерно сильны, причем на фоне сниженной способности их выносить. А невыносимыми они оказываются потому, что переживаются как нечто опасное, буквально угрожающее, магически всемогущее и уничтожающее, а как следствие - смертельно пугающее…
То, что в контакте с Другим невротик скорее всего даже не заметит, чему не придаст значения, пограничник не только заметит, но и истолкует как наносимый ему лично серьезный ущерб. В восприятии такого человека адресованное ему слово становится «больше, чем словом», некой неуправляемой, насилующей и вредоносной энергией, от которой невозможно защититься, не разрушив контакт.
В этой связи важно понимать, что в ходе лечения погранично организованный человек не превратится в невротика никаким образом. Чуда не произойдет, и его структура личности принципиально не изменится. Результат лечения заключается также не в снижении годами развивавшейся до такой степени чувствительности (то есть не отказ от одной из своих самых развитых частей, что в принципе можно расценивать и использовать в дальнейшем как богатейший ресурс).
Но такой человек может начать иначе воспринимать поступающие извне сигналы, благодаря анализу, структурированию тревоги, и управлению своими реакциями (это уже относится к поведенческим задачам и требует работы на другом уровне, но благодаря осознаванию появляется хотя бы шанс к этому уровню приблизиться). Например, место отрицания проблемы может занять признание факта, что «пока я не умею управлять своей реакцией, но уже осознаю ее как избыточную или не соотносящуюся с данными обстоятельствами, и в принципе могу выбирать иное реагирование».
Человек с пограничной организацией сохранит свои гиперразвитые способности: он по-прежнему будет замечать незаметные для других тонкие моменты, мимолетные оттенки и слабые сигналы, однако фокус внимания сместится с ощущения себя «жертвой атаки» на анализ, тестирование и понимание, что происходит во внешней реальности и как это соотносится с актуальным внутренним содержанием.
Попробую описать этот процесс на примере психотерапевтического контакта.
Если раньше любая «ошибка*» психотерапевта не просто замечалась, но тут же распознавалась как исходящая от него агрессия, его месть, реализация терапевтом желания ранить, и потому сразу же, реактивно могла вызывать сильный гнев и даже ярость (бурно выраженную вовне), то в ходе лечения может быть достигнут новый способ поведения.
Клиент, как и раньше, не оставит эту «ошибку*» незамеченной, но теперь она может быть воспринята с учетом протестированной (благодаря существующему теперь Наблюдателю) реальности, возникшее беспокойство подвергнуто анализу, вследствие чего отношение к данной ситуации окажется менее резким, не столь реактивным и уничтожающим. Так, во внутреннюю реальность клиента сможет уже быть встроено осознание, что терапевт живой и отдельный, а обычным людям свойственно порой не угадывать желания и потребности других, для живых людей допустимы промахи, они могут порой что-то забывать, не замечать или упускать из виду.
Так, вместе с этим примирением с невсемогуществом другого, приходит и сглаженность собственного всемогущества (такой защитный механизм психики, как всемогущий контроль, становится менее ригидным), то есть ослабевает жестокость и в отношении к себе, снижаются нереалистические требования быть совершенным и за все отвечающим, а собственная неидеальность может теперь больше приниматься.
* - Теперь хочу немного пояснить свои слова про «ошибки» терапевта. В кавычки я взяла это понятие, поскольку реальными ошибками психотерапевта я считаю нарушения Этического Кодекса, к которым я отношу, например, создание двойных отношений, вступление в сексуальный контакт с клиентом, разглашение конфиденциальной информации и т.д.
То же, что происходит внутри терапевтического пространства, осознается терапевтом (он понимает, что и с какой целью делает, распознает свои ощущения и реакции из терапевтической позиции), и что не содержит намерения причинить клиенту вред, является лишь частью терапевтических отношений и тем самым рабочим материалом, используя который лечение и выстраивается.
Так, какое-то не вполне точно произнесенное терапевтом слово клиент невротического уровня либо вообще не заметит, либо, не поняв что имелось в виду, может удивиться, отказаться от сказанного или захочет прояснить, уточнить.
Клиент с пограничной структурой либо возмутится (обидится, разъярится), либо эти чувства не будут им осознанны и выльются в бессознательное отыгрывание (резкую потерю энергии, прогул или опоздание на следующую встречу, импульсивное желание прервать терапию, потерю смысла лечения и пр.). Тут за «ошибку» может сойти буквально все: не та интонация, скорость или тембр речи, жесты, мимика, взгляд, пауза, опоздание терапевта на минуту, забытая деталь из прошлых встреч и пр. Слово, которое можно истолковать неоднозначно, наверняка воспримется ошибкой.
Однако если говорить о пограничном клиенте, который прошел психотерапию или приближается к завершающей стадии лечения, то его реакция на подобные вещи будет скорее всего уже иной: он заметит, «почувствует» эту деталь (как и прежде), озвучит замеченное (с каким-то оттенком своего отношения, возможно даже садистическим, из серии «ткнуть терапевта носом в его промах»). Но прогрессом здесь будет являться сам факт, что клиент хотя бы сможет это символизировать в виде слова, а не действовать, как прежде, разрушая терапию. Также в результате лечения клиент сможет признать, что из-за произошедшей ситуации или недопонимания не случилось ничего страшного, потерянный контакт может быть восстановлен вновь, а терапевт «прощен».
Если задуматься, то подобная работа похожа на осторожное ступание по канату на большой высоте без страховки, и как-то я даже приводила эту ассоциацию. Но зато как радостно и тепло в конце, когда долгий-долгий канатный путь оказывается пройден…