В ГРЕЦИИ ВСЁ ЕСТЬ
Я тут зачиталась Гаспаровым, начала с "Метра и смысла" (на метросмысловой почве мне приснилось, что ахматовское "слава тебе, безысходная боль! умер вчера сероглазый король" продолжилось в детском "камень на камень, кирпич на кирпич, умер наш Ленин Владимир Ильич"; теперь надо снова перечитать книжку, чтобы проверить, упоминал ли Гаспаров эти кирпичи или сон был юмористический), потом осилила сборник "Ясные стихи и тёмные стихи" (но не вполне осилила: все пояснения к тёмным стихам Мандельштама почти ничего для меня не прояснили, что, конечно, только моя заслуга - с позволения сказать) и докатилась до "Занимательной Греции"; вот это было мне ровно по уму. Её я читала больше десяти лет назад, и уже тогда не относилась к предполагаемым читателям: книга вроде как написана для детей и юношества. Как и в прошлый раз, я узнала много нового о древнегреческой культуре (для дурачка всё новость) и переменила взгляды. Прежде я ошибочно причисляла себя к стоикам. Однако стоики вели себя так, цитирую: когда стоика Эпиктета, который сам был раб, нещадно колотил хозяин, Эпиктет спокойным голосом сказал ему: "Осторожно, ты переломишь мне ногу". Хозяин набросился на него ещё злее, хрустнула кость. "Вот и переломил", - не меняя голоса, сказал Эпиктет. Конец цитаты. Не могу продемонстрировать подобного спокойствия, разве что - если начну кого-нибудь колотить со словами "Сейчас я переломлю тебе ногу", то закончу, не меняя голоса: "Ну вот и переломила".
Теперь я скорее эпикуреец, если не сам Эпикур. Он был нездоров, лежал с своём саду (горел светильник), питался только хлебом и водой, по праздникам ел сыр. "Настоящее наслаждение - это не что иное, как отсутствие боли: когда после долгого мучения боль тебя отпускает, то бывает мгновение несказанного блаженства; вот его-то мудрецу и хочется продлить всю жизнь".
А дальше буду цитировать только забавное.
Курсив мой, не Гаспарова.
Из сборника описаний человеческих характеров, составленного Феофрастом, учеником Аристотеля. Всего было описано тридцать типов. Один из них, Льстец, самый трогательный в своей противности, потому что-то в нём есть родное, - он будто персонаж пьесы Островского.
Лесть можно определить как обхождение некрасивое, но выгодное льстящему. Льстец - это такой человек, который во время прогулки скажет спутнику: "Замечаешь, как все на тебя смотрят? Никого другого в городе так не уважают!" - и снимет с его плаща ниточку. Спутник заговорил - льстец велит всем умолкнуть; сострил - захохочет; запел - хвалит; умолк - восклицает: "Превосходно!" Детям его он покупает яблоки и груши, дарит так, чтобы отец видел, и приговаривает: "У хорошего отца и дети хороши". Когда спутник покупает себе сандалии, льстец восклицает: "Хороша обувь, а нога лучше!" Когда тот идёт в гости к приятелю, льстец бежит вперёд и объявляет: "К тебе идёт!" - а потом, вернувшись назад: "Оповестил!" Спрашивает улещаемого, не холодно ли ему, и, не дав ему ответить, уже кутает его в плащ. Болтая с другими, смотри на него, а когда тот садится, он выхватывает у раба подушку и подкладывает ему сам. И дом-то у него, говорит льстец, красив и прочен, и поле хорошо возделано, и портрет похож.
Не совсем кстати, но расскажу, какой у меня был случай на пиру. Незнакомая девушка, подружка хозяев дома, начала знакомство с "Ты так мне нравишься!" и до конца вечера от меня не отлипала, периодически бросаясь обниматься, а чем больше она пила, тем ужаснее становились высказывания; на пике счастья она воскликнула: "Какая ты классная! Сидишь, как королева, а все вокруг тебя крутятся!" - тут я чуть со стыда не сгорела и сказало только: "У нас не принято об этом говорить". Я на кухню - она за мной, я на балкон - она туда же; избавление от девушки пришло в виде молодого человека, который вызвал у неё больший восторг. Когда молодого человека одолела вялость, они слиплись и завалились на диван, никого не смущаясь, и судя по звукам (мы старались в ту сторону не смотреть) время от времени жевали друг друга. С одной стороны, мне было радостно, что удалось её с себя стряхнуть, с другой - объект её новой страсти был столь убог, что закрадывалась мысль: личные качества "улещаемого" для девушки роли не играют. То есть вовсе не моя неотразимость помутила ей рассудок, - это собственная его, рассудка, муть сама себя множила.
Несколько анекдотов о педанте (можно было бы сказать - о так называемом педанте):
Педант, гуляя, заметил на улице врача, который обычно его лечил, и стал от него прятаться. Приятели спросили его - зачем? От ответил: "Я очень давно не болел, и мне перед ним стыдно".
Педант хотел спать, но у него не было подушки, и он велел рабу подложить ему под голову горшок. Раб сказал: "Он жёсткий". Тогда педант велел набить горшок пухом.
Педант хотел узнать, хорошо ли он выглядит во сне. Для этого он лёг перед зеркалом и закрыл глаза.
Педанту приснилось, что он наступил на гвоздь; проснувшись, он перевязал себе ногу. Приятель спросил, почему он это делает; узнав, в чём дело, он сказал: "Поделом нам, дуракам: зачем мы спим разутыми!"
Двое педантов шли по дороге, и один из них по нужде немного задержался. Вернувшись, он увидел надпись, оставленную товарищем на верстовом столбе: "Догоняй меня", и приписал внизу: "А ты подожди меня".
Педант плыл по морю; разразилась сильная буря, и его рабы стали плакать. "Не плачьте, - сказал он, - в моём завещании я вас всех отпускаю на волю!"
Педант разговаривал с двумя друзьями. Один сказал: "Нехорошо убивать овец: они дают нам шерсть". Другой сказал: "Нехорошо убивать и коров: они дают нам молоко". Педант сказал: "Нехорошо убивать и свиней: они дают нам мясо".
Педанту сказали, будто ворон живёт больше двухсот лет. Он купил себе ворона и стал его кормить, чтобы проверить.
Педант продавал дом и повсюду носил с собой кирпич в качестве образца.
Педан пришёл навестить больного друга. Вышла заплаканная жена и сказала: "Его уже нет!" Педант сказал: "Когда вернётся, передай, что я заходил".
Нечто вроде "Ребятам о зверятах", фрагменты (написано всерьёз, никаких анекдотов, а только чудеса):
У слона ноги толстые, поэтому он не умеет ни ложиться, ни вставать, а спит, прислонясь к дереву. Чтобы поймать слона, эфиопы подпиливают дерево, упавшего добивают и у туши его живут целой деревней, пока не съедят.
Лось - такой зверь, что когда на него охотишься, то поймать или убить его нипочём нельзя, а можно только случайно, когда охотишься на другого зверя.
На острове Сардиния растёт трава; кто её поест, тот умирает от приступов неодолимого хохота. До сих пор в языке осталось выражение "сардонический смех".
Настоящая киноварь получается только из смеси крови умирающего индийского слона и раздавленного им дракона. Всякая другая киноварь - подделка.
Драконов камень - бесцветный, прозрачный и такой твёрдый, что не поддаётся обработке, а добывается он из мозга дракона, причём дракон непременно должен быть жив, иначе камень от огорчения мутнеет. Дракона подстерегают сонным, окуривают цепенящим зельем и вырезают камень.
В персидских Сузах летом стоит такая жара, что ящерицы, перебегая улицу, умирают от солнечного удара, а зёрна, просыпанные на солнцепёке, подпрыгивают, как на сковороде. (Попкорн, первый попкорн!)
Из книги Плутарха "Застольные беседы" - несколько тем застольных разговоров (рекомендую задаться этими вопросами собирающимся выпивать):
Уместно ли на пиру рассуждать о философии?
Почему старикам легче читать издали?
Почему под осень люди обжорливей?
Почему женщины пьянеют мало, а старики сильно?
Почему полупьяные держатся хуже на ногах, чем вовсе пьяные?
Какая пища легче для желудка, смешанная или одинаковая?
Почему считается, что спящих молния не поражает?
Почему иудеи не едят свинины: почитают они свинью или презирают?
Почему нам приятно смотреть на актёров, изображающих гнев и страдание, и неприятно на тех, кто действительно гневается или страдает?
Почему Гомер называет соль "божественной"?
Почему голод от питья слабеет, а жажда от еды усиливается?
Почему у Гомера для всех жидкостей есть эпитеты, а для масла нет?
Если человека позовут с пира на пир, то принимать приглашение или нет?
Почему Платон сказал, что бог всегда занимается геометрией?
Почему ночью звуки слышнее, чем днём?
Могут ли появиться новые, ещё неизвестные болезни и почему?
Почему в осеннее время снятся сны несбывчивые?
Почему буква А в азбуке первая?
Почему лунные затмения чаще солнечных?
Что общего у поэзии с пляской?
Чётное число звёзд на небе или нечётное?
Книжка толстая, на днях ещё что-нибудь перепечатаю, чтобы склонить пытливых детей (и юношество) к ознакомлению с полной версией. А пока можно ещё почитать из гаспаровских "Записей и выписок" и тоже склониться.
Теперь я скорее эпикуреец, если не сам Эпикур. Он был нездоров, лежал с своём саду (горел светильник), питался только хлебом и водой, по праздникам ел сыр. "Настоящее наслаждение - это не что иное, как отсутствие боли: когда после долгого мучения боль тебя отпускает, то бывает мгновение несказанного блаженства; вот его-то мудрецу и хочется продлить всю жизнь".
А дальше буду цитировать только забавное.
Курсив мой, не Гаспарова.
Из сборника описаний человеческих характеров, составленного Феофрастом, учеником Аристотеля. Всего было описано тридцать типов. Один из них, Льстец, самый трогательный в своей противности, потому что-то в нём есть родное, - он будто персонаж пьесы Островского.
Лесть можно определить как обхождение некрасивое, но выгодное льстящему. Льстец - это такой человек, который во время прогулки скажет спутнику: "Замечаешь, как все на тебя смотрят? Никого другого в городе так не уважают!" - и снимет с его плаща ниточку. Спутник заговорил - льстец велит всем умолкнуть; сострил - захохочет; запел - хвалит; умолк - восклицает: "Превосходно!" Детям его он покупает яблоки и груши, дарит так, чтобы отец видел, и приговаривает: "У хорошего отца и дети хороши". Когда спутник покупает себе сандалии, льстец восклицает: "Хороша обувь, а нога лучше!" Когда тот идёт в гости к приятелю, льстец бежит вперёд и объявляет: "К тебе идёт!" - а потом, вернувшись назад: "Оповестил!" Спрашивает улещаемого, не холодно ли ему, и, не дав ему ответить, уже кутает его в плащ. Болтая с другими, смотри на него, а когда тот садится, он выхватывает у раба подушку и подкладывает ему сам. И дом-то у него, говорит льстец, красив и прочен, и поле хорошо возделано, и портрет похож.
Не совсем кстати, но расскажу, какой у меня был случай на пиру. Незнакомая девушка, подружка хозяев дома, начала знакомство с "Ты так мне нравишься!" и до конца вечера от меня не отлипала, периодически бросаясь обниматься, а чем больше она пила, тем ужаснее становились высказывания; на пике счастья она воскликнула: "Какая ты классная! Сидишь, как королева, а все вокруг тебя крутятся!" - тут я чуть со стыда не сгорела и сказало только: "У нас не принято об этом говорить". Я на кухню - она за мной, я на балкон - она туда же; избавление от девушки пришло в виде молодого человека, который вызвал у неё больший восторг. Когда молодого человека одолела вялость, они слиплись и завалились на диван, никого не смущаясь, и судя по звукам (мы старались в ту сторону не смотреть) время от времени жевали друг друга. С одной стороны, мне было радостно, что удалось её с себя стряхнуть, с другой - объект её новой страсти был столь убог, что закрадывалась мысль: личные качества "улещаемого" для девушки роли не играют. То есть вовсе не моя неотразимость помутила ей рассудок, - это собственная его, рассудка, муть сама себя множила.
Несколько анекдотов о педанте (можно было бы сказать - о так называемом педанте):
Педант, гуляя, заметил на улице врача, который обычно его лечил, и стал от него прятаться. Приятели спросили его - зачем? От ответил: "Я очень давно не болел, и мне перед ним стыдно".
Педант хотел спать, но у него не было подушки, и он велел рабу подложить ему под голову горшок. Раб сказал: "Он жёсткий". Тогда педант велел набить горшок пухом.
Педант хотел узнать, хорошо ли он выглядит во сне. Для этого он лёг перед зеркалом и закрыл глаза.
Педанту приснилось, что он наступил на гвоздь; проснувшись, он перевязал себе ногу. Приятель спросил, почему он это делает; узнав, в чём дело, он сказал: "Поделом нам, дуракам: зачем мы спим разутыми!"
Двое педантов шли по дороге, и один из них по нужде немного задержался. Вернувшись, он увидел надпись, оставленную товарищем на верстовом столбе: "Догоняй меня", и приписал внизу: "А ты подожди меня".
Педант плыл по морю; разразилась сильная буря, и его рабы стали плакать. "Не плачьте, - сказал он, - в моём завещании я вас всех отпускаю на волю!"
Педант разговаривал с двумя друзьями. Один сказал: "Нехорошо убивать овец: они дают нам шерсть". Другой сказал: "Нехорошо убивать и коров: они дают нам молоко". Педант сказал: "Нехорошо убивать и свиней: они дают нам мясо".
Педанту сказали, будто ворон живёт больше двухсот лет. Он купил себе ворона и стал его кормить, чтобы проверить.
Педант продавал дом и повсюду носил с собой кирпич в качестве образца.
Педан пришёл навестить больного друга. Вышла заплаканная жена и сказала: "Его уже нет!" Педант сказал: "Когда вернётся, передай, что я заходил".
Нечто вроде "Ребятам о зверятах", фрагменты (написано всерьёз, никаких анекдотов, а только чудеса):
У слона ноги толстые, поэтому он не умеет ни ложиться, ни вставать, а спит, прислонясь к дереву. Чтобы поймать слона, эфиопы подпиливают дерево, упавшего добивают и у туши его живут целой деревней, пока не съедят.
Лось - такой зверь, что когда на него охотишься, то поймать или убить его нипочём нельзя, а можно только случайно, когда охотишься на другого зверя.
На острове Сардиния растёт трава; кто её поест, тот умирает от приступов неодолимого хохота. До сих пор в языке осталось выражение "сардонический смех".
Настоящая киноварь получается только из смеси крови умирающего индийского слона и раздавленного им дракона. Всякая другая киноварь - подделка.
Драконов камень - бесцветный, прозрачный и такой твёрдый, что не поддаётся обработке, а добывается он из мозга дракона, причём дракон непременно должен быть жив, иначе камень от огорчения мутнеет. Дракона подстерегают сонным, окуривают цепенящим зельем и вырезают камень.
В персидских Сузах летом стоит такая жара, что ящерицы, перебегая улицу, умирают от солнечного удара, а зёрна, просыпанные на солнцепёке, подпрыгивают, как на сковороде. (Попкорн, первый попкорн!)
Из книги Плутарха "Застольные беседы" - несколько тем застольных разговоров (рекомендую задаться этими вопросами собирающимся выпивать):
Уместно ли на пиру рассуждать о философии?
Почему старикам легче читать издали?
Почему под осень люди обжорливей?
Почему женщины пьянеют мало, а старики сильно?
Почему полупьяные держатся хуже на ногах, чем вовсе пьяные?
Какая пища легче для желудка, смешанная или одинаковая?
Почему считается, что спящих молния не поражает?
Почему иудеи не едят свинины: почитают они свинью или презирают?
Почему нам приятно смотреть на актёров, изображающих гнев и страдание, и неприятно на тех, кто действительно гневается или страдает?
Почему Гомер называет соль "божественной"?
Почему голод от питья слабеет, а жажда от еды усиливается?
Почему у Гомера для всех жидкостей есть эпитеты, а для масла нет?
Если человека позовут с пира на пир, то принимать приглашение или нет?
Почему Платон сказал, что бог всегда занимается геометрией?
Почему ночью звуки слышнее, чем днём?
Могут ли появиться новые, ещё неизвестные болезни и почему?
Почему в осеннее время снятся сны несбывчивые?
Почему буква А в азбуке первая?
Почему лунные затмения чаще солнечных?
Что общего у поэзии с пляской?
Чётное число звёзд на небе или нечётное?
Книжка толстая, на днях ещё что-нибудь перепечатаю, чтобы склонить пытливых детей (и юношество) к ознакомлению с полной версией. А пока можно ещё почитать из гаспаровских "Записей и выписок" и тоже склониться.