Мишель Монтень. Опыты-1
Мишель де Монтень. Опыты. Т.1. - М.: Изд-во Эксмо, СПб.: Terra Fantastica, 2003. - 832 с. (Антология мысли).
Мишель де Монтень (полное имя - Мишель Экем де Монтень, фр. Michel Eyquem de Montaigne; 1533 - 1592) - французский писатель и философ эпохи Возрождения
0.Мишель де Монтень родился в фамильном замке близ Периге и Бордо. Первое издание "Опытов" вышло в 1570 г.
0.1.Книга представляет собой набор эссе по самым разным поводам. Насколько я понял, системы в их расположении никакой нет. В целом впечатление от книги весьма приятное. Просто нравится читать - умный автор, да еще с широкой эрудицией и хорошим слогом. Хотя книга целиком весьма объемная, но отдельные эссе небольшие, и читать их очень удобно.
0.2.Здесь я помещу некоторые пометки на полях, с цитатами.
1. У Монтеня сохранился свежий и непосредственный взгляд на античность. Когда он обсуждает поведение древних афинян и римлян - он применяет обычный здравый смысл и повседневную мораль без какого-либо пиетета, как будто говорит о своих современниках. Почитать стоит. Похожее впечатление у меня было от чтения Штрауса, "Жизнь Иисуса". Тот разобрал Евангелия, логически и морально, и обратил мое внимание на удивительно очевидные вещи, которые до этого я никогда не замечал.
Вот, например Монтень судит об афинянах:
"Я проникаюсь ненавистью к народоправству, хотя этот образ правления и представляется мне наиболее естественным и справедливым, когда вспоминаю о бесчеловечном произволе афинян, беспощадно казнивших, не пожелав даже выслушать их оправданий, своих храбрых военачальников, только что выигравших у лакедемонян морское сражение при Аринусских островах, самое значительное, самое ожесточенное среди всех, какие когда-либо давались греками на море. Их казнили только за то, что, одержав победу над неприятелем, они воспользовались предоставленными ею возможностями, а не задержались на месте, дабы собрать и предать погребению тела убитых сограждан."
Действительно, самоубийственное законодательство. Похоже, афинское (античное) общество было неизлечимо больно. Его институты вынужденно вели к его гибели.
2. Монтень считает, что о поступках надо судить по намерениям:
"Так, например, граф Эгмонт, уговоривший своего товарища графа Горна отдаться в руки герцогу Альбе и уверивший его в безопасности этого шага, настойчиво домогался умереть первым; он хотел, чтобы смерть сняла с него обязательство, которым он связал себя по отношению к графу Горну. Но ясно, что… обязательство не играло никакой силы, даже если бы принявший его на себя и не умирал. Мы не можем отвечать за то, что сверх наших сил и возможностей".
Тут я с ним не согласен. Т.е. я согласен, что очередность в смерти не играет никакой роли, но я не согласен, что обязательство не имеет никакой силы. Ведь Эгмонт, когда давал уверения в безопасности, уже тогда знал, что настоящие гарантии не находятся в его силе и возможностях. Он ложно заверил своего
товарища, что знает, что делает, и что полностью контролирует и понимает ситуацию. Он пообещал слишком много - он солгал. То, что он не знал, что их казнят, его не вполне извиняет: все равно он виноват в том, что давал какие-то гарантии не зная, как обстоят дела на самом деле. А граф Горн жизнью заплатил за его ошибочку.
3. Примеры отменного стиля (нравятся его формулировки):
3.1. "Нет человека, которому пристало бы меньше моего затевать разговоры о памяти. Ведь я не нахожу в себе ни малейших следов ее и не думаю, чтобы во всем мире существовала другая память столь же чудовищно немощная. Все остальные мои способности незначительны и вполне заурядны. Но в отношении этой я представляю собой нечто совсем исключительное и редкостное и потому заслуживаю, пожалуй, известности и громкого имени".
3.2. "Он же отмечает в нашем племени дурное обыкновение останавливать встречающихся нам по пути прохожих, выпытывать у них, кто они такие, и считать оскорблением и поводом для ссоры, если те отказываются отвечать".
3.3."Государственные дела требуют более смелой морали"
4. Видно, что тогда была высокая детская смертность (впрочем, это и так было известно). Но заметно, что к смерти детей относятся намного проще, чем сейчас. Слова Монтеня звучат как верх цинизма:
"Я сам потерял двух-трех детей, правда, в младенческом возрасте, если и не без некоторого сожаления, то, во всяком случае, без ропота".
Т.е. он даже не знает точного количества детей, которых потерял!
5. Когда Монтень рассуждает - не теряет иронии. Многие его поучения выглядять двусмысленными. Бахтин это назвал бы амбивалентностью, а то и полифонией. Вот, например, в главе XXX "Об умеренности" очень много говорит о том, что даже в браке нельзя слишком увлеченно заниматься сексом, т.к. это злостный разврат. Это, сколько помню, стандартное христианское рассуждение (кажется, даже раньше, у стоиков встречалась такая мысль). А в конце добавляет:
"Но, говоря по совести, до чего же несчастное животное - человек! Самой природой он устроен так, что ему доступно лишь одно только полное и цельное наслаждение, и однако же он сам старается урезать его своими нелепыми умствованиями".
А может быть так, что до этого он говорил в угоду инквизиции, а теперь высказал истинные свои мысли.
6. Анекдот, звучит очень современно:
"И не имел ли оснований тот древний, который, швырнув камень в собаку, попал в мачеху и убил ее, произнести следующий стих:
… (буквы на древнегреческом)
то есть: судьба лучше нас знает, что надо делать".
Кажется, я даже не слышал этот анедкот до сего момента.
7. В главе XXXIX ("Об уединении") рассуждает, что честолюбие корыстно. Сопоставляю цитаты:
7.1. "Но если у них есть хоть крупица совести, они должны будут сознаться, что за привилегиями, должностями и прочей мирской мишурой они гонятся вовсе не ради служения обществу, а скорей ради того, чтобы извлечь из общественных дел выгоду для себя".
Это он о политических деятелях - всех скопом.
7.2. "Они задумываются над тем, что будет, когда их самих больше не будет; но тут получается забавное противоречие, ибо плоды своих намерений они рассчитывают пожать в этом мире, однако лишь тогда, когда они сами будут уже за его пределами".
Это он о Цицероне и Плинии Младшем, которые очень переживали за свою посмертную славу. Идет та же глава, то же рассуждение (еще не прервалось).
И здесь, мне кажется, у самого Монтеня противоречие. По сути, он сам себя опроверг. Оттого, что он сначала постулировал, что у политика лишь корыстные устремления, а потом, обнаружив, что эти устремления все-таки выходят за пределы жизни политика, обвинил его самого в этом "забавном противоречии" - мол, не понимает, что после смерти никакой корысти уже получено быть не может.
Если бы Монтень в этом месте не зашорил себе заранее глаза постулатами, он признал бы, что то, что устремления политика выходят за пределы его земной жизни уже означает, что он устремлен не только своекорыстием, что у него есть (хорошие ли, плохие ли) и идеалистичные позывы. Это неопровержимо следует из его же примера. Как минимум они думают о своей посмертной чести. Как максимум - все же о благе общества.
8. Кажется, нашел, откуда Бахтин брал цитату, когда говорил, что Монтень очень хвалил Рабле:
"Что до меня, то я люблю лишь развлекательные и легкие книги либо те, которые возбуждают мое любопытство, либо те, которые утешают меня или советуют, как упорядочить мою жизнь и мою смерть".
Бахтин говорит, что под развлекательными книгами он подразумевал Рабле, а под советующими упорядочить жизнь и смерть - в том числе и свою книгу.
8.1. Впрочем, чуть позже он называет Рабле по имени. Это книга вторая, Глава X, "О книгах":
"К числу книг просто занимательных я отношу из новых - "Декамерон" Боккаччо, Рабле и "Поцелуи" Иоанна Секунда, если их можно поместить в эту рубрику".
Мишель де Монтень (полное имя - Мишель Экем де Монтень, фр. Michel Eyquem de Montaigne; 1533 - 1592) - французский писатель и философ эпохи Возрождения
0.Мишель де Монтень родился в фамильном замке близ Периге и Бордо. Первое издание "Опытов" вышло в 1570 г.
0.1.Книга представляет собой набор эссе по самым разным поводам. Насколько я понял, системы в их расположении никакой нет. В целом впечатление от книги весьма приятное. Просто нравится читать - умный автор, да еще с широкой эрудицией и хорошим слогом. Хотя книга целиком весьма объемная, но отдельные эссе небольшие, и читать их очень удобно.
0.2.Здесь я помещу некоторые пометки на полях, с цитатами.
1. У Монтеня сохранился свежий и непосредственный взгляд на античность. Когда он обсуждает поведение древних афинян и римлян - он применяет обычный здравый смысл и повседневную мораль без какого-либо пиетета, как будто говорит о своих современниках. Почитать стоит. Похожее впечатление у меня было от чтения Штрауса, "Жизнь Иисуса". Тот разобрал Евангелия, логически и морально, и обратил мое внимание на удивительно очевидные вещи, которые до этого я никогда не замечал.
Вот, например Монтень судит об афинянах:
"Я проникаюсь ненавистью к народоправству, хотя этот образ правления и представляется мне наиболее естественным и справедливым, когда вспоминаю о бесчеловечном произволе афинян, беспощадно казнивших, не пожелав даже выслушать их оправданий, своих храбрых военачальников, только что выигравших у лакедемонян морское сражение при Аринусских островах, самое значительное, самое ожесточенное среди всех, какие когда-либо давались греками на море. Их казнили только за то, что, одержав победу над неприятелем, они воспользовались предоставленными ею возможностями, а не задержались на месте, дабы собрать и предать погребению тела убитых сограждан."
Действительно, самоубийственное законодательство. Похоже, афинское (античное) общество было неизлечимо больно. Его институты вынужденно вели к его гибели.
2. Монтень считает, что о поступках надо судить по намерениям:
"Так, например, граф Эгмонт, уговоривший своего товарища графа Горна отдаться в руки герцогу Альбе и уверивший его в безопасности этого шага, настойчиво домогался умереть первым; он хотел, чтобы смерть сняла с него обязательство, которым он связал себя по отношению к графу Горну. Но ясно, что… обязательство не играло никакой силы, даже если бы принявший его на себя и не умирал. Мы не можем отвечать за то, что сверх наших сил и возможностей".
Тут я с ним не согласен. Т.е. я согласен, что очередность в смерти не играет никакой роли, но я не согласен, что обязательство не имеет никакой силы. Ведь Эгмонт, когда давал уверения в безопасности, уже тогда знал, что настоящие гарантии не находятся в его силе и возможностях. Он ложно заверил своего
товарища, что знает, что делает, и что полностью контролирует и понимает ситуацию. Он пообещал слишком много - он солгал. То, что он не знал, что их казнят, его не вполне извиняет: все равно он виноват в том, что давал какие-то гарантии не зная, как обстоят дела на самом деле. А граф Горн жизнью заплатил за его ошибочку.
3. Примеры отменного стиля (нравятся его формулировки):
3.1. "Нет человека, которому пристало бы меньше моего затевать разговоры о памяти. Ведь я не нахожу в себе ни малейших следов ее и не думаю, чтобы во всем мире существовала другая память столь же чудовищно немощная. Все остальные мои способности незначительны и вполне заурядны. Но в отношении этой я представляю собой нечто совсем исключительное и редкостное и потому заслуживаю, пожалуй, известности и громкого имени".
3.2. "Он же отмечает в нашем племени дурное обыкновение останавливать встречающихся нам по пути прохожих, выпытывать у них, кто они такие, и считать оскорблением и поводом для ссоры, если те отказываются отвечать".
3.3."Государственные дела требуют более смелой морали"
4. Видно, что тогда была высокая детская смертность (впрочем, это и так было известно). Но заметно, что к смерти детей относятся намного проще, чем сейчас. Слова Монтеня звучат как верх цинизма:
"Я сам потерял двух-трех детей, правда, в младенческом возрасте, если и не без некоторого сожаления, то, во всяком случае, без ропота".
Т.е. он даже не знает точного количества детей, которых потерял!
5. Когда Монтень рассуждает - не теряет иронии. Многие его поучения выглядять двусмысленными. Бахтин это назвал бы амбивалентностью, а то и полифонией. Вот, например, в главе XXX "Об умеренности" очень много говорит о том, что даже в браке нельзя слишком увлеченно заниматься сексом, т.к. это злостный разврат. Это, сколько помню, стандартное христианское рассуждение (кажется, даже раньше, у стоиков встречалась такая мысль). А в конце добавляет:
"Но, говоря по совести, до чего же несчастное животное - человек! Самой природой он устроен так, что ему доступно лишь одно только полное и цельное наслаждение, и однако же он сам старается урезать его своими нелепыми умствованиями".
А может быть так, что до этого он говорил в угоду инквизиции, а теперь высказал истинные свои мысли.
6. Анекдот, звучит очень современно:
"И не имел ли оснований тот древний, который, швырнув камень в собаку, попал в мачеху и убил ее, произнести следующий стих:
… (буквы на древнегреческом)
то есть: судьба лучше нас знает, что надо делать".
Кажется, я даже не слышал этот анедкот до сего момента.
7. В главе XXXIX ("Об уединении") рассуждает, что честолюбие корыстно. Сопоставляю цитаты:
7.1. "Но если у них есть хоть крупица совести, они должны будут сознаться, что за привилегиями, должностями и прочей мирской мишурой они гонятся вовсе не ради служения обществу, а скорей ради того, чтобы извлечь из общественных дел выгоду для себя".
Это он о политических деятелях - всех скопом.
7.2. "Они задумываются над тем, что будет, когда их самих больше не будет; но тут получается забавное противоречие, ибо плоды своих намерений они рассчитывают пожать в этом мире, однако лишь тогда, когда они сами будут уже за его пределами".
Это он о Цицероне и Плинии Младшем, которые очень переживали за свою посмертную славу. Идет та же глава, то же рассуждение (еще не прервалось).
И здесь, мне кажется, у самого Монтеня противоречие. По сути, он сам себя опроверг. Оттого, что он сначала постулировал, что у политика лишь корыстные устремления, а потом, обнаружив, что эти устремления все-таки выходят за пределы жизни политика, обвинил его самого в этом "забавном противоречии" - мол, не понимает, что после смерти никакой корысти уже получено быть не может.
Если бы Монтень в этом месте не зашорил себе заранее глаза постулатами, он признал бы, что то, что устремления политика выходят за пределы его земной жизни уже означает, что он устремлен не только своекорыстием, что у него есть (хорошие ли, плохие ли) и идеалистичные позывы. Это неопровержимо следует из его же примера. Как минимум они думают о своей посмертной чести. Как максимум - все же о благе общества.
8. Кажется, нашел, откуда Бахтин брал цитату, когда говорил, что Монтень очень хвалил Рабле:
"Что до меня, то я люблю лишь развлекательные и легкие книги либо те, которые возбуждают мое любопытство, либо те, которые утешают меня или советуют, как упорядочить мою жизнь и мою смерть".
Бахтин говорит, что под развлекательными книгами он подразумевал Рабле, а под советующими упорядочить жизнь и смерть - в том числе и свою книгу.
8.1. Впрочем, чуть позже он называет Рабле по имени. Это книга вторая, Глава X, "О книгах":
"К числу книг просто занимательных я отношу из новых - "Декамерон" Боккаччо, Рабле и "Поцелуи" Иоанна Секунда, если их можно поместить в эту рубрику".