Исчезновения
Два года назад, когда мы с К. были в Петербурге, мы решили отправиться на прогулку по ночному городу. Мы не изобретали каких-то замысловатых маршрутов, а просто поехали к набережной. Туристы, туристы, туристы,... Это неизбежные спутники больших городов с историей. Но в Петербурге они не так уж раздражают. По большому счету, сами-то мы кто в этом городе? И тем не менее, проходя мимо разведенных мостов, многочисленных уличных артистов и мелких энтузиастов, продающих всякую ненужную ерунду вроде брелоков, хотелось скрыться по-дальше куда-то в более уединенное или хотя бы менее сверкающее место.
[Дальше...]
Мы повернули в сторону Дворцовой площади, намереваясь проскользить по ней куда-то в сторону Мойки. Уже поворачивали за угол Зимнего, как вдруг услышали музыку. Такое спокойствие в воздухе, почти тишина, ночь. И тут одинокий голос саксофона. Причем такая тоска в этом голосе, даже скорее меланхолия, обволакивающая собой всех проходящих мимо. Просто проскочить нельзя.
Плененные этой музыкой, плавно разливающейся по площади, мы подошли ближе и сели на камни. Суета стала спадать, и мы оказались подчиненными ритму этой ностальгии, рвущей со временем и пространством. Мы почти ни о чем не говорили, молчали и слушали. Людей было не так уж много. Некоторые проходили, смотрели в сторону саксофониста, бросали какие-то реплики и покидали пространство звука. Кто-то задерживался на несколько минут, как это часто бывает. Была даже компания черных ребят, которые остановились, чтобы танцевать в течении саксофона. Они здорово танцевали, с особым колоритом.
Сам саксофонист был скрыт от объективов и очень ревностно охранял свое право быть инкогнито. Но он уже достаточно знаменит и все равно не ускользнул от фотокамер, хоть и в виде силуэта.
Мы слушали его до рассвета. Все уже потихоньку разошлись, оставив площадь на растерзание дня. В какой-то момент сакс умолк. Музыкант встал и начал собирать свои вещи. Уже не молодой, он помагал себе передвигаться с помощью трости. Я и К. подошли к нему, чтобы развеять для себя тайну этой загадочной личности и помочь ему справиться с ограничениями физической реальности.
Когда мы шли по площади, саксофонист увидел монету, накрыл ее тростью и сказал, что по его мнению там орел. К. согласился, но я была почти уверена, что видела решку. И когда монета открылась, оказалось, что я права. Музыкант поднял монету и вручил ее мне как трофей. Эти 10 копеек я храню до сих пор.
Вчера мы вновь гуляли по ночному Питеру и в один момент оказались на Дворцовой площади. Как вдруг я услышала саксофон. Он сидел у Эрмитажа. Я подошла к нему и остановилась. Я слушала. Не знаю, то ли он был не в ударе, то ли акустика в том месте не та. Но голос саксофона был другим, он не производил впечатления. Кажется, волшебство исчезло, расстаяло время. Я подошла и бросила ему пару монет, и мы пошли прочь оттуда, к набережной. За тот вечер я больше и не вспомнила о том загадочном саксофонисте...