"Твари морские", фрагмент II. Терзо
И второй фрагмент повести "Твари морские" из книги " Рождённые у Барьера" появился на паблике:
https://m.vk.com/wall-152557750_6849
А вот и наш герой: Терзо дон Сирокко
Терзо заткнул за ухо лезущую на глаза прядь и ещё раз осмотрел крылья.
Его гениальная идея, пока шла стадия разработки, а затем и промежуточных испытаний, претерпела заметные изменения. Собственно, крылья изобретение напоминало весьма отдалённо. Скорее это был гигантский воздушный змей. Не ромбовидный, как те, что малышня по праздникам выпускала над морем, а в форме широкого треугольника.
Если называть вещи своими именами, крылья были обычным горизонтальным парусом, к которому снизу приладили крепления для пилота. Однако создатель шедевра с замиранием сердца представлял, что с земли силуэт планера будет похож на плывущего в небесах ската. Величественного. Небывалого.
Терзо в третий раз принялся проверять надёжность соединений. Деревянный каркас был обтянут лёгкой и на изумление прочной тканью. По предварительным испытаниям выходило, что именно эти два фактора будут решающими: лёгкость и прочность.
Основу он решил делать из бальзы. Подобрать достаточно гибкое, лёгкое, но в то же время надёжное дерево было тем ещё приключением. Но чтобы в клане Сирокко не вывели, не улучшили да не приспособили под местный климат столь полезное растение? Родичам-огородникам можно было верить: если существует на свете страх какая нужная ботаническая редкость, её непременно удастся найти не слишком-то далеко от отчего дома.
С тканью Терзо тоже намучился. Парусина, прочная и износостойкая, была при всех своих достоинствах отвратительно тяжела. И вновь на помощь пришли родственные связи. Репутацию поставщика с мировым именем Западно-Хеглорская торговая компания получила не зря: на складе можно было найти самые лучшие и самые дорогие ткани. После вдумчивых раскопок на благо научного прогресса был пущен отрез какого-то особо редкого шёлка.
Но, конечно, наиболее сложной задачей стало не заговаривание зубов бдительной матушке и не добыча дорогущих материалов, а постройка самой конструкции. За прошедшую зиму Терзо, сам того не заметив, узнал о геометрии и тригонометрии больше, чем смели надеяться все школьные наставники вместе взятые. Ещё он мог прямо сейчас поступить в подмастерья хоть к плотнику, хоть к мастеру по пошиву парусов, и не окажется ли это сюрпризом для дражайшего батюшки? Тот вечно честил младшего из сыновей мечтателем и бездельником, зато теперь непременно увидит!.. Они все увидят!
Терзо по-бараньи тряхнул кудрявой башкой и взялся за сбрую. Ремни креплений следовало потуже затянуть на теле, а затем ещё раз проверить. Ну а подумать о грядущем триумфе можно будет и после. Сначала следовало сделать то, ради чего молодой дон Сирокко целый год трудился как проклятый:
Взлететь.
Логика подсказывала: для того, чтоб поймать воздушный поток, лучше было бы спрыгнуть с большой высоты. И желательно, чтобы в спину дул ураган! Здравый смысл, однако, протестовал: умирать вот прямо сейчас не хотелось. Не стоит ли кому-то не в меру логичному поумерить свой пыл? Поразмыслив, Терзо всё-таки отказался от идеи найти башню повыше да обрыв покруче. В качестве компромисса площадкой для испытаний был назначен достаточно высокий холм, а временем - погожий весенний день. Ясный, ветреный и, без сомненья, удачный!
Пора. Терзо в последний раз подёргал крепления сбруи и обхватил руками расположенные под крыльями деревянные рёбра. Присел, поднапрягся и поднял парус над головой. Конструкция действительно получилась совсем не тяжёлой, он легко сделал несколько шагов до точки, откуда планировал начать разбег. Остановился, примериваясь. Напряг ноги и… И…
Нет, Терзо на самом деле всё просчитал. Учёл площадь крыла, тяжесть конструкции, свой собственный вес. Да и много ли того веса! Отчаянного авиатора, которому намедни сравнялось аж целых тринадцать лет, никак нельзя было назвать упитанным. К тому же, чтобы не проводить расчёты заново и не переделывать крылья перед самыми испытаниями, парень несколько месяцев честно отказывал себе в выпечке. Сейчас всё точно соответствовало заданным параметрам. Бояться было совершенно нечего.
А вообще, он гений. То есть правда гений, самый настоящий. Терзо отдавал себе полный отчёт в том, какую огромную работу проделал. Сколь многому пришлось научиться, а сколько - вообще создать с нуля. Идеи и решения приходили во время тоскливых школьных занятий, за торжественным семейным столом, во сне. Каждое требовалось обдумать, испытать, чтобы тут же отбросить в сторону и придумать что-то новое. Но он сумел, сделал, собственными руками построил для себя крылья! Терзо дон Сирокко гениален, и изобретение его гениально, и сейчас он ка-ак оттолкнётся, как побежит!..
Мышцы налились вязкой, свинцовой тяжестью.
В голове вдруг стало пусто и звонко.
Сладко пахло весной.
Зар-раза!
Где-то за спиной раздался встревоженный рёв. Терзо повернулся: к нему, грозно потрясая кулаками, бежал кузен Стейн. Сколь реальным на самом деле было их родство, Терзо сказать затруднялся. В клане все друг другу кузены, от высокого тана до горбатящегося где-нибудь на плантациях Фару поденщика. Стейн дон Сирокко был не то охранником, не то наставником, не то просто нянькой, приставленной дражайшей матушкой к взбрыкнувшему в очередной раз непутёвому чаду. Вообще-то они с кузеном поладили - если под «ладили» подразумевать «притерпелись друг к другу». Стейн, ставший в затеях подопечного невольным участником, на увлечения Терзо смотрел философски. Грузил на телегу странной формы воздушных змеев, вывозил парня в предместья и снисходительно наблюдал, как тот мается своими глупостями. Ну такая вот блажь у мальца, и времени девать некуда. Эту б энергию, да в разумных бы целях!
Похоже, до бывшего егеря дошло, наконец: на сей раз игрушками дело не кончится. Если Терзо позволит сейчас ухватить себя за крыло, о полётах можно будет забыть.
Навсегда.
Не давая себе ни мгновенья, дон Сирокко рванулся вперёд. Земля ударила по пяткам, подхваченные ветром крылья скакнули в сторону, больно дёрнули плечи. Мальчишка изо всех сил оттолкнулся. Дёрнул за ремень, который поднимал люльку вверх и приводил тело пилота в горизонтальное положение, и...
Земля рухнула куда-то вниз. Следом рухнуло заполошно стучащее сердце. Ветер бил по лицу и слепили, слепили глаза золотые лучи утренней Матушки. Он летел. Летел!
Терзо с каким-то онемевшим, застывшим от ужаса восторгом уставился вниз. Земля вдруг оказалась просто невероятно далеко. Едва тронутая зеленью долина с такой высоты была словно на ладони. Аккуратными квадратами и прямоугольниками чередовались поля: зелёные, на которых уже взошли озимые, ожидающие своей очереди грязно-жёлтые, только что вспаханные чёрные. Канавы, ручьи и небольшие запруды резали их серебристым водным сиянием.
Отважный авиатор завертел головой. За спиной полого поднимались поросшие лесом горы, их седые пики нависали снежными шапками. А если взглянуть в другую сторону - ого! Да отсюда же фьорд как на ладони! Красота-то какая… Море петляло меж отвесных скал, принимало в себя живое серебро водопадов, разливалось широким заливом. Вода в лучах Матушки впитала в себя все оттенки синевы и лазури. На горных склонах теснился город, ряды аккуратных домиков ступенями спускались к гавани. Порт как на ладони. И ратуша, и дедушкина колонна, и площадь. И корабли!
Интересно, самого его кто-то заметил?
Тут ударивший в бок ветер здорово тряхнул крылья, чуть не опрокинув летуна набок. Терзо опомнился. Поплотнее ухватился за направляющие ребра, которые до сих пор удерживал в нужном положении лишь инстинктивно. Попытался взять полёт под контроль - без особого, впрочем, успеха. Проблема была в его собственном теле, что бестолково болталось под парусом, пытаясь найти точку опоры и хоть какого-то равновесия.
«Пилот должен лежать под центральной осью, вытянувшись во весь рост. Так? Так. Здесь всё верно. Как у птиц: при посадке и приземлении тело может быть расположено вертикально, а вот в полёте - уже горизонтально, меж развернутых крыльев, - в мыслях незадачливого авиатора видения парящих над морем альбатросов мешались со схемами и стрелками расчётов. Так быстро он, кажется, никогда ещё не соображал. - Но! Изменение в направлении движения! Оно должно идти за счёт смещения веса пилота. А у меня ничего толком не смещается! Надо менять подвеску люльки. И направляющие рёбра - эти слишком неудобны. Всё переделывать!».
Парус клюнул влево, но затем всё-таки выровнялся, неохотно подчиняясь разозлившемуся пилоту. Терзо навалился на направляющее ребро всем своим далеко не тяжёлым телом, почти лёг на бок. Центр тяжести сместился, создавая крен, и крылья начали медленный, будто даже величественный разворот. Это было так… так!..
«Гибкость, конструкции нужно больше гибкости, - в перерывах между ужасом, восторгом и запредельным напряжением какая-то часть разума продолжала анализировать происходящее. - Оно вроде бы и работает, как задумано, даже поддаётся управлению, но недостаточно. Надо повысить отзывчивость всей системы. И при этом не потерять в устойчивости. Как?»
Несколько освоившись, Терзо сделал ещё один поворот. Затем, удачно поймав поток воздуха, выписал широкую дугу. Было очень, очень здорово, только холодно. Онемели вцепившиеся в рычаги руки - то ли от страха, то ли от напряжения. Да и тело, удерживаемое страховочными ремнями, начинало побаливать. Терзо осторожно стал заворачивать обратно, в сторону так спешно покинутого холма. На самом деле он отлетел не так уж далеко, внизу по-прежнему была видна фигура Стейна. Достойный представитель клана Сирокко бежал вслед за парящим в небе подопечным - напролом, через ручьи и межи, прямо по свежей пашне. Даже с безопасной высоты отставной егерь выглядел преисполненным чистейшего бешенства. Терзо прямо засомневался, стоит ли ему садиться.
Так, стоп. А как именно он садиться собрался?
Нет, совсем уж идиотом Терзо не был. При разработке крыльев вопросу безопасного приземления он уделил самое пристальное внимание. Это, собственно, и было основной причиной, почему постройка и испытание конструкции отняли столько времени. Просто подняться в воздух проблемой не было. А вот управлять полётом, а затем и посадкой - тут задача становилась сложнее. Тем не менее, она была решаема. То есть Терзо её решил.
Теоретически.
Нужно было сосредоточиться. Не думать о бегущем позади Стейне, о родителях, о том, заметили ли в порту силуэт парящего в небе ската.
О высоте тоже не думать, совсем.
«Мы ме-едленно выравниваем аппарат против ветра. Вот так. Надо спланировать как можно ниже, а целиться будем в подготовленное к посеву поле. - На свежую пашню, если что, падать мягче. - Ха, а ведь получается!»
Скорость плавно снижалась, убывала и высота. Последняя даже слишком быстро - земля была совсем уже близко, а планер всё ещё нёсся, как бригантина под парусами. И ветер - он будто с цепи сорвался.
«Спокойно. Выдерживаем, выдерживаем, выде-еерживаем скорость, выжидая момент. Вот оно!»
Терзо бросил тело назад, смещая центр тяжести и задирая нос аппарата вверх. Это должно было резко увеличить сопротивление, окончательно погасить скорость и…
Рванувшийся навстречу чернозём вдруг опрокинулся, поменялся местами с безоблачным небом. Рывок!
Удара он не запомнил, совсем. Мир накрыла мягкая и милосердная тьма.
https://m.vk.com/wall-152557750_6849
А вот и наш герой: Терзо дон Сирокко
Терзо заткнул за ухо лезущую на глаза прядь и ещё раз осмотрел крылья.
Его гениальная идея, пока шла стадия разработки, а затем и промежуточных испытаний, претерпела заметные изменения. Собственно, крылья изобретение напоминало весьма отдалённо. Скорее это был гигантский воздушный змей. Не ромбовидный, как те, что малышня по праздникам выпускала над морем, а в форме широкого треугольника.
Если называть вещи своими именами, крылья были обычным горизонтальным парусом, к которому снизу приладили крепления для пилота. Однако создатель шедевра с замиранием сердца представлял, что с земли силуэт планера будет похож на плывущего в небесах ската. Величественного. Небывалого.
Терзо в третий раз принялся проверять надёжность соединений. Деревянный каркас был обтянут лёгкой и на изумление прочной тканью. По предварительным испытаниям выходило, что именно эти два фактора будут решающими: лёгкость и прочность.
Основу он решил делать из бальзы. Подобрать достаточно гибкое, лёгкое, но в то же время надёжное дерево было тем ещё приключением. Но чтобы в клане Сирокко не вывели, не улучшили да не приспособили под местный климат столь полезное растение? Родичам-огородникам можно было верить: если существует на свете страх какая нужная ботаническая редкость, её непременно удастся найти не слишком-то далеко от отчего дома.
С тканью Терзо тоже намучился. Парусина, прочная и износостойкая, была при всех своих достоинствах отвратительно тяжела. И вновь на помощь пришли родственные связи. Репутацию поставщика с мировым именем Западно-Хеглорская торговая компания получила не зря: на складе можно было найти самые лучшие и самые дорогие ткани. После вдумчивых раскопок на благо научного прогресса был пущен отрез какого-то особо редкого шёлка.
Но, конечно, наиболее сложной задачей стало не заговаривание зубов бдительной матушке и не добыча дорогущих материалов, а постройка самой конструкции. За прошедшую зиму Терзо, сам того не заметив, узнал о геометрии и тригонометрии больше, чем смели надеяться все школьные наставники вместе взятые. Ещё он мог прямо сейчас поступить в подмастерья хоть к плотнику, хоть к мастеру по пошиву парусов, и не окажется ли это сюрпризом для дражайшего батюшки? Тот вечно честил младшего из сыновей мечтателем и бездельником, зато теперь непременно увидит!.. Они все увидят!
Терзо по-бараньи тряхнул кудрявой башкой и взялся за сбрую. Ремни креплений следовало потуже затянуть на теле, а затем ещё раз проверить. Ну а подумать о грядущем триумфе можно будет и после. Сначала следовало сделать то, ради чего молодой дон Сирокко целый год трудился как проклятый:
Взлететь.
Логика подсказывала: для того, чтоб поймать воздушный поток, лучше было бы спрыгнуть с большой высоты. И желательно, чтобы в спину дул ураган! Здравый смысл, однако, протестовал: умирать вот прямо сейчас не хотелось. Не стоит ли кому-то не в меру логичному поумерить свой пыл? Поразмыслив, Терзо всё-таки отказался от идеи найти башню повыше да обрыв покруче. В качестве компромисса площадкой для испытаний был назначен достаточно высокий холм, а временем - погожий весенний день. Ясный, ветреный и, без сомненья, удачный!
Пора. Терзо в последний раз подёргал крепления сбруи и обхватил руками расположенные под крыльями деревянные рёбра. Присел, поднапрягся и поднял парус над головой. Конструкция действительно получилась совсем не тяжёлой, он легко сделал несколько шагов до точки, откуда планировал начать разбег. Остановился, примериваясь. Напряг ноги и… И…
Нет, Терзо на самом деле всё просчитал. Учёл площадь крыла, тяжесть конструкции, свой собственный вес. Да и много ли того веса! Отчаянного авиатора, которому намедни сравнялось аж целых тринадцать лет, никак нельзя было назвать упитанным. К тому же, чтобы не проводить расчёты заново и не переделывать крылья перед самыми испытаниями, парень несколько месяцев честно отказывал себе в выпечке. Сейчас всё точно соответствовало заданным параметрам. Бояться было совершенно нечего.
А вообще, он гений. То есть правда гений, самый настоящий. Терзо отдавал себе полный отчёт в том, какую огромную работу проделал. Сколь многому пришлось научиться, а сколько - вообще создать с нуля. Идеи и решения приходили во время тоскливых школьных занятий, за торжественным семейным столом, во сне. Каждое требовалось обдумать, испытать, чтобы тут же отбросить в сторону и придумать что-то новое. Но он сумел, сделал, собственными руками построил для себя крылья! Терзо дон Сирокко гениален, и изобретение его гениально, и сейчас он ка-ак оттолкнётся, как побежит!..
Мышцы налились вязкой, свинцовой тяжестью.
В голове вдруг стало пусто и звонко.
Сладко пахло весной.
Зар-раза!
Где-то за спиной раздался встревоженный рёв. Терзо повернулся: к нему, грозно потрясая кулаками, бежал кузен Стейн. Сколь реальным на самом деле было их родство, Терзо сказать затруднялся. В клане все друг другу кузены, от высокого тана до горбатящегося где-нибудь на плантациях Фару поденщика. Стейн дон Сирокко был не то охранником, не то наставником, не то просто нянькой, приставленной дражайшей матушкой к взбрыкнувшему в очередной раз непутёвому чаду. Вообще-то они с кузеном поладили - если под «ладили» подразумевать «притерпелись друг к другу». Стейн, ставший в затеях подопечного невольным участником, на увлечения Терзо смотрел философски. Грузил на телегу странной формы воздушных змеев, вывозил парня в предместья и снисходительно наблюдал, как тот мается своими глупостями. Ну такая вот блажь у мальца, и времени девать некуда. Эту б энергию, да в разумных бы целях!
Похоже, до бывшего егеря дошло, наконец: на сей раз игрушками дело не кончится. Если Терзо позволит сейчас ухватить себя за крыло, о полётах можно будет забыть.
Навсегда.
Не давая себе ни мгновенья, дон Сирокко рванулся вперёд. Земля ударила по пяткам, подхваченные ветром крылья скакнули в сторону, больно дёрнули плечи. Мальчишка изо всех сил оттолкнулся. Дёрнул за ремень, который поднимал люльку вверх и приводил тело пилота в горизонтальное положение, и...
Земля рухнула куда-то вниз. Следом рухнуло заполошно стучащее сердце. Ветер бил по лицу и слепили, слепили глаза золотые лучи утренней Матушки. Он летел. Летел!
Терзо с каким-то онемевшим, застывшим от ужаса восторгом уставился вниз. Земля вдруг оказалась просто невероятно далеко. Едва тронутая зеленью долина с такой высоты была словно на ладони. Аккуратными квадратами и прямоугольниками чередовались поля: зелёные, на которых уже взошли озимые, ожидающие своей очереди грязно-жёлтые, только что вспаханные чёрные. Канавы, ручьи и небольшие запруды резали их серебристым водным сиянием.
Отважный авиатор завертел головой. За спиной полого поднимались поросшие лесом горы, их седые пики нависали снежными шапками. А если взглянуть в другую сторону - ого! Да отсюда же фьорд как на ладони! Красота-то какая… Море петляло меж отвесных скал, принимало в себя живое серебро водопадов, разливалось широким заливом. Вода в лучах Матушки впитала в себя все оттенки синевы и лазури. На горных склонах теснился город, ряды аккуратных домиков ступенями спускались к гавани. Порт как на ладони. И ратуша, и дедушкина колонна, и площадь. И корабли!
Интересно, самого его кто-то заметил?
Тут ударивший в бок ветер здорово тряхнул крылья, чуть не опрокинув летуна набок. Терзо опомнился. Поплотнее ухватился за направляющие ребра, которые до сих пор удерживал в нужном положении лишь инстинктивно. Попытался взять полёт под контроль - без особого, впрочем, успеха. Проблема была в его собственном теле, что бестолково болталось под парусом, пытаясь найти точку опоры и хоть какого-то равновесия.
«Пилот должен лежать под центральной осью, вытянувшись во весь рост. Так? Так. Здесь всё верно. Как у птиц: при посадке и приземлении тело может быть расположено вертикально, а вот в полёте - уже горизонтально, меж развернутых крыльев, - в мыслях незадачливого авиатора видения парящих над морем альбатросов мешались со схемами и стрелками расчётов. Так быстро он, кажется, никогда ещё не соображал. - Но! Изменение в направлении движения! Оно должно идти за счёт смещения веса пилота. А у меня ничего толком не смещается! Надо менять подвеску люльки. И направляющие рёбра - эти слишком неудобны. Всё переделывать!».
Парус клюнул влево, но затем всё-таки выровнялся, неохотно подчиняясь разозлившемуся пилоту. Терзо навалился на направляющее ребро всем своим далеко не тяжёлым телом, почти лёг на бок. Центр тяжести сместился, создавая крен, и крылья начали медленный, будто даже величественный разворот. Это было так… так!..
«Гибкость, конструкции нужно больше гибкости, - в перерывах между ужасом, восторгом и запредельным напряжением какая-то часть разума продолжала анализировать происходящее. - Оно вроде бы и работает, как задумано, даже поддаётся управлению, но недостаточно. Надо повысить отзывчивость всей системы. И при этом не потерять в устойчивости. Как?»
Несколько освоившись, Терзо сделал ещё один поворот. Затем, удачно поймав поток воздуха, выписал широкую дугу. Было очень, очень здорово, только холодно. Онемели вцепившиеся в рычаги руки - то ли от страха, то ли от напряжения. Да и тело, удерживаемое страховочными ремнями, начинало побаливать. Терзо осторожно стал заворачивать обратно, в сторону так спешно покинутого холма. На самом деле он отлетел не так уж далеко, внизу по-прежнему была видна фигура Стейна. Достойный представитель клана Сирокко бежал вслед за парящим в небе подопечным - напролом, через ручьи и межи, прямо по свежей пашне. Даже с безопасной высоты отставной егерь выглядел преисполненным чистейшего бешенства. Терзо прямо засомневался, стоит ли ему садиться.
Так, стоп. А как именно он садиться собрался?
Нет, совсем уж идиотом Терзо не был. При разработке крыльев вопросу безопасного приземления он уделил самое пристальное внимание. Это, собственно, и было основной причиной, почему постройка и испытание конструкции отняли столько времени. Просто подняться в воздух проблемой не было. А вот управлять полётом, а затем и посадкой - тут задача становилась сложнее. Тем не менее, она была решаема. То есть Терзо её решил.
Теоретически.
Нужно было сосредоточиться. Не думать о бегущем позади Стейне, о родителях, о том, заметили ли в порту силуэт парящего в небе ската.
О высоте тоже не думать, совсем.
«Мы ме-едленно выравниваем аппарат против ветра. Вот так. Надо спланировать как можно ниже, а целиться будем в подготовленное к посеву поле. - На свежую пашню, если что, падать мягче. - Ха, а ведь получается!»
Скорость плавно снижалась, убывала и высота. Последняя даже слишком быстро - земля была совсем уже близко, а планер всё ещё нёсся, как бригантина под парусами. И ветер - он будто с цепи сорвался.
«Спокойно. Выдерживаем, выдерживаем, выде-еерживаем скорость, выжидая момент. Вот оно!»
Терзо бросил тело назад, смещая центр тяжести и задирая нос аппарата вверх. Это должно было резко увеличить сопротивление, окончательно погасить скорость и…
Рванувшийся навстречу чернозём вдруг опрокинулся, поменялся местами с безоблачным небом. Рывок!
Удара он не запомнил, совсем. Мир накрыла мягкая и милосердная тьма.