Тьма, пришедшая со Средиземного моря...
Я дебилоид. Хорошее начало, да? А я с этим живу.
Сегодня все прогнозы и погодные службы предупреждали о надвигающейся буре, обещания были одно другого хлеще, но, поскольку у нас сейчас увлеклись новомодными уровнями опасности разных цветов, то кто ж их истерики слушает, просто смотрим прогноз.
Я умная девочка, я подвигала, погуляла и попасла своих животных до обеда. После обеда им полагалось гулять. Солнце ушло, духота сгустилась, тучи низкие. Прогноз говорил, что представление начнётся в шесть вечера, поэтому что бы не вывести лошадей гулять в два-то часа дня?
Говорили мне конюха, что не надо, а я махала рукой и просила выводить. Хрен с ними, пусть намокнут, хоть охладятся, а начнётся спектакль - заведёте, но до этого ещё далеко. И их вывели.
Хороший спектакль начинается без предупреждения. В течение полминуты мирная картина с духотой превратилась в бушующее нечто, по только что сухому асфальту текли реки, отовсюду летели куски деревьев, грохотало и сверкало. Я на автомате вывела машину из-под деревьев, зашла в конюшню, увидела два моих пустых денника... Сама попросила, овца, мне же говорили, и теперь было стыдно гнать людей в ЭТО, потому побежала сама.
Это хорошо сказано, побежала, потому что скорее ринулась перебежками, уворачиваясь от летящих веток и боясь увидеть, что сейчас ТАМ. А там было ещё круче: вода хлестала со всех сторон, колотило градом, ветром швыряло предметы, бежать приходилось в наклоне, чтоб не унесло. Глаза толком не разлепить, дышать трудно, и одежда тяжёлая, как под водой.
Карачай стоял соляным столбом, присев на задние ноги, и дрожал. Попробуй подойди к нему, ага! Под сильным дождём лошадь не подходит, а при грозе особо и не ловится, потому что зверь в страхе к себе не очень подпускает. Я к нему - он от меня, я за ним - он ещё шажок. Честное слово, вспомнилось, как в воздухе брали захват: нельзя тянуть руку, сразу отнесёт прочь, надо подходить целиком и брать расслабленной рукой. А ещё нихера не слышно за рёвом потопа и громом, приходится орать, что тоже не добавляет ему спокойствия.
Он позволил себя взять и подцепить на карабин, и сразу стал спокойнее. Перестал дрожать, пошёл за мной, как привык, а вокруг гремело, поливало, хорошо, что не унесло нахуй. Я только мечтала, чтобы на нас по дороге не пизданулось дерево.
Не знаю, сколько вёдер воды мы принесли на себе в конюшню. Мне кажется, я сама была присевши на задние ноги и дрожала. Но на улице ещё оставался кабардинец! С ним мне помогли конюха, даже слова бранного на русском не сказали. Когда мне дали его в руки, у него в глазах был такой укор, что мне стало совсем стыдно. Ничего, говорю, все же живы, и теперь тебе точно не жарко. Разумеется, вырубилось электричество.
Прогноз продолжал утверждать, что это только вступление к основному действию...
Нашу маленькую дорожку перегородило упавшими деревьями, и выезжала я по другой дороге, на которой тоже много чего лежало, но хоть можно было объехать.
В общем, лето в этом году сразу задалось, да так и пошло.
Сегодня все прогнозы и погодные службы предупреждали о надвигающейся буре, обещания были одно другого хлеще, но, поскольку у нас сейчас увлеклись новомодными уровнями опасности разных цветов, то кто ж их истерики слушает, просто смотрим прогноз.
Я умная девочка, я подвигала, погуляла и попасла своих животных до обеда. После обеда им полагалось гулять. Солнце ушло, духота сгустилась, тучи низкие. Прогноз говорил, что представление начнётся в шесть вечера, поэтому что бы не вывести лошадей гулять в два-то часа дня?
Говорили мне конюха, что не надо, а я махала рукой и просила выводить. Хрен с ними, пусть намокнут, хоть охладятся, а начнётся спектакль - заведёте, но до этого ещё далеко. И их вывели.
Хороший спектакль начинается без предупреждения. В течение полминуты мирная картина с духотой превратилась в бушующее нечто, по только что сухому асфальту текли реки, отовсюду летели куски деревьев, грохотало и сверкало. Я на автомате вывела машину из-под деревьев, зашла в конюшню, увидела два моих пустых денника... Сама попросила, овца, мне же говорили, и теперь было стыдно гнать людей в ЭТО, потому побежала сама.
Это хорошо сказано, побежала, потому что скорее ринулась перебежками, уворачиваясь от летящих веток и боясь увидеть, что сейчас ТАМ. А там было ещё круче: вода хлестала со всех сторон, колотило градом, ветром швыряло предметы, бежать приходилось в наклоне, чтоб не унесло. Глаза толком не разлепить, дышать трудно, и одежда тяжёлая, как под водой.
Карачай стоял соляным столбом, присев на задние ноги, и дрожал. Попробуй подойди к нему, ага! Под сильным дождём лошадь не подходит, а при грозе особо и не ловится, потому что зверь в страхе к себе не очень подпускает. Я к нему - он от меня, я за ним - он ещё шажок. Честное слово, вспомнилось, как в воздухе брали захват: нельзя тянуть руку, сразу отнесёт прочь, надо подходить целиком и брать расслабленной рукой. А ещё нихера не слышно за рёвом потопа и громом, приходится орать, что тоже не добавляет ему спокойствия.
Он позволил себя взять и подцепить на карабин, и сразу стал спокойнее. Перестал дрожать, пошёл за мной, как привык, а вокруг гремело, поливало, хорошо, что не унесло нахуй. Я только мечтала, чтобы на нас по дороге не пизданулось дерево.
Не знаю, сколько вёдер воды мы принесли на себе в конюшню. Мне кажется, я сама была присевши на задние ноги и дрожала. Но на улице ещё оставался кабардинец! С ним мне помогли конюха, даже слова бранного на русском не сказали. Когда мне дали его в руки, у него в глазах был такой укор, что мне стало совсем стыдно. Ничего, говорю, все же живы, и теперь тебе точно не жарко. Разумеется, вырубилось электричество.
Прогноз продолжал утверждать, что это только вступление к основному действию...
Нашу маленькую дорожку перегородило упавшими деревьями, и выезжала я по другой дороге, на которой тоже много чего лежало, но хоть можно было объехать.
В общем, лето в этом году сразу задалось, да так и пошло.