god rest ye merry gentle persons
(...we must be politically correct)
и между тем, пока все происходило, редакторские упражнения, как мы понимаем, не заканчивались:
1. процесс за довольно продолжительный отчетный период:
- в издательство "Эксмо" сдан сборник Дины Рубиной "Окна" - девять рассказов, музыкальные, витые-перевитые, пролеты кинокамеры и полеты наяву, чугунные решетки, испанские кружева и, разумеется, окна, временами захватывает дух, очень красиво, очень изящно. читатель был остро счастлив все время чтения, и пусть же теперь скорее выйдет книжка. она будет невероятно красивая и с картинками.
ну вот, допустим:
Эта дорога домой под лохматым от звезд горным небом, запахи чабреца, лаванды и горчащий дым кизяка от кишлаков, дрожащий, страдающий крик осла на рассвете - все это, при желании возбуждаемое в моей памяти и носовых пазухах в одно мгновение, останется со мною до последнего часа.
Именно в ту ночь я стала взрослой - так мне кажется сейчас. Мне кажется, в ту ночь возвращения домой под невыразимо ужасным и невыразимо величественным небом я поняла несколько важных вещей.
Что человек одинок.
Что он несчастен всегда, даже если очень счастлив в данную минуту.
Что для побега он способен открыть любое окно, кроме главного - недостижимого окна-просвета в другие миры…
- тоже в "Эксмо" сдана не-совсем-но-примерно-детская книжка Дины Рубиной "Джентльмены и собаки" (или, во всяком случае, так она называлась, когда мы с нею встречались в последний раз). англофильские истории со словесным жонглерством, разным увлекательным абсурдом и стихами Рудольфа Баринского. отличная.
вот такая, например:
Приятно иметь дедушку, который носит твою фамилию и время от времени говорит тебе:
- Пэн, мой мальчик, не послушать ли нам, как звонит брегет?
Нет. Не так.
Приятно время от времени слушать звон брегета, лежащего в атласном кармане полосатой жилетки, надетой на дедушку, который носит твою фамилию…
А звать дедушку, предположим, Джон. Тогда тетя Тротти могла бы говорить ему за завтраком:
- Джонни, дорогой, - ласково говорила бы она. - Оставьте эти проклятые газеты! В печенках у меня ваша политика!
Нет, пусть лучше дедушку зовут Джеймс. Тогда тетя Тротти могла бы сказать ему за обедом:
- Джимми, родной, - нежно сказала бы она. - Когда вы перестанете разбрасывать по столу крошки, как настоящая свинья?
Словом, приятно иметь дедушку.
- и еще в "Эксмо" сдан роман - говоря точнее, документальный роман - Марины Москвиной "Гуд бай, Арктика!.." - о том, как интернациональная бригада двадцать деятелей культуры со всего мира поехали покорять Арктику любоваться Арктикой courtesy of Cape Farewell. травелог, в общем, и хорош чрезвычайно.
вот так, в частности, хотя не только:
Я согнала Леню с верхней шконки, чтоб он оттуда не сверзься, легла, обложилась гигиеническими пакетами, включила старенький ноутбук и стала описывать наши приключения, придерживаясь ногой за стенку.
Повествование лилось в три ручья.
Первый - путевой дневник: происшествия, умные и глупые мысли, взлеты и падения, прорывы в неизмеримое, вышучивание сотоварищей, подтрунивание над Леней; по возможности маршрут.
С маршрутом дело стопорилось - уж больно заковыристые норвежские имена фьордов.
- Ничего, я у тебя кое-что спишу? - спрашиваю Михаила Дурненкова. - У нас ведь разные читательские аудитории…
- Понимаешь, - он замялся. - Географические названия в моем дневнике абсолютно растворены во впечатлениях и событиях, там слишком много личного, не предназначенного для посторонних глаз. Скажем: "В заливе Тругхамма я увидел торос, и это внезапно возбудило меня. Объятый страстью, я стал срывать с себя… сапоги…" А, ладно, списывай, - Миша махнул рукой, - опять же критики отметят, что у Москвиной появилась какая-то свежая струя, заиграл неожиданный гормон…
Второй - черновики будущих повестей и рассказов, поток сознания с кучей ошибок, несогласованием падежей, родов, проскакивающими литерами какого-то умершего древнего алфавита, - англичане зовут это "недовылизанный детеныш".
И третье - собственно, "бриллианты", которые оттачиваются на основании двух предыдущих ручьев, они должны были вручаться Нине Хорстман, чтобы та помещала их на сайт Cape Farewell, игравший роль почтового ящика, поскольку ни телеграфа, ни телефона, как я уже отмечала, на маковке Земли не было. А родственники, заглядывая на сайт, получали информацию о продвижении корабля и отвечали коротенькими записочками. Невестка писала нам: "Вчера с Илюшей были в дельфинариуме…"
Леня не любит, когда я про это говорю, и огрызается: "Тогда отсылай сама!" - но у него есть обыкновение по рассеянности отправлять в редакции и в издательства вместо моего третьего ручья - второй, а то и первый!.. Что вселяет в адресата не то что зыбкое подозрение, а твердую уверенность: в самом лучшем случае автор просто офонарел. Ссылаясь на качку, тот же фортель он проделывал и с британским сайтом, а когда я узнала об этом и гневно потребовала заменить первый и второй ручьи на третий, он ответил, что Нину сейчас лучше не беспокоить. Она лежит в отпаде около компьютера и не подает признаков жизни. А стоит Нине пошевелиться, все сразу кидаются пересылать на матерую землю свои видеоматериалы, и ей не до мышиной возни с моими ручьями.
- в издательство "Азбука" сдан "Доктор Сакс" Джека Керуака в переводе Максима Немцова aka spintongues. роман про деток и призраков, в котором Джек Дулуоз вблизи наблюдает борьбу бульварного/комиксового супергероя со змеем (а также самого себя и родной город в разных ракурсах).
вот, скажем, так:
Детки орут во дворах жилых домов по вечерам - вот я припоминаю и осознаю особость этого звука - матери и родня слышат его в окнах послеужина. Они устраивают слалом среди железных столбов, я прохожу сквозь них в этой призрачной грезе возвращения в Потакетвилль, довольно часто спускаюсь с горки, иногда с Риверсайд. Прихожу, изнуренный подушкой, слышу, как в кухнях гремят кастрюли, жалобы старшей сестры во дворе уже звучат напевно, а меньшие их выслушивают, некоторые мяучат в ответ, а иногда в хор вступают настоящие кошки со своих постов под стеной дома и у мусорных баков - пререканья, африканская болтовня мрачными кругами - отвечающие стонут, покашливают, мамоноют, уже скоро совсем поздно, домой и больше не играть, а со своей что-за-напастью, которая тащится за мной, как Драконья Сеть Скверных Снов я тюхаю к никчемному концу и просыпаюсь.
Дети на дворе не обращают на меня внимания, либо так, либо потому что я призрак, они меня не видят.
Потакетвилль погромыхивает у меня в обеспокоенной призраками голове.
- в издательство "Фантом-Пресс" сдан роман Патриши Вастведт "Немецкий мальчик" (во всяком случае, так он назывался... и т.д.) в переводе Аллы Ахмеровой. примерно семейная примерно сага, Англия-Германия-Франция, 1920-40-е, дети и взрослые, love, hate, love-hate и несбывшееся, две войны, немножко еврейского вопроса, много кентских пейзажей, присутствуют подавленные воспоминания и ружье (оно стреляет). неспешное такое нежное чтение.
допустим, такое:
В один прекрасный день Майкл пишет картину для себя. Он прислоняет холст к столику в кафе и начинает.
На картине деревенская площадь. Солнечный свет льется сквозь платаны и падает на землю бликами лимонного и лавандового; каменные стены кафе мшисто-охренные, а навес отбрасывает иссиня-черную тень, в которой мелькает розовый - это платье Дельфин, укрывшейся от зноя.
За столиком сидит молодой брюнет, но из-за разноцветных солнечных бликов его фигура видна нечетко. Он откидывается на спинку стула, локтем опирается на клетчатую скатерть и ждет.
Слева на картине дома напротив кафе - зеленоватая подводная тень с черными прямоугольниками дверей и прозрачной голубизной окон. Темно-лиловая фигура на черном фоне - это мадам Боманье, а выщипанные перья красноватыми каплями усеивают ее колени и землю у ног.
Справа между домом мэра и булочной - летнее голубое небо.
На краю дороги к площади стоит молодая женщина. Солнце высоко, и тень она почти не отбрасывает. Будь она поближе, различался бы цветочный узор на платье, совсем как на хлопковых платьях Дельфин, но с такого расстояния ее наряд кажется светло-кремовым.
Ветер спутал длинные рыжие волосы и колоколом надул длинный подол, поэтому одной рукой женщина придерживает платье, другой - шляпу, чтобы ненароком не унесло. Поля шляпы колышутся, но лицо скрыто густой тенью.
Майклу хочется или убрать шляпу, либо приблизить женскую фигуру, но поздно: картина готова, лица женщины не видно.
- О-ой, très belle! - восторгается маленькая Огюстин, положив подбородок на локоть Майкла. Она прыгала через скакалку и запыхалась. - Эжени! - зовет она. - Viens voir! C’est une peinture de la femme de Michel.
- Нет, Огюстин, - качает головой Майкл. - Это просто женщина.
- Ваша жена идет сюда? - спрашивает подбежавшая Эжени.
Мадам Боманье с трудом встает со стула и, увидев картину, расплывается в довольной улыбке.
- C’est l’amour. La fiancée!
- Женская фигура нужна лишь для того, чтобы сбалансировать композицию, - объясняет Майкл. Его, как пленника, обступили со всех сторон. Личико Огюстин перемазано краской.
На крики выходит Дельфин, останавливается за спиной Майкла и обнимает его за плечи. Сквозь тонкую рубашку он чувствует ее тепло.
- О, oui, - тихо произносит она.
Всем, даже Эжени и Огюстин, ясно, что художник себя выдал.
2. а иногда у процесса бывают результаты:
Самый глупый ангел by Christopher Moore
вышла в "Эксмо" с месяц, кажется, назад, в эти дни актуальна особенно (и теперь в книжке появилась дополнительная, как мы помним, глава), в переводе spintongues
Мэгги Кэссиди by Jack Kerouac
наконец-то вышла в "Азбуке", вот примерно только что, судя по "Озону", в переводе тоже spintongues
и кроме того, в "АСТ", как следует из сообщений на их не рекордно внятном сайте, 21 декабря сразу в двух сериях (Philosophy и "Альтернатива"; выводы делать опасаюсь) вышел "Дзэн и искусство ухода за мотоциклом" Роберта Пёрсига в переводе опять-таки spintongues. мне пока не удается понять, как выглядит обложка (а было бы очень, очень любопытно узнать) и где же, собственно, книжка, но видимо, рано или поздно она где-то появится. мне удалось понять, спасибо sibkron, хотя эта закорюка вызывает, конечно, вопросы. по-моему, это безе в пустыне. I'm just saying.
приятного чтения.
ну и типа у кого-то праздник был, да? тогда вот. "голубой огонек", каким ему никогда не быть, а в зале сидят Очень Приличные Люди. and besides, just look at him!
и между тем, пока все происходило, редакторские упражнения, как мы понимаем, не заканчивались:
1. процесс за довольно продолжительный отчетный период:
- в издательство "Эксмо" сдан сборник Дины Рубиной "Окна" - девять рассказов, музыкальные, витые-перевитые, пролеты кинокамеры и полеты наяву, чугунные решетки, испанские кружева и, разумеется, окна, временами захватывает дух, очень красиво, очень изящно. читатель был остро счастлив все время чтения, и пусть же теперь скорее выйдет книжка. она будет невероятно красивая и с картинками.
ну вот, допустим:
Эта дорога домой под лохматым от звезд горным небом, запахи чабреца, лаванды и горчащий дым кизяка от кишлаков, дрожащий, страдающий крик осла на рассвете - все это, при желании возбуждаемое в моей памяти и носовых пазухах в одно мгновение, останется со мною до последнего часа.
Именно в ту ночь я стала взрослой - так мне кажется сейчас. Мне кажется, в ту ночь возвращения домой под невыразимо ужасным и невыразимо величественным небом я поняла несколько важных вещей.
Что человек одинок.
Что он несчастен всегда, даже если очень счастлив в данную минуту.
Что для побега он способен открыть любое окно, кроме главного - недостижимого окна-просвета в другие миры…
- тоже в "Эксмо" сдана не-совсем-но-примерно-детская книжка Дины Рубиной "Джентльмены и собаки" (или, во всяком случае, так она называлась, когда мы с нею встречались в последний раз). англофильские истории со словесным жонглерством, разным увлекательным абсурдом и стихами Рудольфа Баринского. отличная.
вот такая, например:
Приятно иметь дедушку, который носит твою фамилию и время от времени говорит тебе:
- Пэн, мой мальчик, не послушать ли нам, как звонит брегет?
Нет. Не так.
Приятно время от времени слушать звон брегета, лежащего в атласном кармане полосатой жилетки, надетой на дедушку, который носит твою фамилию…
А звать дедушку, предположим, Джон. Тогда тетя Тротти могла бы говорить ему за завтраком:
- Джонни, дорогой, - ласково говорила бы она. - Оставьте эти проклятые газеты! В печенках у меня ваша политика!
Нет, пусть лучше дедушку зовут Джеймс. Тогда тетя Тротти могла бы сказать ему за обедом:
- Джимми, родной, - нежно сказала бы она. - Когда вы перестанете разбрасывать по столу крошки, как настоящая свинья?
Словом, приятно иметь дедушку.
- и еще в "Эксмо" сдан роман - говоря точнее, документальный роман - Марины Москвиной "Гуд бай, Арктика!.." - о том, как интернациональная бригада двадцать деятелей культуры со всего мира поехали покорять Арктику любоваться Арктикой courtesy of Cape Farewell. травелог, в общем, и хорош чрезвычайно.
вот так, в частности, хотя не только:
Я согнала Леню с верхней шконки, чтоб он оттуда не сверзься, легла, обложилась гигиеническими пакетами, включила старенький ноутбук и стала описывать наши приключения, придерживаясь ногой за стенку.
Повествование лилось в три ручья.
Первый - путевой дневник: происшествия, умные и глупые мысли, взлеты и падения, прорывы в неизмеримое, вышучивание сотоварищей, подтрунивание над Леней; по возможности маршрут.
С маршрутом дело стопорилось - уж больно заковыристые норвежские имена фьордов.
- Ничего, я у тебя кое-что спишу? - спрашиваю Михаила Дурненкова. - У нас ведь разные читательские аудитории…
- Понимаешь, - он замялся. - Географические названия в моем дневнике абсолютно растворены во впечатлениях и событиях, там слишком много личного, не предназначенного для посторонних глаз. Скажем: "В заливе Тругхамма я увидел торос, и это внезапно возбудило меня. Объятый страстью, я стал срывать с себя… сапоги…" А, ладно, списывай, - Миша махнул рукой, - опять же критики отметят, что у Москвиной появилась какая-то свежая струя, заиграл неожиданный гормон…
Второй - черновики будущих повестей и рассказов, поток сознания с кучей ошибок, несогласованием падежей, родов, проскакивающими литерами какого-то умершего древнего алфавита, - англичане зовут это "недовылизанный детеныш".
И третье - собственно, "бриллианты", которые оттачиваются на основании двух предыдущих ручьев, они должны были вручаться Нине Хорстман, чтобы та помещала их на сайт Cape Farewell, игравший роль почтового ящика, поскольку ни телеграфа, ни телефона, как я уже отмечала, на маковке Земли не было. А родственники, заглядывая на сайт, получали информацию о продвижении корабля и отвечали коротенькими записочками. Невестка писала нам: "Вчера с Илюшей были в дельфинариуме…"
Леня не любит, когда я про это говорю, и огрызается: "Тогда отсылай сама!" - но у него есть обыкновение по рассеянности отправлять в редакции и в издательства вместо моего третьего ручья - второй, а то и первый!.. Что вселяет в адресата не то что зыбкое подозрение, а твердую уверенность: в самом лучшем случае автор просто офонарел. Ссылаясь на качку, тот же фортель он проделывал и с британским сайтом, а когда я узнала об этом и гневно потребовала заменить первый и второй ручьи на третий, он ответил, что Нину сейчас лучше не беспокоить. Она лежит в отпаде около компьютера и не подает признаков жизни. А стоит Нине пошевелиться, все сразу кидаются пересылать на матерую землю свои видеоматериалы, и ей не до мышиной возни с моими ручьями.
- в издательство "Азбука" сдан "Доктор Сакс" Джека Керуака в переводе Максима Немцова aka spintongues. роман про деток и призраков, в котором Джек Дулуоз вблизи наблюдает борьбу бульварного/комиксового супергероя со змеем (а также самого себя и родной город в разных ракурсах).
вот, скажем, так:
Детки орут во дворах жилых домов по вечерам - вот я припоминаю и осознаю особость этого звука - матери и родня слышат его в окнах послеужина. Они устраивают слалом среди железных столбов, я прохожу сквозь них в этой призрачной грезе возвращения в Потакетвилль, довольно часто спускаюсь с горки, иногда с Риверсайд. Прихожу, изнуренный подушкой, слышу, как в кухнях гремят кастрюли, жалобы старшей сестры во дворе уже звучат напевно, а меньшие их выслушивают, некоторые мяучат в ответ, а иногда в хор вступают настоящие кошки со своих постов под стеной дома и у мусорных баков - пререканья, африканская болтовня мрачными кругами - отвечающие стонут, покашливают, мамоноют, уже скоро совсем поздно, домой и больше не играть, а со своей что-за-напастью, которая тащится за мной, как Драконья Сеть Скверных Снов я тюхаю к никчемному концу и просыпаюсь.
Дети на дворе не обращают на меня внимания, либо так, либо потому что я призрак, они меня не видят.
Потакетвилль погромыхивает у меня в обеспокоенной призраками голове.
- в издательство "Фантом-Пресс" сдан роман Патриши Вастведт "Немецкий мальчик" (во всяком случае, так он назывался... и т.д.) в переводе Аллы Ахмеровой. примерно семейная примерно сага, Англия-Германия-Франция, 1920-40-е, дети и взрослые, love, hate, love-hate и несбывшееся, две войны, немножко еврейского вопроса, много кентских пейзажей, присутствуют подавленные воспоминания и ружье (оно стреляет). неспешное такое нежное чтение.
допустим, такое:
В один прекрасный день Майкл пишет картину для себя. Он прислоняет холст к столику в кафе и начинает.
На картине деревенская площадь. Солнечный свет льется сквозь платаны и падает на землю бликами лимонного и лавандового; каменные стены кафе мшисто-охренные, а навес отбрасывает иссиня-черную тень, в которой мелькает розовый - это платье Дельфин, укрывшейся от зноя.
За столиком сидит молодой брюнет, но из-за разноцветных солнечных бликов его фигура видна нечетко. Он откидывается на спинку стула, локтем опирается на клетчатую скатерть и ждет.
Слева на картине дома напротив кафе - зеленоватая подводная тень с черными прямоугольниками дверей и прозрачной голубизной окон. Темно-лиловая фигура на черном фоне - это мадам Боманье, а выщипанные перья красноватыми каплями усеивают ее колени и землю у ног.
Справа между домом мэра и булочной - летнее голубое небо.
На краю дороги к площади стоит молодая женщина. Солнце высоко, и тень она почти не отбрасывает. Будь она поближе, различался бы цветочный узор на платье, совсем как на хлопковых платьях Дельфин, но с такого расстояния ее наряд кажется светло-кремовым.
Ветер спутал длинные рыжие волосы и колоколом надул длинный подол, поэтому одной рукой женщина придерживает платье, другой - шляпу, чтобы ненароком не унесло. Поля шляпы колышутся, но лицо скрыто густой тенью.
Майклу хочется или убрать шляпу, либо приблизить женскую фигуру, но поздно: картина готова, лица женщины не видно.
- О-ой, très belle! - восторгается маленькая Огюстин, положив подбородок на локоть Майкла. Она прыгала через скакалку и запыхалась. - Эжени! - зовет она. - Viens voir! C’est une peinture de la femme de Michel.
- Нет, Огюстин, - качает головой Майкл. - Это просто женщина.
- Ваша жена идет сюда? - спрашивает подбежавшая Эжени.
Мадам Боманье с трудом встает со стула и, увидев картину, расплывается в довольной улыбке.
- C’est l’amour. La fiancée!
- Женская фигура нужна лишь для того, чтобы сбалансировать композицию, - объясняет Майкл. Его, как пленника, обступили со всех сторон. Личико Огюстин перемазано краской.
На крики выходит Дельфин, останавливается за спиной Майкла и обнимает его за плечи. Сквозь тонкую рубашку он чувствует ее тепло.
- О, oui, - тихо произносит она.
Всем, даже Эжени и Огюстин, ясно, что художник себя выдал.
2. а иногда у процесса бывают результаты:
Самый глупый ангел by Christopher Moore
вышла в "Эксмо" с месяц, кажется, назад, в эти дни актуальна особенно (и теперь в книжке появилась дополнительная, как мы помним, глава), в переводе spintongues
Мэгги Кэссиди by Jack Kerouac
наконец-то вышла в "Азбуке", вот примерно только что, судя по "Озону", в переводе тоже spintongues
и кроме того, в "АСТ", как следует из сообщений на их не рекордно внятном сайте, 21 декабря сразу в двух сериях (Philosophy и "Альтернатива"; выводы делать опасаюсь) вышел "Дзэн и искусство ухода за мотоциклом" Роберта Пёрсига в переводе опять-таки spintongues. мне пока не удается понять, как выглядит обложка (а было бы очень, очень любопытно узнать) и где же, собственно, книжка, но видимо, рано или поздно она где-то появится. мне удалось понять, спасибо sibkron, хотя эта закорюка вызывает, конечно, вопросы. по-моему, это безе в пустыне. I'm just saying.
приятного чтения.
ну и типа у кого-то праздник был, да? тогда вот. "голубой огонек", каким ему никогда не быть, а в зале сидят Очень Приличные Люди. and besides, just look at him!
Click to view