Любить Родину
Или русский патриотизм... как стокгольмский синдром
Я не патриот. Я не люблю Россию. В России при общении это многих взрывает, хотя в других краях никто и бровью бы не повел. Есть люди, не любящие компот из сухофруктов. Есть страны, которые обходятся без патриотизма. В немецком языке Patriotismus если и встречается, то скорее для описания времен национал-социализма.
Почему я должен Россию любить? Потому что родился? Но это случайность. Мои брат с сестрой родились в Африке. Их что, заставлять любить Алжир? Но Родина требует от меня непременно любви, потому что российской идеологией являются державность и патриотизм. Нужно любить Родину, окруженную, как при Сталине, врагами. Любить ее армию, флот, ОМОН, ФСБ, ФСО и Роскомнадзор.
Путин ведь не березки-рябинки заставляет меня любить. Он заставляет меня любить именно государство. Где он у власти пожизненно, вместо общественных институтов путемкинские деревни, а телевидение заменено пропагандой. Он заставляет меня любить персонально себя, потому что Россия - это Путин, а Путин - это Россия. Володин дал формулу хотя и лизоблюдскую, но точную.
Точно так же раньше я должен был любить Брежнева и компартию, перед ним Хрущева, а перед тем Сталина. А перед ними любого царя, какими бы дураками, подлецами и мерзавцами они ни были. Причем любить для патриота означает не просто закрывать глаза на творимые ими гадости, но и уметь убеждать себя, что эти гадости и есть чистейшей прелести чистейший образец.
А по-моему, такое государство любить нельзя, не потеряв последних представлений о чести. Такое государство можно только брезгливо презирать. Потому что оно лживо и фальшиво насквозь, начиная с названия. Какая из России федерация? Это персоналистская автократия, вотчинное самодержавие.
Более того, я не могу, в тщетной попытке любви, повторять другую русскую мантру. Да, можно не любить свое бесстыжее государство, но нельзя не любить свой великий народ. Увы, я не люблю русский народ и уж точно не считаю его великим.
По той простой причине, что в России народа нет. По крайней мере, в том виде, в каком народы существуют на Западе. Там национальные государства складывались вслед за нацией. А в России возникшее государство изначально вело себя, как оккупант - так, чтобы нация и не появилась.
В России вместо народа - население. Объединенное умением принимать, как пластилин, любую форму при смене власти. Если главный инструмент выживания народов Запада - борьба за свои права. То главное для выживания населения в России - конформизм, оппортунизм и двоемыслие. Как скажете - так и сделаем. Можем церковь построить, а можем и разгромить.
Народ, в отличие от населения, субъектен. У него есть представления о собственных идеалах и правах. Он объединяется в их защите, умеет действовать независимо от государства и диктовать государству условия. В немецком учебнике в рассказе о Белой розе (подпольном антинацистском объединении) предлагается найти тех, кто хочет против чего-либо протестовать. И помочь им написать листовку. Вы можете себе представить себе такое задание в России?!
Народ - это люди, чья ответственность и солидарность перешагивают пределы ближнего круга. Население - это люди, для которых существует лишь ближний круг. Поэтому права человека для русских - западная тарабарщина, типа толерастии. Не случайно Владимир Путин по народному шаблону страну и выстроил. Своим - теплые места, чужим - тюрьма и Новичок.
Конформизм как способ выживания у русских настолько в крови, что строй часто оказывается сильнее власти. Грубо говоря, население готово биться за свое право не быть народом, потому что тогда никакой ответственности ни за что не несет. А что мы могли? От нас правду скрывали. Время такое было...
Однако цена такого поведения высока. Закрывая на все глаза, сняв с себя ответственность за будущее, население неизбежно становится реакционно, архаично и невежественно. Дай такому населению волю, оно Америку в атомный пепел превратит. Смертную казнь вернёт, а либерастов и просто шибко умных в тюрьму засадит. Ибо не фиг.
И, наконец, мне отвратительно и последнее прибежище патриота: русская духовность и интеллектуальная элита, духовность хранящая. К сожалению, высшие достижения русской культуры случались исключительно тогда, когда она открывалась Западу и училась у Запада. А все духовно особое и самобытное было попросту творчеством пауков в изолированной стране, ткущих паутину внутри закупоренной банки.
Но и самый изощренный ум в закупоренной банке превращается в извращенный. Потому что ему приходится врать и начинать любить непотребное. Ему ничего не остается, как убеждать себя и всех, что эта банка и есть мир, что заточение и есть свобода.
У Достоевского, кстати, это довольно занятно получалось, а у всех остальных русскость всегда оказывалась неотличима от какого-нибудь негритюда. Это такое придуманное учение об особом пути черной расы, об ее исключительной духовности, душевности и гармоничности... В противовес бездуховным меркантильным американцам и европейцам, разумеется.
В общем, я не люблю Россию. Потому что вся любовь к Родине, вся алогичная страсть к недостойному - это просто стокгольмский синдром. То есть феномен любви к мучителям в той ситуации, когда ничего не можешь изменить. И, если мы будем тратить жизнь на любовь к этим правителям, этому населению, этой духовности и этой жизни - от наших жизней не останется ничего.
Я не патриот. Я не люблю Россию. В России при общении это многих взрывает, хотя в других краях никто и бровью бы не повел. Есть люди, не любящие компот из сухофруктов. Есть страны, которые обходятся без патриотизма. В немецком языке Patriotismus если и встречается, то скорее для описания времен национал-социализма.
Почему я должен Россию любить? Потому что родился? Но это случайность. Мои брат с сестрой родились в Африке. Их что, заставлять любить Алжир? Но Родина требует от меня непременно любви, потому что российской идеологией являются державность и патриотизм. Нужно любить Родину, окруженную, как при Сталине, врагами. Любить ее армию, флот, ОМОН, ФСБ, ФСО и Роскомнадзор.
Путин ведь не березки-рябинки заставляет меня любить. Он заставляет меня любить именно государство. Где он у власти пожизненно, вместо общественных институтов путемкинские деревни, а телевидение заменено пропагандой. Он заставляет меня любить персонально себя, потому что Россия - это Путин, а Путин - это Россия. Володин дал формулу хотя и лизоблюдскую, но точную.
Точно так же раньше я должен был любить Брежнева и компартию, перед ним Хрущева, а перед тем Сталина. А перед ними любого царя, какими бы дураками, подлецами и мерзавцами они ни были. Причем любить для патриота означает не просто закрывать глаза на творимые ими гадости, но и уметь убеждать себя, что эти гадости и есть чистейшей прелести чистейший образец.
А по-моему, такое государство любить нельзя, не потеряв последних представлений о чести. Такое государство можно только брезгливо презирать. Потому что оно лживо и фальшиво насквозь, начиная с названия. Какая из России федерация? Это персоналистская автократия, вотчинное самодержавие.
Более того, я не могу, в тщетной попытке любви, повторять другую русскую мантру. Да, можно не любить свое бесстыжее государство, но нельзя не любить свой великий народ. Увы, я не люблю русский народ и уж точно не считаю его великим.
По той простой причине, что в России народа нет. По крайней мере, в том виде, в каком народы существуют на Западе. Там национальные государства складывались вслед за нацией. А в России возникшее государство изначально вело себя, как оккупант - так, чтобы нация и не появилась.
В России вместо народа - население. Объединенное умением принимать, как пластилин, любую форму при смене власти. Если главный инструмент выживания народов Запада - борьба за свои права. То главное для выживания населения в России - конформизм, оппортунизм и двоемыслие. Как скажете - так и сделаем. Можем церковь построить, а можем и разгромить.
Народ, в отличие от населения, субъектен. У него есть представления о собственных идеалах и правах. Он объединяется в их защите, умеет действовать независимо от государства и диктовать государству условия. В немецком учебнике в рассказе о Белой розе (подпольном антинацистском объединении) предлагается найти тех, кто хочет против чего-либо протестовать. И помочь им написать листовку. Вы можете себе представить себе такое задание в России?!
Народ - это люди, чья ответственность и солидарность перешагивают пределы ближнего круга. Население - это люди, для которых существует лишь ближний круг. Поэтому права человека для русских - западная тарабарщина, типа толерастии. Не случайно Владимир Путин по народному шаблону страну и выстроил. Своим - теплые места, чужим - тюрьма и Новичок.
Конформизм как способ выживания у русских настолько в крови, что строй часто оказывается сильнее власти. Грубо говоря, население готово биться за свое право не быть народом, потому что тогда никакой ответственности ни за что не несет. А что мы могли? От нас правду скрывали. Время такое было...
Однако цена такого поведения высока. Закрывая на все глаза, сняв с себя ответственность за будущее, население неизбежно становится реакционно, архаично и невежественно. Дай такому населению волю, оно Америку в атомный пепел превратит. Смертную казнь вернёт, а либерастов и просто шибко умных в тюрьму засадит. Ибо не фиг.
И, наконец, мне отвратительно и последнее прибежище патриота: русская духовность и интеллектуальная элита, духовность хранящая. К сожалению, высшие достижения русской культуры случались исключительно тогда, когда она открывалась Западу и училась у Запада. А все духовно особое и самобытное было попросту творчеством пауков в изолированной стране, ткущих паутину внутри закупоренной банки.
Но и самый изощренный ум в закупоренной банке превращается в извращенный. Потому что ему приходится врать и начинать любить непотребное. Ему ничего не остается, как убеждать себя и всех, что эта банка и есть мир, что заточение и есть свобода.
У Достоевского, кстати, это довольно занятно получалось, а у всех остальных русскость всегда оказывалась неотличима от какого-нибудь негритюда. Это такое придуманное учение об особом пути черной расы, об ее исключительной духовности, душевности и гармоничности... В противовес бездуховным меркантильным американцам и европейцам, разумеется.
В общем, я не люблю Россию. Потому что вся любовь к Родине, вся алогичная страсть к недостойному - это просто стокгольмский синдром. То есть феномен любви к мучителям в той ситуации, когда ничего не можешь изменить. И, если мы будем тратить жизнь на любовь к этим правителям, этому населению, этой духовности и этой жизни - от наших жизней не останется ничего.