(no subject)
ЕЩЕ
Заснеженная трасса разворачивается перед машиной, как японский флаг. Рваные полосы сходятся в мороке. Аварийное торможение, можно выдохнуть, все нормально, маленькие сюрпризы горной ночной дороги. Все-таки «еще-нет?» Коньяк из горла на двоих на заднем сиденье вместо ответа. Мы по своей трети пути уже отрулули…
Горы всегда выручат, здесь все по-честному, по правде. С горой ты всегда один на один, обрыву не соврешь, и себе тоже здесь врать бесполезно, у тебя нет выбора, кроме как победить. Ночной перевал, елки в белом, февраль, снегопад закончился, но снежинки еще несутся в лобовое стекло. С обеих сторон дороги громадные силуэты в темноте. Трое в одинокой машине, где то на узкой горной дороге. Короткие выходные, всего через сутки с небольшим - обратно, оставляя в горах свое сердце.
Или есть по-прежнему чего-то там в пороховницах?
«Есть! Все кончилось, говорите? Не фига! Еще повоюем!»
Как Аксенов где-то написал, «раз-еще-значит-еще-нет»?
Две недели уже на проклятых качелях: «раз-еще-значит-еще». Чтобы не смотреть в себя, присматриваюсь к штабным вокруг. Богатые и бедные (по большей части все же богатые), слетелись в мой родной, но не любимый город в поисках добычи. Кто-то вырос в профессорской семье, кто-то в гетто на окраине, кто учился в аспирантуре, а кто глотал кровищу в спецназе. У одних красный диплом и диссер, у других приводы в ментуху и условный срок. Стрингеры, вольные наемники, солдаты удачи, шеф вспоминает Тбилиси, 2004 год, женщины раздают розы полицейским, стоящим в оцеплении вокруг парламента. «Это было красиво!» - не лишенная самодовольства улыбка. И как стоял под автоматами на абхазской границе.
Это похоже на сюжет из голливудского боевика, где босс идет на дело и собирает старых корешей; и каждый бросает мирную жизнь и едет за тридевять земель за новыми приключениями.
Один в детстве бредил фильмами про шпионов, ник «Рихард Зорге», теперь рассказывает, как на прошлом проекте выпрыгивал в окно из подожженного штаба. Сумка лавэ, пригоршня телефонов.
Другой - свердловский андеграунд, первые пластинки Sex Pistols, зимой с Бутусовым тащили усилок на институтский концерт, квартирники, белка, дурка, нынче - вегетарианство, моржевание и сопливые тексты про ветеранов к 23 февраля.
Время от времени все говорят про то, что хочется спокойной жизни, но соскочить не получается, сидеть в кабинетах пробовали, служба с 9 до 17, работа-дом-семья - нет, не выходит. Звонок - и сорвались, пошли на дело, извините, приехали на проект.
Есть ведь что-то общее у всей честной компании. Романтики свободы - откуда, какая романтика, каждый ход записан, бабло любит счет, ушами не хлопать, подставят на раз-два!
- Знаешь, что самое трудное?
- Что?
- Сидеть и ждать, когда позвонят.
Нет, еще не знаю, я пока не свой. Но, похоже, попал куда надо.
- Лыжи, лыжи… Сам куришь как паровоз. И что куришь? Ароматизированные сигариллы вредны для сердечной мышцы, - слышится сквозь клубы табачного дыма в штабной комнате общих планерок-чайных пауз-коньячных вечеров.
Ну-ну. Сигариллы вредны. Конечно. Ерунда какая. У нас сердечная мышца тренированная, закаленная слепящим зимним солнцем в окне некоего гостиничного номера.
И лучшие подруги, конечно, у нас в штабе. «Молодые девушки к взрослым дядечкам в гости по ночам не ездят!» Держим паузу, ага, как же, очень даже ездят…
- Они не просто спят с нами. Они нам молодость свою дарят!
- Или продают… Не обязательно за деньги, не надо упрощать…
И собственная дурь играет пока еще в разных местах. Рвануть за сто километров в ночь, после штабного дня - да не вопрос! «Ты же понимаешь, я замужем, у меня ребенок, я не могу свободно распоряжаться собой…» Недолгая увлекательная игра с известным результатом. Да, я все понимаю, готов подождать удобного случая. Случай, как и предполагалось, не заставил себя ждать. Турбаза на берегу реки, теплая, если не сказать жаркая, ночь не кажется душной из-за близости воды. Гирлянды фонариков освещают вдали центральную аллею, звезды, звезды… «Я посмотрю, как дети спят», - подруга понимающе уходит, темнота и беседка около домика.
«Между нами ничего не может быть», - сигарета отброшена, взгляд прямо в глаза, приоткрытый рот ближе, ближе. Жадные поцелуи, руки под рубашкой, пряжка… Нет-нет, не торопись, я сам решу, когда пора. «Еще, еще хочу», низкий голос с хрипотцой. Так тоже нравится, да, дорогая? и так? Обопрись-ка на лавку получше, чтоб я смотрел на твою попу.
Потом она нежно прошептала, положив голову плечо, «а все-таки ты сука».
Наверное, так и есть, на войне как на войне, я просчитываю расклады, я автоматически умножаю на 1,2, «у вас не фирма, а пиратская шайка», - хорек-мозгоклюй-представитель-заказчика близок, по правде сказать, к истине, я научился говорить то, что надо, я… я мечтаю о том, чтобы опять писать стихи…
Вот и повоевали. Сигарета тухнет на ветру, бредешь по опустевшей набережной и понимаешь, что уже 36, все меньше вокруг людей, которых хочется просто видеть, не то чтобы разговаривать. Что за всю жизнь влюблялся десятки раз, но по-настоящему сумел полюбить всего лишь одну женщину. И твоя регата так и не вышла в открытое море, а большое приключение осталось преимущественно в планах.
Зато в наличии - бессмысленность простых побед, «Скажи хоть комплимент какой!» - «Клеевые сиськи!» Чужая игра, в которой один из сдающих каждый раз играет мизер. Виски по ночам, преодолеть, I'll survive, нужно дотерпеть, пока осенняя прозрачность не добавит ясности происходящему.
Это просто адская жара всему виной. Однажды, в поту душной июльской ночи приснилось:
Гранитная правда над тайной лазурной воды,
косые паруса регаты над морем судьбы.
Корявая брусчатка ночного Стамбула,
сказочность Праги, кривизна Барселоны,
треугольник Европы лежит между нами,
века гениальности, правда камней.
Раскаленность исказила образы, силуэты поломались, струящийся воздух превратил окружающий мир в аттракцион кривых зеркал. Пространства начали сжиматься, миражи приобретали достоверность и убедительность. В абсолютный штиль вокруг виделись наполненные ветром паруса.
Но вот дождь разом смыл двухмесячное пекло, угар ушел, марево рассеялось, воздух стал почти по-осеннему прозрачен. Вся европейская геометрия так и осталась на берегах срединного моря, и не приблизилась ни на милю…
…Нужно дотерпеть. Впереди дорога, балаган московских улиц, что там еще? Море, ветер, соленая вода полирует ладони, чтобы стереть с них… Стереть с них что? Запах сомнительных денег, а кто тут у нас из праведников? Это условия игры, просто такие правила… Или следы букв на клаве, букв, которые складывались в аккуратно-правильные тексты. Тексты… «Запомните: вы не занимаетесь здесь журналистикой! Вы впариваете людям фантомы, которых на самом деле нет, не было и не будет».
- Неужели Вы настолько (явное ударение на слове «настолько») не уважаете людей, для которых все это делаете? - корреспондент местной телекомпании сдерживается из последних сил. Еще бы, придется перемонтировать готовый сюжет за час до эфира.
- Даже сильнее, чем Вы можете подумать.
И не надо со мной спорить. Не надо ничего мне пытаться доказать. Пусть это и не наша война, но нам очень нужна победа. И пох какой ценой, если честно.
Дело не только в том лавандосе за две минуты эфирного времени в самом рейтинговом выпуске новостей, что был отсчитан полчаса назад. Дело в том, что это мне нужен результат, это я хочу увидеть красный столбик на диаграмме «результаты голосования» выше других. Поэтому мне и решать, что из сказанного покемоном услышит электорат и на фоне какого видеоряда.
- Я ваших местных раскладов не знаю и знать не хочу. Принято, не принято, кто что подумает... Этих можно трогать, этих нет… Для меня все просто: есть победа - нет победы. Туда идем, сюда не идем. Как с бабами: в кино, в кафе, в койку. Нет - до свидания. Чего зря время терять?
Полночь принесла облегчение после шестнадцатичасового пекла. Курим в машине во дворе новостройки, опоздавшие мирные граждане торопливо разбегаются по подъездам.
- Все просто… А где спортивный интерес? Ты же вроде боксер.
- Да брось! Главное - победа!
- Что, все равно над кем?
- Количество и качество - суть категории взаимопроникающие, как учит нас диалектика!
- Только на утро с нетерпением ждешь, когда же она наконец свалит. Я себя поймал на мысли, что удовольствие больше не от постели как таковой, а от того, что ты ее туда уложил. От вторжения в личное пространство, так сказать. По мне, если сразу, если все просто - вообще не интересно. Никакой радости.
- А не надо оставлять на ночь! Такси на что существует? Пользуйся возможностью, учись у старых бойцов! Кстати, план АПМ утром с тебя.
Вот и не надо ломаться и кокетничать с самим собой: вот оно - твое любимое дело. «Мы рождены, чтоб сказку сделать быдлу». Такой вот вывих мозга. Это были лучше месяцы твоей жизни. Что ж тогда скрючило-то после чудного и долгожданного ливня, положившего конец адовой жаре летних месяцев?
«…Только одну женщину».
Низкое зимнее солнце, слепящее, но бесплодное, в огромном окне гостиничного номера с самого утра не давало покоя.
Зачем я сюда приехал? Зачем…
Цветочный павильон, удивленный парень - ночной продавец и охранник в одном лице. Сколько всего вот этих роз наберется? Давай посчитаем, чтобы нечетное число было.
- Завтра пусть горничная отнесет цветы в номер 404, вазу, надеюсь, найдете, чтоб уместились?
- А она… она Ваша одноклассница? - заинтересованный взгляд администратора из-за стойки рецепции.
- В некотором смысле!
Трель телефона внутренней связи.
- Алло, ты еще в номере?
- Ну да… Раз я взял трубку…
- Я зайду?
- Конечно…
Я знал, что она скажет.
И полгода бежал от ее слов, от несколько виноватого взгляда, от собственной растерянности и пересохшего горла. Замерзший металл автомобиля на улице областного центра, бегство…
Все не так сделал. Ты ж технолог, инженер человеческих душ новой формации. Ты ж в курсе, что любой коммуникативный процесс нужно разложить на составляющие: информация, мотивация, мобилизация. Проект надо продумать, подготовить, соблюсти последовательность. Не так же надо было, аккуратнее, техничнее!
Не нести битый час ахинею про погоду и кино, глядя как она крутит в руках серебристую штуковину с яблочной маркировкой… Занятный чехольчик, черепа на розовом, по-модному, что написано?
- Love kills.
А потом среди ночи отправить СМС в соседний номер…
Так, не так… Как есть! Как чувствовал, как мог. Некоторые слова надо выпустить наружу, а то они порвут тебя изнутри.
Пустая трасса, замороженная подвеска нехорошо стучит на буераках федеральной, мать вашу, трассы.
- У тебя виски остался?
- Да, много. Через сколько будешь?
- Через двести пятьдесят километров. И надо будет много!
Сейчас меня разложат по полочкам, спокойно и убедительно все объяснят, доказательно убедят в безнадежности и бесперспективности.
- Итак, надеюсь теперь-то наваждение прошло? Могу я тебя поздравить?
- Нет, не можешь. Наваждение не прошло, поздравления не принимаются.
- Господи, что же еще тебе не понятно?
- Во-первых, женщина, которая мне последний раз говорила «Я не могу ответить на твои чувства, хоть ты мне и симпатичен» ну и все такое, через не слишком длинный промежуток времени стала моей женой, - по дороге придумалась красивая фраза, которая как бы нивелировала. Как бы все переворачивала и меняла.
- Ага, только ничем хорошим та история не закончилась, или я ошибаюсь? Все, приди в себя, выбери молодую хорошую девочку, она на тебя молиться будет и тапочки приносить.
- Спасибо, я уже пробовал добрую-ласковую. Чуть мхом не зарос. Плавали, знаем…
- А я вот понял, чего хочу. Синий паспорт, сумма с шестью нолями на счету и маленькая яхта с портом приписки Лимассол. Или Мармарис. Осень на средиземноморье - это, знаете ли, прекрасно!
- Знаю.
- Самое острое ощущение счастья было у меня, когда я гулял с будущей еще тогда женой по набережной осеннего Мармариса. Я подумал тогда, что мечта всей жизни, кажется, осуществилась, я буквально всей кожей впитывал счастье и упивался им. И теперь я хочу вернуться туда. Я хочу только покоя.
- Что ж ты тогда про развод заговорил, а? Извини, но стремление к покою есть стремление к смерти, как ты знаешь, - двенадцатилетний бурбон делал свое дело, утреннее солнце в окне гостиничного номера, от которого не спасали шторки, слепило уже не так сильно.
- Да, знаю. Но все, чего я хотел в юности - все сбылось. И позавтракать в «Ротонде» за тем же столиком, за которым завтракал Хэмингуэй - это не романтическая несбыточность, а всего лишь вопрос времени на оформление шенгена.
- Только стихи так не пишутся. Когда осень в Мармарисе и счет, и маленькая яхта, и жена, добрая и ласковая.
- Я не хочу больше писать стихов, вот в чем дело.
- Извини дорогой, но я не верю во всю эту херню. Как ты любишь говорить, в этом мире ничего не меняется. Мужчина существует как биологическая особь до тех пор, пока он на охоте. Биология, против нее не попрешь. И не надо мне тут про… домашние тапочки.
Очередная порция бурбона принесла с собой солидную дозу оптимизма.
- Знаешь, а я еще хочу писать стихи! И пошли бы к черту товарно-денежные отношения между полами, при всей их честности и логичности. Поеду-ка я домой, завтра планерка в десять.
Писать стихи… Получится ли еще? Азарт борьбы заглушает дела сердечные, для утешения можно послушать старую романтическую песню «И ты меня еще узнаешь!» Бабье лето, солнце печет уже не так смертельно, как в июле-августе, напряжение последнего месяца, торжества чередуются с истериками, сколько все-таки часов в сутках? сжать зубы, продержаться… И писать…
- Я переделал листовку. Что б все просто и понятно, там был труп, это главное.
- Но неизвестно же толком, отчего тот старик умер…
- Да вообще по барабану! Пишем четко и понятно, что кандидат такой-то бросил пенсионера при смерти на берегу и уплыл. И тот умер, не дождавшись помощи. А что там было на самом деле, это пусть он на встречах с народом объясняет. Если сможет, конечно, хе-хе. Такая удача, такой информповод специально не придумаешь, нельзя упускать, надо мочить по полной.
- А если информация не подтвердиться?
- Труп есть? Есть. Запускаем еще в газетах материал, дескать «что-то произошло во время поездки кандидата такого то с пенсами на пароходике, по непроверенной информации» и так далее. Короче, ночью зафигачим тираж, утром в почтовые ящики и расклеить по остановкам. Электорат - он трупами всегда интересуется. Поехали!
День голосования, шесть утра, неразговорчивые парни со спортивными стрижками толпятся во дворе штаба, сорок шесть экипажей ГБР проходят последний инструктаж, счетные технологии в действии, спецпроект «общежития», то мы накрыли «карусель», то наших хлопнули, данные экзит-пола как донесения с передовой, от азарта холодеют руки, решения принимаются и отменяются ежеминутно. Передовая требует снарядов, то есть бабла мелкими купюрами, которое перегружается из сейфов в дорожные сумки или полиэтиленовые пакеты и подвозится к месту боевых действий. Как то неожиданно начинается новый рассвет, водка на столах, штабные девушки торопливо режут закуску, результаты с последних участков интересны только лишь с точки зрения статистики, мы выиграли!
Начальник СБ медленно разливает коньяк по узким стопкам на краю стола в своем кабинете, его телефон еще разрывается от звонков, но с каждой минутой их меньше и меньше.
- За Победу! - но без криков, без пафоса. Эмоций не осталось, сил, впрочем, тоже.
- Мы все прожили целую жизнь… Мы все стали другими, пока шел этот проект… - уже тихо и задумчиво.
Адреналиновые наркоманы, мы не можем как все, это не просто способ заработка, это такой способ жить…
- На мой взгляд, вы все социопаты и маргиналы! - психологические термины звучат как диагноз.
- Кто бы говорил! Только ни фига не маргиналы. На мой взгляд, более или менее ярко выраженные примеры девиантного поведения.
- Девиантного по отношению к чему?
- Ну есть же общественная норма: утром на работу, вечером - домой, толстая жена, молодая любовница, по пятницам пьянка с коллегами, в выходные досуг с семьей, обед у тещи, закупки в «Ашане» на неделю, раз в год (хорошо-хорошо - два раза!) на курорт к морю, all inclusive…
- Фу, это овощная грядка какая-то, а не жизнь!
- Я знал, что ты так и скажешь…
Ясность и прозрачность победной осени сменяется тяжелыми туманами, нелетная погода, телефон подло молчит, ломка, депрессия, «в чем все-таки кайф был?» - вам, штатским, не понять. Бродячий цирк политтехнологов разъехался на каникулы. Победа - странная штука. После нее - ничего. И пустота внутри. Как маленькая смерть.
На ум приходит «дома ждет холодная постель», лучше вернуться попозже, каждой крысе нужна нора, в которой можно отсидеться и подождать.
Где можно просто попросить бармена «намешай что-нть на свой вкус, а то мутно как-то…» Поздороваться с каждым вторым, потрындеть с пацанами за жизнь, социальный аспект теории квантовой теории нелокальности, понятие страха в античной философии.
На самом же деле, ничего не меняется в этом мире. Только декорации. И декларации, иногда. Долбанная спиралевидность как форма существования материи и пространства. Человек, который на первом курсе учил тебя пить спирт в чистяк, теперь командует по другую сторону барной стойки.
- Сколько лет назад это было?
- Восемнадцать.
- Некоторые твои посетители еще не родились… Не жалеешь, что ввязался в историю с дансингом? Как себя чувствуешь, способствуя продвижению funck и hip-hop культуры в Среднем Поволжье?
- Понимаю твою иронию, но отвечу просто, что не жалею совсем. Видишь ли, я однажды очень испугался. Однажды проснулся и подумал: «А зачем мне сегодняшний день? Чтобы обеспечить семью, достаточно один раз в месяц съездить за баблом. Несколько звонков не в счет. И мне пришло в голову, что вот так и приближается смерть. Очень страшно, когда тебе 46, должен заметить.
От страха, видно, и замутил все это, как выражаются наши завсегдатаи … Ты бы видел, что это был за сарай! Кучи мусора вместо полов. Ни электричества, ни воды. Полгода безумной жизни до открытия, теперь полгода как не сплю по ночам в выходные и праздники. Зато не думается о смыслах и прочей херне, когда просыпаешься. Еще скажи, что тебе музыка не нравится!
Нравится. Как не крути, а планета живет в такт этим однообразным мелодиям. Если прислушаться, можно расслышать ритм. Они воспроизводят ритм момента, динамику текущих настроений. Они его чувствуют, кто лучше, кто совсем плохо, но чувствуют. Будущее - за ними, за парнями в бейсболках, которые матерщиной замещают нехватку осмысленности в своих речитативах, за DJ-ями, которые выкладывают свои гениальные треки на YouTube и в социальных сетях. Кто-то из героев on-line цивилизации однажды ведь взорвет к чертям собачьим этот дивный новый мир. А мы поможем, насколько хватит сил и знания основ социальной механики.
Мы не маргиналы, не девианты. Мы - болезнетворные бактерии, которым хорошо тогда, когда общественное тело начинает болеть. В питательной среде хаоса и полураспада мы бы расцвели и вошли в силу, и мечты бы сбывались - кому большой кабинет с мебелью темного дерева и спецсвязью, кому вилла на теплом берегу и книжки о себе, великом. Пока надо обходиться локальными абсцессами под названием «выборы городского головы уездного города Зажопинск» «или горсовета губернского города Нск».
Просто ждать, когда позвонят.
Уехать бы в горы, но осень затянулась, снега нет, проклятое межсезонье… Дни сливаются в недели, к обеду вытаскиваешь себя из кровати, из чьей только? Как ее зовут? Разберемся в следующий раз, если захочется следующего раза, в телефоне пока будет зваться «мальвиной». Хотя, скорее всего, следующего раза не будет. Приближение овощной грядки с майонезным привкусом салата «оливье». Стихов больше не хочется. Затаиться дома, потеряться, лечь на дно…
Пока не позвонят.
Мы никогда не были вместе.
Мы никогда не будем вдвоем.
Ты никогда не проводишь меня в аэропорт.
Я никогда не обниму тебя, вернувшись издалека.
Я никогда не буду гладить твое лицо.
Ты никогда не прижмешься губами к моему плечу.
Наши короткие встречи ничего не значили для тебя.
Я всегда буду помнить каждый взгляд и каждое слово.
Ты с трудом находила полчаса на кофе.
Я изменил всю свою жизнь, чтобы быть ближе к тебе.
Случайностей не бывает.
Ты лучшее, что случилось в моей жизни:
Я перестал верить в сказки, но нашел самого себя.