breaking news
свершилось. наконец поговорила с человеком, который стирает граффити в недавно открывшемся в местных краях подземном переходе. один раз я уже встречала его за работой. тогда была, кажется, поздняя осень или ранняя зима, он был в темной куртке и с черной сумкой, такой, которую носят обычно работяги, спешащие к началу смены на заводе, к 7 или 8 утра -прямоугольной формы, широкая, на тонком, износившемся ремне. он стоял спиной к прохожим, лицом к стене и тщательно скоблил плитку. в тот раз я не стала его тревожить, но потом каждый раз проходя мимо и считая количество отчищенных от краски плиток (и отмечая-не увеличилось ли их число) я обещала себе, что в следующий раз обязательно заговорю с ним. и вот сегодня он опять был там. сидел на раскладном стуле, заслоняясь от мира согнувшейся спиной, и настойчиво водил скребком по уже заметно пострадавшей плитке. На его лице были очки, и борода, жидкая, надо признаться, но длинная. на вопрос «зачем вы это делаете» он ответил вопросом. «а вам нравится все это»? - брезгливо огляделся вокруг и повел свободной рукой. не придавая значения своему ответу, я сказала «да»,хотя большая часть «художеств», появившихся после девятого мая -коряво начерченных фраз - «за веру, царя, отчество», первые слова которой преобразовались в последствии в «заверю», «Россия вперед» и растянувшийся во всю стену намалеванный флаг, не приносят эстетического удовольствия. «а мне кажется, это помойка», - пробубнил он и продолжил скрести не самое худшее, но самое первое граффити в переходе. Потом он признался, что на месте граффити хотел бы видеть репродукции русского классицизма и готов скрести до тех пор, пока не «сделает красивым» весь переход. Если же его закрасят после этого, он опять возьмется за дело. «Там уж как получится», - со вздохом сказал он, будто всю жизнь только и делал, что отчищал стены. мне стало неловко и я ушла, пожелав старику удачи.