Фиалки
Я - не такая, и в этом вся беда. Из-за этого у меня тройки по математике. Из-за этого мне до сих пор задают задания по прописям. Никому не задают, а мне задают. Потому что у меня почерк - как курица лапой.
И ведь понятно же, что лучше от прописей не станет. То есть это мне понятно, а нашей учительнице Розе Владимировне не понятно. Ну, не понимает она, что если я вся в папу, то у меня и почерк папин, а его почерк никто не понимает. Поэтому, когда ему надо напечатать статью по лю-ми-нис-цент-ному анализу для научного журнала, институтские машинистки от него прячутся. Лю-ми-нис-центный анализ - это я точно не знаю, что такое, но что-то ужасно важное по физике.
Каждый вечер, укладываясь спать на раскладном кресле-кровати, я утыкаюсь носом в Лю-ми-нис-цент-ный анализ - толстенную темно-синюю книгу на нижней полке стеллажа. На этой полке - все самые толстые и высокие книги: КонТики, Перевернутый полумесяц Зигмунта и Ганзелки, толстый шоколадный с золотом Шекспир. В некоторые из них я заглядываю, потому что там картинки и фотографии разных удивительных мест, а Шекспир мне просто нравится за то, что он такой шоколадный и за то, что он написал про несчастного принца Гамлета, про которого было кино по телевизору. Я потом спать не могла, до того мне было жалко принца…
Апрельский день так хорош, блестящие новенькие листочки так сияют. Но за сегодняшнюю пропись Роза Владимировна поставила мне двойку. Дома будут ругать, а потом заставят переписывать всю страницу. Ненавижу писать прописи! Хорошо, что прямо сейчас мне надо не домой, а к бабушке. Она за почерк ругать не будет, просто погладит по голове и скажет: ”Судьба индейка, а жизнь копейка! Не горюй! Двойка - не горе.” И станет кормить меня лапшой с белыми грибами и кухеном - волшебным пирогом с сахарной посыпкой.
А потом я пойду на музыку, в старинный кривоватый особняк в полтора этажа, в полуподвале классы с роялями, а наверху большой зал, где проходят наши отчетные концерты. Окна классов выходят на травяную площадку. Открываешь окно, и вот они, первые одуванчики! Буду идти назад, нарву их для бабушки целый букет!
Играть мне сегодня предстоит Маленькую сказку Майкапара, Неаполитанскую песенку из Детского альбома и какую-то тягомотину под названием Хорошо темперированный клавир. Этот клавир сочинил толстый дядька в парике с сосисками (ну, или так это выглядит), которого зовут Бах. Я как-то пожаловалась папе на клавир, а он взял и поставил мне пластинку с какой-то удивительной музыкой, такой огромной, полной звезд и тайны, что я даже дышать забыла. И сказал, что это тоже Бах. И что Бах по-немецки значит ручей. Но клавир от этого не стал интереснее.
Опа! Урюк зацвел! Старая кривая урючина в углу двора, на которой вот уже несколько дней, как появились розовые бутоны, наконец-то развернула цветы! Ура! На минутку я даже забываю про двойку. Ведь урюк зацвел! А следом за ним зацветут сливы и вишни вдоль улицы Калинина, по которой я хожу в музыкальную школу, а потом и яблони в школьном саду, а это значит, что скоро Пасха - мой любимый праздник!
А потом Первое мая - его я тоже ужасно люблю, даже больше, чем Новый год, потому что на Первое мая у папы в институте надувают водородом шарики. У всех будут обыкновенные шарики, а у нас - летающие, а это же совсем другое дело! Как же здорово они пахнут, нагретые на солнце, и запах этот мешается с запахом цветущих деревьев. И потом, на другой день после первого мая, мы пойдем за марьей-коревной - дикими пионами, которые растут на холмах вокруг обсерватории. А еще потом будет День Победы и салют, а за ним - конец учебного года… и тройки по чистописанию и по математике…ну, математику я как-нибудь исправлю, если постараюсь, а вот прописи проклятущие, с ними уже ничего не поделаешь…никогда я не научусь писать красивые круглые буквы.
Потому что они никакие не круглые! Они разные! Разного цвета, и лица у них разные. Вот у Р, например, по мордашке бегут извилистые голубые полоски, а Я такая оранжевая, что даже зубы начинают болеть. А Ч золотисто- коричневая, как пианино в аккомпаниаторском классе, и от нее летят красивые искры. Жалко, что всего этого не объяснить не только Розе Владимировне, но даже маме, которая на такие мои разговоры раздраженно отвечает: ”Не выдумывай! Садись и переписывай все заново! Стыдно девочке писать такими каракулями!”
А мне не стыдно, вот нисколечко! Я-то знаю, что каждый звук имеет цвет, а каждый цвет имеет запах, но говорить об этом ни с кем нельзя. Потому что взрослые считают, что это ерунда, а красивый почерк - не ерунда… Попадет мне за двойку… Настроение опять портится.
И тут я вижу фиалки. Они вылезли из-под прошлогодней листвы вдоль забора еще в середине марта, но тогда было холодно, и даже один раз пошел снег, правда, вперемешку с дождем, но снег же. А теперь кругловатые листочки расправились, и между ними, на тоненьких стебельках поднялись крупные густо-лиловые цветы.
Ура! Я забываю про двойку, про две страницы прописей, которые ждут меня вечером, про то, что я не такая, какой положено быть девочке, про то, что у меня в голове сплошь дурацкие фантазии и это очень огорчает маму. Я собираю свой маленький букет - пригоршню счастья. Теперь я точно знаю, что можно быть не такой - и счастливой. В восемь лет так легко в это поверить.
Автор: Анна Бондаренко
Фотография: Irina Iriser, Unsplash