из воспоминаний Николая Егоровича Врангеля
Голицын
В том же году, если память мне не изменяет, я с Голубевым учредил Общество “Электрическая сила”16 для бурения в Баку не паром, а электричеством. Дело финансировал Международный банк, и почти все семь миллионов складочного капитала предполагалось распределить не среди широкой публики, а главным образом между нефтепромышленниками, для которых такое бурение представляло большие выгоды, и первоклассными электрическими обществами, для которых новая компания означала новых потребителей. С этим делом тоже была интересная история. В Министерстве финансов к этому начинанию отнеслись вполне сочувственно, но попросили заручиться согласием тогдашнего наместника на Кавказе, князя Голицына17, хотя по протоколу могли обойтись и без него. Князь Голицын был человек страстный и гордый, и иметь с ним дело было нелегко.
Проект устава давно уже ему был послан; но ответа все не было. Зимою князь приехал в Петербург. С князем мы были в свойстве, так как мой брат Георгий был женат на Голицыной18. Тем не менее говорить об уставе с князем Григорием самому мне не хотелось, потому что наши разговоры неизменно заканчивались скандалами, и поэтому я попросил брата поговорить с ним и поторопить его ответом. Брат сказал, что генерал-губернатор в тот самый день ожидается к ним на обед, но поговорит он с ним в следующий раз, когда сам будет на обеде у генерал-губернатора.
- Почему ты не можешь поговорить с ним об этом в своем доме?
- Видишь ли, когда с ним говоришь о нефтяных делах, никогда не знаешь, чем это кончится, он приходит в раж и в гневе способен и мебель переломать, и посуду, а мне мой фарфор очень нравится. Пусть он лучше бьет свой собственный.
Что ж, причина не хуже любой другой...
- Ну? - спросил я брата спустя несколько дней.
- Он спросил, почему ты сам не обратился к нему?
Нечего было делать, поехал к нему сам.
Вопреки ожиданию, князь не только против дела ничего не имел, но идее, казалось бы, очень сочувствовал:
- Уменьшаются шансы пожаров, это совершенно замечательно. Обеими руками подниму. А деньги у вас найдутся?
- Все акции уже распроданы.
- Ловко! А кто взял?
Назвать электрические общества, в числе которых были и иностранные, я не хотел, зная квасной патриотизм Голицына. Поэтому я ответил уклончиво. Дело финансирует банк, а кому в конце концов акции попадут - неизвестно.
- Как неизвестно? Разве акции не личные?
- Нет!
- Значит, они могут попасть в руки жидов и иностранцев? Я на это не согласен. Я акции на предъявителя не разрешу!
- Министр финансов их уже разрешил.
- Витте масон, а я русский и не разрешу иностранцам грабить Россию.
- Разве вы, князь, не читали его речь в Москве? Он заявил, что Россия без иностранного капитала обойтись не может19. Конечно, он бы не сказал этого, если бы Государь был против допущения иностранных капиталов.
- Да что Государь! Он сам не знает, что хочет. Он по дудке Витте пляшет. Тряпка!
- Конечно, - сказал я, - вам, князь, как генерал-адъютанту, лучше, чем мне, знать личность Государя.
Голицын рассердился.
- Не разрешу, не разрешу, совсем не разрешу!
Витте, которому я сообщил о несогласии князя, сказал, что в крайности обойдутся и без него, и не знаю как, через несколько дней устав был утвержден.
Русская политика на Кавказе и в Азии
Упомянув о князе Голицыне, не могу не сказать несколько слов о пагубной роли, которую сыграл этот печальный администратор, мыслимый лишь во времена Николая II.
До него разнородные племена Кавказа, хотя отчасти и относились еще враждебно одно к другому, жили в ладу, ни одно из них к русскому владычеству неприязни не питало. Каковы бы порой ни были прежние кавказские наместники, они всегда умели ладить с местными народностями, щадили их верования, нравы и обычаи.
Князь Голицын, и, заметьте, не по указанию свыше, а по своему собственному почину, только в силу своего самодурства, быть может и по необдуманности, просто здорово живешь, все это изменил. Русскому сектантству в лице духоборов, молокан и штундистов он объявил беспощадную войну; армян начал травить против татар, а этих против армян.
Разрозни и властвуй - был его девиз, но достиг он не того, что предполагал, а именно противного. Племена он восстановил не только одно против другого, но и против России20. То, что другие доброхоты по собственному вкусу и почину сделали в Польше, Литве, Балтийском крае и Финляндии, Голицын сделал на Кавказе. И плоды той политики обнаружились после революции. Кто только мог - прежде всего спешил откреститься от ненавистной всем России.
Меня всегда поражало непонимание Европой, и особенно Англией, России. Там верили в миф, были убеждены, что у русского правительства существует какая-то планомерная иностранная политика, что русский двор стремится сознательными шагами - к точно намеченной цели. И, что еще более странно, вслед за Европой в эту легенду уверовало не только само русское общество, но и само беспочвенное русское правительство.
Быть может, когда-то планомерная политика у России и была - отрицать не стану. Я говорю не о далеком прошлом, а о времени, которое я сам пережил, - и в это время, утверждаю, таковой не было.
Прежде всего о нашей планомерной, коварной, наступательной политике в Средней Азии, о которой полстолетия без умолку кричали англичане. Где же виден такой точно установленный план? Можно ли говорить о планомерном исполнении? Вся наша азиатская политика при вступлении Александра II на престол состояла в одном: охранять наши восточные границы от набегов и посягательств разбойничьих племен. Но полковник или генерал (точно не помню) Черняев пожелал или просто зарвался, пошел и занял Ташкент. Все помнят, как Государь и правительство этим самовольным движением были недовольны; какие против Черняева раздались громы. Он вскоре впал в немилость и был уволен от службы. А политика в Азии пошла по новому направлению, направлению, не планомерно намеченному правительством, а случайно или сознательно взятому на то неуполномоченным Черняевым21.
А поход генерала Комарова22 на Кушку! Какой шум поднялся тогда в Англии по поводу “русской планомерной наступательной азиатской политики”! А в Петербурге о движении Комарова накануне еще правительство не знало и узнало, если не ошибаюсь, от английского посланника.
В русской политике последнего полстолетия ни плана, ни последовательности не было. Правительственной политики не существовало, а была лишь политика отдельных случайных людей. Как уже и во всем, не Царь или правительство направляли, а чаще их побочные силы и случайные люди. Вспомните обстоятельства, вызвавшие войну с Японией.
полностью тут
Н. Е. Врангель
ещё интересные фотографии и ордена - к мемуарам Врангеля отношения не имеют, но чтобы не потерялось
В том же году, если память мне не изменяет, я с Голубевым учредил Общество “Электрическая сила”16 для бурения в Баку не паром, а электричеством. Дело финансировал Международный банк, и почти все семь миллионов складочного капитала предполагалось распределить не среди широкой публики, а главным образом между нефтепромышленниками, для которых такое бурение представляло большие выгоды, и первоклассными электрическими обществами, для которых новая компания означала новых потребителей. С этим делом тоже была интересная история. В Министерстве финансов к этому начинанию отнеслись вполне сочувственно, но попросили заручиться согласием тогдашнего наместника на Кавказе, князя Голицына17, хотя по протоколу могли обойтись и без него. Князь Голицын был человек страстный и гордый, и иметь с ним дело было нелегко.
Проект устава давно уже ему был послан; но ответа все не было. Зимою князь приехал в Петербург. С князем мы были в свойстве, так как мой брат Георгий был женат на Голицыной18. Тем не менее говорить об уставе с князем Григорием самому мне не хотелось, потому что наши разговоры неизменно заканчивались скандалами, и поэтому я попросил брата поговорить с ним и поторопить его ответом. Брат сказал, что генерал-губернатор в тот самый день ожидается к ним на обед, но поговорит он с ним в следующий раз, когда сам будет на обеде у генерал-губернатора.
- Почему ты не можешь поговорить с ним об этом в своем доме?
- Видишь ли, когда с ним говоришь о нефтяных делах, никогда не знаешь, чем это кончится, он приходит в раж и в гневе способен и мебель переломать, и посуду, а мне мой фарфор очень нравится. Пусть он лучше бьет свой собственный.
Что ж, причина не хуже любой другой...
- Ну? - спросил я брата спустя несколько дней.
- Он спросил, почему ты сам не обратился к нему?
Нечего было делать, поехал к нему сам.
Вопреки ожиданию, князь не только против дела ничего не имел, но идее, казалось бы, очень сочувствовал:
- Уменьшаются шансы пожаров, это совершенно замечательно. Обеими руками подниму. А деньги у вас найдутся?
- Все акции уже распроданы.
- Ловко! А кто взял?
Назвать электрические общества, в числе которых были и иностранные, я не хотел, зная квасной патриотизм Голицына. Поэтому я ответил уклончиво. Дело финансирует банк, а кому в конце концов акции попадут - неизвестно.
- Как неизвестно? Разве акции не личные?
- Нет!
- Значит, они могут попасть в руки жидов и иностранцев? Я на это не согласен. Я акции на предъявителя не разрешу!
- Министр финансов их уже разрешил.
- Витте масон, а я русский и не разрешу иностранцам грабить Россию.
- Разве вы, князь, не читали его речь в Москве? Он заявил, что Россия без иностранного капитала обойтись не может19. Конечно, он бы не сказал этого, если бы Государь был против допущения иностранных капиталов.
- Да что Государь! Он сам не знает, что хочет. Он по дудке Витте пляшет. Тряпка!
- Конечно, - сказал я, - вам, князь, как генерал-адъютанту, лучше, чем мне, знать личность Государя.
Голицын рассердился.
- Не разрешу, не разрешу, совсем не разрешу!
Витте, которому я сообщил о несогласии князя, сказал, что в крайности обойдутся и без него, и не знаю как, через несколько дней устав был утвержден.
Русская политика на Кавказе и в Азии
Упомянув о князе Голицыне, не могу не сказать несколько слов о пагубной роли, которую сыграл этот печальный администратор, мыслимый лишь во времена Николая II.
До него разнородные племена Кавказа, хотя отчасти и относились еще враждебно одно к другому, жили в ладу, ни одно из них к русскому владычеству неприязни не питало. Каковы бы порой ни были прежние кавказские наместники, они всегда умели ладить с местными народностями, щадили их верования, нравы и обычаи.
Князь Голицын, и, заметьте, не по указанию свыше, а по своему собственному почину, только в силу своего самодурства, быть может и по необдуманности, просто здорово живешь, все это изменил. Русскому сектантству в лице духоборов, молокан и штундистов он объявил беспощадную войну; армян начал травить против татар, а этих против армян.
Разрозни и властвуй - был его девиз, но достиг он не того, что предполагал, а именно противного. Племена он восстановил не только одно против другого, но и против России20. То, что другие доброхоты по собственному вкусу и почину сделали в Польше, Литве, Балтийском крае и Финляндии, Голицын сделал на Кавказе. И плоды той политики обнаружились после революции. Кто только мог - прежде всего спешил откреститься от ненавистной всем России.
Меня всегда поражало непонимание Европой, и особенно Англией, России. Там верили в миф, были убеждены, что у русского правительства существует какая-то планомерная иностранная политика, что русский двор стремится сознательными шагами - к точно намеченной цели. И, что еще более странно, вслед за Европой в эту легенду уверовало не только само русское общество, но и само беспочвенное русское правительство.
Быть может, когда-то планомерная политика у России и была - отрицать не стану. Я говорю не о далеком прошлом, а о времени, которое я сам пережил, - и в это время, утверждаю, таковой не было.
Прежде всего о нашей планомерной, коварной, наступательной политике в Средней Азии, о которой полстолетия без умолку кричали англичане. Где же виден такой точно установленный план? Можно ли говорить о планомерном исполнении? Вся наша азиатская политика при вступлении Александра II на престол состояла в одном: охранять наши восточные границы от набегов и посягательств разбойничьих племен. Но полковник или генерал (точно не помню) Черняев пожелал или просто зарвался, пошел и занял Ташкент. Все помнят, как Государь и правительство этим самовольным движением были недовольны; какие против Черняева раздались громы. Он вскоре впал в немилость и был уволен от службы. А политика в Азии пошла по новому направлению, направлению, не планомерно намеченному правительством, а случайно или сознательно взятому на то неуполномоченным Черняевым21.
А поход генерала Комарова22 на Кушку! Какой шум поднялся тогда в Англии по поводу “русской планомерной наступательной азиатской политики”! А в Петербурге о движении Комарова накануне еще правительство не знало и узнало, если не ошибаюсь, от английского посланника.
В русской политике последнего полстолетия ни плана, ни последовательности не было. Правительственной политики не существовало, а была лишь политика отдельных случайных людей. Как уже и во всем, не Царь или правительство направляли, а чаще их побочные силы и случайные люди. Вспомните обстоятельства, вызвавшие войну с Японией.
полностью тут
Н. Е. Врангель
ещё интересные фотографии и ордена - к мемуарам Врангеля отношения не имеют, но чтобы не потерялось