Колокололитейный завод Финляндского
toptigki: Колокололитейный завод Финляндского
История каждого из московских производств по-своему интересна. И сегодня рассказ пойдет о создателях московского голоса - колокололитейщиках Финляндских.
Фото отсюда
В конце XVIII века литье колоколов в Москве отделилось от пушечного и стало новым направлением в производстве. С этого времени и началась эпоха флагманов российского колокольного литья, одним из них был завод Финляндских.
Завод Павла Николаевича Финляндского был образован на базе колокольного производства династии Моториных, ознаменовавшей собой расцвет сверхтяжелого колокольного литья в России. От Михаила Ивановича Моторина завод сначала перешёл к Константину Слизову, отлившему в 1760 году по заказу императрицы Елизаветы Петровны "Успенский" колокол весом 3233 пуда для кремлёвской звонницы, затем его владельцем стал Никифор Калинин, а ещё позже - с 1800 - Михаил Гаврилович Богданов, прадед Павла Николаевича Финляндского.Завод возник, когда в конце XVII века литейные заводы на Сретенке и Пушкарях оказались в центре городской застройки, и их пришлось перенести на пустыри за Сухаревой башней. Эта пригородная территория была очень удобна: с плавными перепадами, в центре её пересекал заросший кустарником и редкими деревьями овраг - балка, которая заканчивалась прудом с живописным названием Балкан (о нем сегодня напоминают Балканские переулки за чертой Земляного вала в районе нынешних Спасской улицы и Коптельского переулка).
Участок, принадлежащий М.Г. Богданову, на котором находилось предприятие, обозначен под номером 304b на Хотевском плане 1852 года.
Мастера-литейщики и их ученики, посвятившие всю свою жизнь колокольному делу и владеющие наукой и опытом этого почетного ремесла, были так редки, и в них так нуждались, что, конечно же, они не могли остаться невостребованными и работали на вновь открывающихся заводах. Самые лучшие из них, видимо, попали на завод Константина Михайловича Слизова, основаного в 1744 году . Известно лишь о двух сохранившихся колоколах работы Слизова. Один из них в июле 1755 года был отлит для церкви Святой Троицы в Останкино. Его вес совсем не велик - чуть больше 11 пудов. Второй - 400-пудовый колокол, отлитый в 1750 году для храма Воскресения Господня в Кадашах, после разорения храма в 1934 году был передан в Большой театр.
Но Константин Михайлович управлял заводом недолго. С 1756 года завод возглавил Семён Гаврилов сын Можжухин, переливший после повреждения при пожаре "Медведь" и "Лебедь" - два больших колокола первого яруса Ивана Великого.
Примерно с 1784 и до 1800 года новым хозяином был заводчик Никифор Степанович Калинин, один из колоколов которого, отлитый в 1791 году, сохранился и находится ныне на колокольне храма Григория Неокесарийского, что на Полянке.
В начале XIX века завод приобрел Михаил Гаврилович Богданов. В 1819 году на нем родился колокол, который был перелит «с прибавкой 620 пудов меди» из Успенского кремлевского (его отлили во времена правления императрицы Елизаветы Петровны). Переливали только его, так как он разбился в 1812 году, упав с колокольни Ивана Великого вместе с еще тремя колоколами, которые не повредились. Его отливкой руководил 90-летний мастер Яков Завьялов, который работал ещё у К. М. Слизова. За отливку этого колокола Михаил Богданов был удостоен Большой золотой медали на Анненской ленте.
Большой Успенский колокол. 1819 год.
Почти все большие колокола Москвы отливались на этом заводе. Именно благодаря работе этого предприятия Москва быстро обрела свой прежний колокольный голос после пожара 1812 года.
«Иван Великий служит колокольней для всех больших кремлевских соборов. На нем всех колоколов тридцать четыре, из которых самых больших четыре. Замечательный из них «Праздничный», или «Успенский», весу в нем 4000 пудов. В этот колокол звонят в большие праздники и ударяют три раза по смерти государей. Этот колокол дает начало торжественному звону всех московских церквей в великую ночь перед Пасхой».
М.Пыляев
Отливали этот колокол на заводе Финляндского в 1819 году. Колокол получился на редкость удачным и по звону, и по оформлению.
В 1830 году завод перешел к Павлу Михайловичу Богданову, а когда он скончался, некоторое время заводом управляла его вдова Ольга Николаевна Богданова. Имя Финляндского связано с заводом с 1860 года, когда О.Н. Богданова, за неимением сыновей, передала завод в качестве приданого мужу своей дочери Александры Павловны, Николаю Дмитриевичу Финляндскому. Особую славу завод приобрел при его сыне - Павле Николаевиче Финляндском, почетном гражданине Москвы, известном своей благотворительностью и попечительством о бедных. При нем завод на заводе ежегодно отливали до 20.000 пудов колоколов по заказам. По тщательности отливки и обработки они занимали первое место в России. Кроме того, серьёзное внимание уделялось не только звучанию, но и оформлению колоколов.
В 1877 году, когда вновь потребовалось отлить уникальный, третий по весу колокол в Москве (1654 пуда), обратились именно к Финляндскому. Заказ был очень почетным - для Храма Христа Спасителя, построенного на пожертвования в память победы в Отечественной войне 1812 года. Всего для Храма отлили 14 колоколов общим весом 4008 пудов. В трех колокольнях разместили по одному, а в четвертой - одиннадцать небольших; самый маленький весил двадцать четыре фунта. За эту работу П. Н. Финляндский был удостоен ордена Святого Станислава и Большой золотой медали, а в память об освящении храма в 1883 году получил ещё две награды - Большую и Малую золотые медали.
Стенд из музея колоколов на Валдае, посвященный Финляндским
К сожалению, до наших дней дошел единственный колокол с Храма Христа Спасителя весом 850 кг, находящийся ныне в восточной арке третьего яруса большой колокольни Троице-Сергиевой Лавры.
Всего завод П. Н. Финляндского получил 15 различных наград, наивысшей из которых можно считать право герба, то есть разрешение изображать герб Российской империи на своих изделиях. Данное право предприятие получало трижды: после выставок в 1873 и 1882 годах в Москве и в 1896 году в Нижнем Новгороде.
Колокольные ряды на ярмарке в Нижнем Новгороде
Оборот завода был 350 тыс. руб. в год при 50 рабочих. Главным помощником являлся сын владельца Павел Николаевич Финляндский, а старшим мастером - Ксенофонт Веревкин, служивший 38 лет при заводе.
С каждым годом росла известность завода Финляндского из-за очень высокого качества выпускаемой продукции. В конце XIX века завод изготовил 12 колоколов для храма-памятника Рождества Христова в Болгарии на Шипке в честь погибших на войне с турками 1877-1878 гг. Когда возникла проблема со средствами на металл и отливку этих колоколов, то по распоряжению императора Николая II с артиллерийских складов Москвы выделили стреляные латунные гильзы (2500 пудов). Им нашли достойное применение - благодаря им колокола звонят и сегодня, напоминая о доблести и братстве русских и болгарских воинов.
Колокола на заводе П.Н. Финляндского отливались по заказу для Парижа, Канн, Сан-Франциско, Токио, Афона, Иерусалима и многих других зарубежных городов. Но больше всего их отливали для православных храмов России: в Санкт-Петербург и Москву, Кронштадт и Смоленск, Житомир и Полтаву. Колокола с завода Финляндского звучали не только в крупных городах, но и в селах: в Кимрах под Тверью, в Озерах близ Коломны, в Константинове под Рязанью и, конечно же, во многих монастырях и скитах.
Н.Д. Финляндский входил в состав комиссии 1884 года по проверке состояния наиболее тяжелых колоколов в Москве - "Реута", отлитого в 1622 году мастером Андреем Чоховым.
Колокол "Реут"
По словам Н.Д. Финляндского, «Реут от двухкратнаго падения в 1812 и в 1855 годах имеет большие повреждения, заключающиеся в том, что из шести коленьев или ушей, после падения осталось только три, но и те, по тщательному осмотру, оказались с трещинами. Кроме того, матка, соединяющая уши с колоколом, наполовину отбита, почему уши или коленья не имеют устойчивости и держатся за одну лишь сторону на болтах, пропущенных в сковороду». Он предложил свои услуги по переливке в Синодальную контору 11 февраля 1885 года. Стоимость работы исчислялась из расчета по 10 руб. с каждого пуда веса старого колокола. Н.Д. Финляндский обязывался снять колокол, разбить, взвесить и перевести на свой завод; перелить старый колокол, изготовив новый ровно такого же веса, при этом добавка металла «на угар» производилась из средств подрядчика; и по завершении работы привести колокол в Кремль и поднять на колокольню. Н.Д. Финляндский не принимал на себя возведение лесов для спуска и подъема колокола, устройство необходимых механизмов, покупку канатов и оплаты рабочей силы, а также устройство балок и хомутов для укрепления колокола на колокольне. Срок работы подрядчик определял в 8 месяцев со дня заключения договора. В случае неудачной отливки Н.Д. Финляндский давал обязательство в течение пяти месяцев перелить колокол за свой счет. Если же колокол получался с первого раза, подрядчик снижал цену с десяти до семи рублей за пуд. Таким образом, переливка Реута на заводе Н.Д. Финдляндского обошлась бы примерно в 14 тысяч рублей. Следует подчеркнуть, что оборудование, необходимое для отливки сверхтяжелых колоколов: большие весы, массивная печь, огромная литейная яма и прочее, на заводе Н.Д. Финляндского имелась, поскольку в 1883 году на этом предприятии был выполнен заказ на изготовление колокольного набора для храма Христа Спасителя. Но затем новая комиссия установила, что Реут прочен, и нужно лишь крепче закрепить его с помощью болтов, поэтому переливки не было.
В конце XIX века очень большой заказ был размещен на заводе Министерством путей сообщения. Вызвано это было стремительным ростом количества паровозов и участившимися случаями столкновения локомотивов с домашними животными. Приказ по министерству требовал, чтобы каждый паровоз имел сигнальный колокол весом 38 фунтов «для предупреждения несчастных случаев и испуга лошадей».
В начале XX века колокольнолитейный завод Финляндского - лучшая торговая марка. На заводе насчитывалось до 80 рабочих, в год выпускалось до 400 тонн изделий. На складах завода имелось большое количество уже отлитых колоколов (в том числе и весом в сотни пудов), что позволяло удовлетворять заказы на месте на любой вкус. То, что он шел правильным путем на протяжении всех лет своего существования, свидетельствуют чудные звоны сохранившихся колоколов. А о тех, что не дожили до нашего времени, сложены легенды.
Москвичи высоко ценили деятельность Финляндского, с большим интересом участвовали в своеобразном театрализованном шоу, которое каждый раз проходило накануне отливки на заводе большого колокола. Когда форма была готова, П. Н. Финляндский шел в торговые ряды на Сухаревку и покупал несколько кусков бронзы или серебра. Это был знак - завтра отливка. И каждый горожанин, узнав хозяина колокололитейного завода, распускал по городу какой-нибудь самый невероятный слух, и через несколько часов смеялась уже вся столица. Чем больше смеха, тем звонче будет звучать новый колокол. Об этом хорошо написал В. А. Гиляровский в книге «Москва и москвичи»:
Время от времени около этих рогож появляется владелец колокольного завода, обходит всех и отбирает обломки лучшей бронзы, которые тут же отсылает домой, на свой завод. Сам же направляется в палатки антикваров и тоже отбирает лом серебра и бронзы.
-- Что покупаете?--спрашиваю как-то его.
-- Серебряный звон!
Колокол льют! Шушукаются по Сухаревке -- и тотчас же по всему рынку, а потом и по городу разнесутся нелепые россказни и вранье. И мало того, что чужие повторяют, а каждый сам старается похлеще соврать, и обязательно действующее лицо, время и место действия точно обозначит.
-- Слышали, утром-то сегодня? Под Каменным мостом кит на мель сел... Народищу там!
-- В беговой беседке у швейцара жена родила тройню -- и все с жеребячьими головами.
-- Сейчас Спасская башня провалилась. Вся! И с часами! Только верхушку видать.
Новичок и в самом деле поверит, а настоящий москвич выслушает и виду не подает, что вранье, не улыбается, а сам еще чище что-нибудь прибавит. Такой обычай:
-- Колокол льют!
Сотни лет ходило поверье, что чем больше небылиц разойдется, тем звонче колокол отольется. А потом встречаются:
-- Чего ты назвонил, что башня провалилась? Бегал -- на месте стоит, как стояла!
-- У Финляндского на заводе большой колокол льют! Ха-ха-ха!
С восьмидесятых годов, когда в Москве начали выходить газеты и запестрели объявлениями колокольных заводов, Сухаревка перестала пускать небылицы, которые в те времена служили рекламой. А колоколозаводчик неукоснительно появлялся на Сухаревке и скупал "серебряный звон". За ним очень ухаживали старьевщики, так как он был не из типов, искавших "на грош пятаков".
Это был покупатель со строго определенной целью --. купить "серебряный звон", а не "на грош пятаков"....
По воспоминаниям писателя А. П. Милюкова, который в детстве жил в этих местах, вокруг все время разносился колокольный звон: нововылитые колокола подвешивались на заводских дворах, и каждый, "у кого только была охота и чесались руки", мог названивать на них сколько душе угодно. "Благодаря этим заводам , - продолжает мемуарист. - наша сторона была для всей Москвы источником самых экзотических сплетен и вымыслов. У колокольных заводчиков испокон веку установилось поверье, что для удачной отливки большого колокола необходимо распустить в народе какую-нибудь нарочно придуманную сказку, и чем быстрее и дальше она разойдется, тем звучнее и сладкогласнее будет отливаемый в то время колокол. От этого-то и сложилась известная поговорка: „колокола льют", когда дело идет о каком-нибудь нелепом слухе".
При заключении договора на отливку колокола завод Финляндского давал гарантии заказчику, что колокол будет нарядным, хорошо украшенным и, самое главное, с красивым голосом, который обязательно должен соответствовать его весу. В истории завода известны случаи, когда колокола переливались без дополнительной оплаты, чтобы получить необходимый звон и выполнить договорные условия. Завод выдавал на каждый колокол гарантию, но при условии безукоснительного соблюдения разработанных правил эксплуатации колокола. В них в частности запрещалось: заменять язык, прилагаемый заводом к конкретному колоколу; изменять вес языка (наращивать или сокращать); менять форму языка. Завод особо оговаривал условие: звонить в колокол мог только человек, обученный искусству колокольного звона.
Из письма святителя Николая к архимандриту Леониду
… быть может, к освящению собора звонарь поспеет сюда. Во всяком случае, каков бы ни был этот человек, он непременно должен побыть в Москве у Николая Дмитриевича Финляндского, который отливал колокола для Миссии, который и должен дать наставления касательно употребления их. Я просил г. Финляндского, чтобы он непременно, так сказать, проэкзаменовал едущего сюда звонаря; если лаврский звонарь очень искусный, то ему приятно будет показывать свое искусство г. Финляндскому; если же окажется, что ему нужно будет подучиться (например, он может быть искусен в употреблении шести - семи или десяти - двенадцати колоколов, но не трезвонил до сих пор в восемь), то он может это сделать на дворе у г. Финляндского, где, кажется, всегда висит достаточное число колоколов для пробы их. … Когда определен будет Вами человек к отправлению сюда, прежде всего примите от меня глубокий, до земли, поклон с искренне сердечною, до слез, теплою благодарностью за сие Ваше доброе расположение к Миссии и доброе дело для нее, потом отправьте сего человека к Н. Д. Финляндскому - вот и все хлопоты, которыми я осмеливаюсь ныне утруждать Вас. Когда г. Финляндский найдет его совершенно надежным к искусному употреблению восьми колоколов, то известит о. Ф. Быстрова, а тот уведомит, куда и в какое время направиться ему, он же позаботится и о всех расходах на звонаря.
Никак не думаю я, чтобы пришлось и нынешней просьбе моей о звонаре остаться тщетною, однако же считаю нужным упомянуть, что в случае, если бы и в Лавре не нашлось звонаря для Миссии, будьте добры известить о том Н. Д. Финляндского….
Начальник Российской Духовной Миссии в Японии, Николай, епископ Ревельский.
Российская Духовная Миссия в Японии. Токио, 1890 года марта 8 дня
В конце XIX века при перестройке дома Страхового Общества Росии на Сретенском бульваре заводу Финляндского был заказан колокол.
Фото отсюда
О семье Финляндского известно из книги "Справочник о лицах получивших купеческие свидетельства на 1892 год", что Финляндский Николай Дмитриевич, 49 лет, в купечестве состоит с 1866 года. Его семейство состоит из жены Александры Павловны и сына - Павла Николаевича. Николай Дмитриевич состоял гласным Московской городской думы с 1877 по 1881 годы и с 1885 по 1892 годы, был старшиной Мариинского детского приюта.
Отец Николая Дмитриевича - Финляндский Дмитрий Васильевич - согласно плану Хотева 1853 года проживал в Протопоповском переулке, а уже во "Всей Москве 1860 года" указано, что он переехал в собственный дом на Каланчевской улице. В 1865 году Финляндские Дмитрий Васильевич и Николай Дмитриевич проживают в собственном доме на Малой Спасской.
Как часто было в то время, семья занималась не только производством, но и благотворительностью. В 1901-1902 гг. по проекту архитектора Владимира Александровича Рудановского на средства Н.Д. Финляндского были построены здания приюта. Изначально была спроектирована дача промышленника, но в процессе строительства решили устроить приют для мальчиков-сирот. Перед революцией приют перевели в новое здание на Верхней Красносельской улице, а участок купил Николай Петрович Левин.
В советское время в домах находились коммунальные квартиры, а в конце XX века дома оказались заброшенными. Сейчас же они отремонтированы, и в них расположена организация "Мосэкострой".
Была у Финляндских и дача на Вятской улице, рядом с современным клубом фабрики "Свобода". Эту дачу Николай Дмитриевич Финляндский подарил городу, и до 1920-х она именовалась "Финляндским садом". Сейчас на этом месте стадион "Автомобилист" и клуб фабрики.
Николай Дмитриевич содержал мебелированные комнаты, часть которых располагалась в доме на углу Домниковской улицы и Садовой-Спасской (угловой дом с башенкой).
В 1893 году последним владельцем завода стал Павел Николаевич Финляндский. Он был попечителем Никито-романовской школы при Никитском Девичьем монастыре, также был вице-президентом Московского кружка любителей Орловского рысака. У него было два сына: Борис и Михаил. Семья проживала в собственном доме в Коптельском переулке, 14 (имели телефон 3-85).
Колокольное производство работало вплоть до Первой мировой войны. В 1926 году отливка колоколов была прекращена. Сегодня большинство экспертов и звонарей считают звучание этих колоколов уникальным, а их художественное оформление лучшим в истории колокололитейного дела.
Литература:
Колокола «Литекс»
Горохов В.А. - Звонят Колокола http://www.wco.ru/biblio/books/gorokhov1/H06-T.htm
http://campanologia.ru/archives/169
http://www.zvon.ru/article3.view2.page4.part16.html
http://www.uhlib.ru/istorija/povsednevnaja_zhizn_rossii_pod_zvon_kolokolov/p8.php
Горохов В.А. - Повседневная жизнь России под звон колоколов http://litrus.net/book/read/5935?p=51
http://olha-juli.livejournal.com/134999.html
http://www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/41329.htm
http://archnadzor-ru.livejournal.com/214649.html
История каждого из московских производств по-своему интересна. И сегодня рассказ пойдет о создателях московского голоса - колокололитейщиках Финляндских.
Фото отсюда
В конце XVIII века литье колоколов в Москве отделилось от пушечного и стало новым направлением в производстве. С этого времени и началась эпоха флагманов российского колокольного литья, одним из них был завод Финляндских.
Завод Павла Николаевича Финляндского был образован на базе колокольного производства династии Моториных, ознаменовавшей собой расцвет сверхтяжелого колокольного литья в России. От Михаила Ивановича Моторина завод сначала перешёл к Константину Слизову, отлившему в 1760 году по заказу императрицы Елизаветы Петровны "Успенский" колокол весом 3233 пуда для кремлёвской звонницы, затем его владельцем стал Никифор Калинин, а ещё позже - с 1800 - Михаил Гаврилович Богданов, прадед Павла Николаевича Финляндского.Завод возник, когда в конце XVII века литейные заводы на Сретенке и Пушкарях оказались в центре городской застройки, и их пришлось перенести на пустыри за Сухаревой башней. Эта пригородная территория была очень удобна: с плавными перепадами, в центре её пересекал заросший кустарником и редкими деревьями овраг - балка, которая заканчивалась прудом с живописным названием Балкан (о нем сегодня напоминают Балканские переулки за чертой Земляного вала в районе нынешних Спасской улицы и Коптельского переулка).
Участок, принадлежащий М.Г. Богданову, на котором находилось предприятие, обозначен под номером 304b на Хотевском плане 1852 года.
Мастера-литейщики и их ученики, посвятившие всю свою жизнь колокольному делу и владеющие наукой и опытом этого почетного ремесла, были так редки, и в них так нуждались, что, конечно же, они не могли остаться невостребованными и работали на вновь открывающихся заводах. Самые лучшие из них, видимо, попали на завод Константина Михайловича Слизова, основаного в 1744 году . Известно лишь о двух сохранившихся колоколах работы Слизова. Один из них в июле 1755 года был отлит для церкви Святой Троицы в Останкино. Его вес совсем не велик - чуть больше 11 пудов. Второй - 400-пудовый колокол, отлитый в 1750 году для храма Воскресения Господня в Кадашах, после разорения храма в 1934 году был передан в Большой театр.
Но Константин Михайлович управлял заводом недолго. С 1756 года завод возглавил Семён Гаврилов сын Можжухин, переливший после повреждения при пожаре "Медведь" и "Лебедь" - два больших колокола первого яруса Ивана Великого.
Примерно с 1784 и до 1800 года новым хозяином был заводчик Никифор Степанович Калинин, один из колоколов которого, отлитый в 1791 году, сохранился и находится ныне на колокольне храма Григория Неокесарийского, что на Полянке.
В начале XIX века завод приобрел Михаил Гаврилович Богданов. В 1819 году на нем родился колокол, который был перелит «с прибавкой 620 пудов меди» из Успенского кремлевского (его отлили во времена правления императрицы Елизаветы Петровны). Переливали только его, так как он разбился в 1812 году, упав с колокольни Ивана Великого вместе с еще тремя колоколами, которые не повредились. Его отливкой руководил 90-летний мастер Яков Завьялов, который работал ещё у К. М. Слизова. За отливку этого колокола Михаил Богданов был удостоен Большой золотой медали на Анненской ленте.
Большой Успенский колокол. 1819 год.
Почти все большие колокола Москвы отливались на этом заводе. Именно благодаря работе этого предприятия Москва быстро обрела свой прежний колокольный голос после пожара 1812 года.
«Иван Великий служит колокольней для всех больших кремлевских соборов. На нем всех колоколов тридцать четыре, из которых самых больших четыре. Замечательный из них «Праздничный», или «Успенский», весу в нем 4000 пудов. В этот колокол звонят в большие праздники и ударяют три раза по смерти государей. Этот колокол дает начало торжественному звону всех московских церквей в великую ночь перед Пасхой».
М.Пыляев
Отливали этот колокол на заводе Финляндского в 1819 году. Колокол получился на редкость удачным и по звону, и по оформлению.
В 1830 году завод перешел к Павлу Михайловичу Богданову, а когда он скончался, некоторое время заводом управляла его вдова Ольга Николаевна Богданова. Имя Финляндского связано с заводом с 1860 года, когда О.Н. Богданова, за неимением сыновей, передала завод в качестве приданого мужу своей дочери Александры Павловны, Николаю Дмитриевичу Финляндскому. Особую славу завод приобрел при его сыне - Павле Николаевиче Финляндском, почетном гражданине Москвы, известном своей благотворительностью и попечительством о бедных. При нем завод на заводе ежегодно отливали до 20.000 пудов колоколов по заказам. По тщательности отливки и обработки они занимали первое место в России. Кроме того, серьёзное внимание уделялось не только звучанию, но и оформлению колоколов.
В 1877 году, когда вновь потребовалось отлить уникальный, третий по весу колокол в Москве (1654 пуда), обратились именно к Финляндскому. Заказ был очень почетным - для Храма Христа Спасителя, построенного на пожертвования в память победы в Отечественной войне 1812 года. Всего для Храма отлили 14 колоколов общим весом 4008 пудов. В трех колокольнях разместили по одному, а в четвертой - одиннадцать небольших; самый маленький весил двадцать четыре фунта. За эту работу П. Н. Финляндский был удостоен ордена Святого Станислава и Большой золотой медали, а в память об освящении храма в 1883 году получил ещё две награды - Большую и Малую золотые медали.
Стенд из музея колоколов на Валдае, посвященный Финляндским
К сожалению, до наших дней дошел единственный колокол с Храма Христа Спасителя весом 850 кг, находящийся ныне в восточной арке третьего яруса большой колокольни Троице-Сергиевой Лавры.
Всего завод П. Н. Финляндского получил 15 различных наград, наивысшей из которых можно считать право герба, то есть разрешение изображать герб Российской империи на своих изделиях. Данное право предприятие получало трижды: после выставок в 1873 и 1882 годах в Москве и в 1896 году в Нижнем Новгороде.
Колокольные ряды на ярмарке в Нижнем Новгороде
Оборот завода был 350 тыс. руб. в год при 50 рабочих. Главным помощником являлся сын владельца Павел Николаевич Финляндский, а старшим мастером - Ксенофонт Веревкин, служивший 38 лет при заводе.
С каждым годом росла известность завода Финляндского из-за очень высокого качества выпускаемой продукции. В конце XIX века завод изготовил 12 колоколов для храма-памятника Рождества Христова в Болгарии на Шипке в честь погибших на войне с турками 1877-1878 гг. Когда возникла проблема со средствами на металл и отливку этих колоколов, то по распоряжению императора Николая II с артиллерийских складов Москвы выделили стреляные латунные гильзы (2500 пудов). Им нашли достойное применение - благодаря им колокола звонят и сегодня, напоминая о доблести и братстве русских и болгарских воинов.
Колокола на заводе П.Н. Финляндского отливались по заказу для Парижа, Канн, Сан-Франциско, Токио, Афона, Иерусалима и многих других зарубежных городов. Но больше всего их отливали для православных храмов России: в Санкт-Петербург и Москву, Кронштадт и Смоленск, Житомир и Полтаву. Колокола с завода Финляндского звучали не только в крупных городах, но и в селах: в Кимрах под Тверью, в Озерах близ Коломны, в Константинове под Рязанью и, конечно же, во многих монастырях и скитах.
Н.Д. Финляндский входил в состав комиссии 1884 года по проверке состояния наиболее тяжелых колоколов в Москве - "Реута", отлитого в 1622 году мастером Андреем Чоховым.
Колокол "Реут"
По словам Н.Д. Финляндского, «Реут от двухкратнаго падения в 1812 и в 1855 годах имеет большие повреждения, заключающиеся в том, что из шести коленьев или ушей, после падения осталось только три, но и те, по тщательному осмотру, оказались с трещинами. Кроме того, матка, соединяющая уши с колоколом, наполовину отбита, почему уши или коленья не имеют устойчивости и держатся за одну лишь сторону на болтах, пропущенных в сковороду». Он предложил свои услуги по переливке в Синодальную контору 11 февраля 1885 года. Стоимость работы исчислялась из расчета по 10 руб. с каждого пуда веса старого колокола. Н.Д. Финляндский обязывался снять колокол, разбить, взвесить и перевести на свой завод; перелить старый колокол, изготовив новый ровно такого же веса, при этом добавка металла «на угар» производилась из средств подрядчика; и по завершении работы привести колокол в Кремль и поднять на колокольню. Н.Д. Финляндский не принимал на себя возведение лесов для спуска и подъема колокола, устройство необходимых механизмов, покупку канатов и оплаты рабочей силы, а также устройство балок и хомутов для укрепления колокола на колокольне. Срок работы подрядчик определял в 8 месяцев со дня заключения договора. В случае неудачной отливки Н.Д. Финляндский давал обязательство в течение пяти месяцев перелить колокол за свой счет. Если же колокол получался с первого раза, подрядчик снижал цену с десяти до семи рублей за пуд. Таким образом, переливка Реута на заводе Н.Д. Финдляндского обошлась бы примерно в 14 тысяч рублей. Следует подчеркнуть, что оборудование, необходимое для отливки сверхтяжелых колоколов: большие весы, массивная печь, огромная литейная яма и прочее, на заводе Н.Д. Финляндского имелась, поскольку в 1883 году на этом предприятии был выполнен заказ на изготовление колокольного набора для храма Христа Спасителя. Но затем новая комиссия установила, что Реут прочен, и нужно лишь крепче закрепить его с помощью болтов, поэтому переливки не было.
В конце XIX века очень большой заказ был размещен на заводе Министерством путей сообщения. Вызвано это было стремительным ростом количества паровозов и участившимися случаями столкновения локомотивов с домашними животными. Приказ по министерству требовал, чтобы каждый паровоз имел сигнальный колокол весом 38 фунтов «для предупреждения несчастных случаев и испуга лошадей».
В начале XX века колокольнолитейный завод Финляндского - лучшая торговая марка. На заводе насчитывалось до 80 рабочих, в год выпускалось до 400 тонн изделий. На складах завода имелось большое количество уже отлитых колоколов (в том числе и весом в сотни пудов), что позволяло удовлетворять заказы на месте на любой вкус. То, что он шел правильным путем на протяжении всех лет своего существования, свидетельствуют чудные звоны сохранившихся колоколов. А о тех, что не дожили до нашего времени, сложены легенды.
Москвичи высоко ценили деятельность Финляндского, с большим интересом участвовали в своеобразном театрализованном шоу, которое каждый раз проходило накануне отливки на заводе большого колокола. Когда форма была готова, П. Н. Финляндский шел в торговые ряды на Сухаревку и покупал несколько кусков бронзы или серебра. Это был знак - завтра отливка. И каждый горожанин, узнав хозяина колокололитейного завода, распускал по городу какой-нибудь самый невероятный слух, и через несколько часов смеялась уже вся столица. Чем больше смеха, тем звонче будет звучать новый колокол. Об этом хорошо написал В. А. Гиляровский в книге «Москва и москвичи»:
Время от времени около этих рогож появляется владелец колокольного завода, обходит всех и отбирает обломки лучшей бронзы, которые тут же отсылает домой, на свой завод. Сам же направляется в палатки антикваров и тоже отбирает лом серебра и бронзы.
-- Что покупаете?--спрашиваю как-то его.
-- Серебряный звон!
Колокол льют! Шушукаются по Сухаревке -- и тотчас же по всему рынку, а потом и по городу разнесутся нелепые россказни и вранье. И мало того, что чужие повторяют, а каждый сам старается похлеще соврать, и обязательно действующее лицо, время и место действия точно обозначит.
-- Слышали, утром-то сегодня? Под Каменным мостом кит на мель сел... Народищу там!
-- В беговой беседке у швейцара жена родила тройню -- и все с жеребячьими головами.
-- Сейчас Спасская башня провалилась. Вся! И с часами! Только верхушку видать.
Новичок и в самом деле поверит, а настоящий москвич выслушает и виду не подает, что вранье, не улыбается, а сам еще чище что-нибудь прибавит. Такой обычай:
-- Колокол льют!
Сотни лет ходило поверье, что чем больше небылиц разойдется, тем звонче колокол отольется. А потом встречаются:
-- Чего ты назвонил, что башня провалилась? Бегал -- на месте стоит, как стояла!
-- У Финляндского на заводе большой колокол льют! Ха-ха-ха!
С восьмидесятых годов, когда в Москве начали выходить газеты и запестрели объявлениями колокольных заводов, Сухаревка перестала пускать небылицы, которые в те времена служили рекламой. А колоколозаводчик неукоснительно появлялся на Сухаревке и скупал "серебряный звон". За ним очень ухаживали старьевщики, так как он был не из типов, искавших "на грош пятаков".
Это был покупатель со строго определенной целью --. купить "серебряный звон", а не "на грош пятаков"....
По воспоминаниям писателя А. П. Милюкова, который в детстве жил в этих местах, вокруг все время разносился колокольный звон: нововылитые колокола подвешивались на заводских дворах, и каждый, "у кого только была охота и чесались руки", мог названивать на них сколько душе угодно. "Благодаря этим заводам , - продолжает мемуарист. - наша сторона была для всей Москвы источником самых экзотических сплетен и вымыслов. У колокольных заводчиков испокон веку установилось поверье, что для удачной отливки большого колокола необходимо распустить в народе какую-нибудь нарочно придуманную сказку, и чем быстрее и дальше она разойдется, тем звучнее и сладкогласнее будет отливаемый в то время колокол. От этого-то и сложилась известная поговорка: „колокола льют", когда дело идет о каком-нибудь нелепом слухе".
При заключении договора на отливку колокола завод Финляндского давал гарантии заказчику, что колокол будет нарядным, хорошо украшенным и, самое главное, с красивым голосом, который обязательно должен соответствовать его весу. В истории завода известны случаи, когда колокола переливались без дополнительной оплаты, чтобы получить необходимый звон и выполнить договорные условия. Завод выдавал на каждый колокол гарантию, но при условии безукоснительного соблюдения разработанных правил эксплуатации колокола. В них в частности запрещалось: заменять язык, прилагаемый заводом к конкретному колоколу; изменять вес языка (наращивать или сокращать); менять форму языка. Завод особо оговаривал условие: звонить в колокол мог только человек, обученный искусству колокольного звона.
Из письма святителя Николая к архимандриту Леониду
… быть может, к освящению собора звонарь поспеет сюда. Во всяком случае, каков бы ни был этот человек, он непременно должен побыть в Москве у Николая Дмитриевича Финляндского, который отливал колокола для Миссии, который и должен дать наставления касательно употребления их. Я просил г. Финляндского, чтобы он непременно, так сказать, проэкзаменовал едущего сюда звонаря; если лаврский звонарь очень искусный, то ему приятно будет показывать свое искусство г. Финляндскому; если же окажется, что ему нужно будет подучиться (например, он может быть искусен в употреблении шести - семи или десяти - двенадцати колоколов, но не трезвонил до сих пор в восемь), то он может это сделать на дворе у г. Финляндского, где, кажется, всегда висит достаточное число колоколов для пробы их. … Когда определен будет Вами человек к отправлению сюда, прежде всего примите от меня глубокий, до земли, поклон с искренне сердечною, до слез, теплою благодарностью за сие Ваше доброе расположение к Миссии и доброе дело для нее, потом отправьте сего человека к Н. Д. Финляндскому - вот и все хлопоты, которыми я осмеливаюсь ныне утруждать Вас. Когда г. Финляндский найдет его совершенно надежным к искусному употреблению восьми колоколов, то известит о. Ф. Быстрова, а тот уведомит, куда и в какое время направиться ему, он же позаботится и о всех расходах на звонаря.
Никак не думаю я, чтобы пришлось и нынешней просьбе моей о звонаре остаться тщетною, однако же считаю нужным упомянуть, что в случае, если бы и в Лавре не нашлось звонаря для Миссии, будьте добры известить о том Н. Д. Финляндского….
Начальник Российской Духовной Миссии в Японии, Николай, епископ Ревельский.
Российская Духовная Миссия в Японии. Токио, 1890 года марта 8 дня
В конце XIX века при перестройке дома Страхового Общества Росии на Сретенском бульваре заводу Финляндского был заказан колокол.
Фото отсюда
О семье Финляндского известно из книги "Справочник о лицах получивших купеческие свидетельства на 1892 год", что Финляндский Николай Дмитриевич, 49 лет, в купечестве состоит с 1866 года. Его семейство состоит из жены Александры Павловны и сына - Павла Николаевича. Николай Дмитриевич состоял гласным Московской городской думы с 1877 по 1881 годы и с 1885 по 1892 годы, был старшиной Мариинского детского приюта.
Отец Николая Дмитриевича - Финляндский Дмитрий Васильевич - согласно плану Хотева 1853 года проживал в Протопоповском переулке, а уже во "Всей Москве 1860 года" указано, что он переехал в собственный дом на Каланчевской улице. В 1865 году Финляндские Дмитрий Васильевич и Николай Дмитриевич проживают в собственном доме на Малой Спасской.
Как часто было в то время, семья занималась не только производством, но и благотворительностью. В 1901-1902 гг. по проекту архитектора Владимира Александровича Рудановского на средства Н.Д. Финляндского были построены здания приюта. Изначально была спроектирована дача промышленника, но в процессе строительства решили устроить приют для мальчиков-сирот. Перед революцией приют перевели в новое здание на Верхней Красносельской улице, а участок купил Николай Петрович Левин.
В советское время в домах находились коммунальные квартиры, а в конце XX века дома оказались заброшенными. Сейчас же они отремонтированы, и в них расположена организация "Мосэкострой".
Была у Финляндских и дача на Вятской улице, рядом с современным клубом фабрики "Свобода". Эту дачу Николай Дмитриевич Финляндский подарил городу, и до 1920-х она именовалась "Финляндским садом". Сейчас на этом месте стадион "Автомобилист" и клуб фабрики.
Николай Дмитриевич содержал мебелированные комнаты, часть которых располагалась в доме на углу Домниковской улицы и Садовой-Спасской (угловой дом с башенкой).
В 1893 году последним владельцем завода стал Павел Николаевич Финляндский. Он был попечителем Никито-романовской школы при Никитском Девичьем монастыре, также был вице-президентом Московского кружка любителей Орловского рысака. У него было два сына: Борис и Михаил. Семья проживала в собственном доме в Коптельском переулке, 14 (имели телефон 3-85).
Колокольное производство работало вплоть до Первой мировой войны. В 1926 году отливка колоколов была прекращена. Сегодня большинство экспертов и звонарей считают звучание этих колоколов уникальным, а их художественное оформление лучшим в истории колокололитейного дела.
Литература:
Колокола «Литекс»
Горохов В.А. - Звонят Колокола http://www.wco.ru/biblio/books/gorokhov1/H06-T.htm
http://campanologia.ru/archives/169
http://www.zvon.ru/article3.view2.page4.part16.html
http://www.uhlib.ru/istorija/povsednevnaja_zhizn_rossii_pod_zvon_kolokolov/p8.php
Горохов В.А. - Повседневная жизнь России под звон колоколов http://litrus.net/book/read/5935?p=51
http://olha-juli.livejournal.com/134999.html
http://www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/41329.htm
http://archnadzor-ru.livejournal.com/214649.html