Весна в Средней Азии
sted_ats_02 : Весна в Средней Азии
Эремурус
А ниже отличный текст, написанный почти сто лет назад, весной 1919 года вот про эти самые места, изображенный на фотография выше:
Из книги Павла Назарова "Погоня по Средней Азии":
Местность вокруг была особенно красива, а растительность обильна. Внизу деловито журчал ручей, и лес был полон интересных птиц и растений. Я бывал здесь и прежде во время охотничьих экспедиций на диких кабанов, но это бывало осенью, тогда здесь не было такого разнообразия и количества растений и цветов, так как летняя жара убивала их все.
Стемнело до того, как я начал готовить себе постель на земле под деревом, а с запада начали натягиваться угрожающие облака. Я наломал веток и нарвал травы и сделал себе ложе, чтобы не быть застигнутым врасплох на мокрой земле, когда начнется дождь. Из нескольких веток, моего плаща и небольшого куска брезента, бывшего у меня, я соорудил для ночлега своего рода тент над моим ложем и лег спать. Затем сначала начал накрапывать дождь, который вскоре превратился в настоящий ливень. Раскаты громов грозы один за другим эхом гремели среди скал, пока не раздался один непрерывный рев, в то время как непрерывные вспышки молний освещали фантастическую картину грозы в лесу. Внизу в ущелье ревел ручей, и шум воды становился все громче и громче, в то время как стремительный поток выходил из своих берегов. Вода потекла под мой импровизированный тент и кровать, и я скоро промок до нитки. Лес, как оказалось, встретил меня очень негостеприимно. Где-то к середине ночи гроза стихла, но дождь продолжал идти. Я спал урывками, мгновенно проваливаясь в бессознательную дремоту на нескольких минут.
Утром я проснулся от пения соловья. Наша Центрально-азиатская птичка (Daulias hafizi) не такой законченный певец, как ее европейские собратья, не отличается своей длиной и разнообразием, но ее голос чрезвычайно громкий и пронзительный. Утро было очаровательное, чистое и теплое. Трава была мокрая насквозь и такая скользкая, что невозможно было по ней ходить, и приходилось это делать с величайшей осторожностью, цепляясь за кусты и опираясь на сломанный сук, который я использовал в качестве палки, и так я смог спуститься на дно ущелья на берег ручья, чтобы помыться. Вода была грязная, с плывущими по ней сломанными ветками, но на полпути на другой стороне под цветущим шиповником я нашел восхитительный родник с чистой пресной водой. Я соорудил грубое укрытие вокруг него и огородил его камнями и ветками.
Поскольку я не смог запастись сухими дровами с вечера, я не смог ни разжечь огонь, ни вскипятить себе воду для чая, так как все было промокшим, поэтому я провел день, суша свою постель и одежду на солнце.
Только на второй день к вечеру земля стала достаточно сухой для того, чтобы я мог ходить на прогулки и осмотреться вокруг. В окрестностях, особенно там, где росла дикая яблоня и боярышник, лес представлял собой непроходимую чащу, в то время как в других местах были восхитительные поляны, на которых стояли редкой величины грецкие орешины, бросавшие вокруг себя обширную тень. Дальше вниз, среди скал, по бокам около ручья были миндальные деревья, и выше, около вершины, где было посуше, на самых крутых склонах утесов, росли фисташки с их широкими, необычными кожистыми листьями и обильными гроздьями плодов, пока еще незрелыми и зелеными.
Под деревьями, где лежала плотная и глубокая тень, земля была покрыта мягкой, бледно-зеленой, так называемой, ̒стреляющей травой̒; это низко растущая трава с мясистым стеблем и остроконечными листьями. Плод представляет собой тонкий маленький стручок, который, когда созревает, разрывается с треском при малейшем соприкосновении на несколько узких полос, которые скоро при высыхании скукоживаются в спираль и выбрасывают семена, как пулю из ружья. Если вы вытяните свою руку в траве, вы можете услышать продолжительный треск, и ваша рука почувствует щекотку как будто от слабого электрического тока. Эта интересная трава одна из тех, что реагирует на механический контакт, и создается впечатление, что это живое существо.
В некоторых местах на большом протяжении росли душистые белые тюльпаны. Также два очень интересных вида аронника : один - Аронник Королькова (Arum korolkovi), имеет зелёные цветы с жёлтым пестиком, которые позже в сезон превращаются в красные ягоды; другой - Эминиум Леманна (Eminium lehmannii), имеет очень необычный цветок. Цветок полностью бархатно-темно-пурпурного цвета, иногда с фиолетовым оттенком, настолько странный, что местные жители не дотрагиваются до него, так как они приписывают ему все виды опасных свойств. Среди скал вдоль ручьев растут в некоторых местах папоротники, включая адиантум , который чрезвычайно редок в Туркестане. Затем попадались солидные группы эремурусов (Eremurus) с гигантскими колосьями бледно-розовых цветов: двух видов, Эремурус мощный (Eremurus robustus) и Эремурус Кауфманна (Eremurus kaufmanni). Оба этих замечательных цветка были привнесены в сады Европы из наших гор Туркестана, я и сам любовался их красотой в Хэмптон Корте и в витринах лондонских флористов.
Был интересный куст, являвшийся разновидностью кизильника (Cotoneaster), твердая белая древесина которого превосходно подходит для изготовления тростей и ручек для орудий труда и инструментов. Затем был особый сорт жимолости, называемый местными жителями иса мусса, который высоко ценится для изготовления тростей, особенно муллами. Когда удалена кора, то на твердой, желтоватой, похожей на слоновую кость древесине проступает красивый, словно выгравированный на ней рисунок.
Бальзам Мели́сса лека́рственная (Melissa officinalis) рос в изобилии на обоих склонах, наполняя воздух ароматом апельсина. Я обнаружил, что это очень полезная трава, так как, натерев ею свое лицо и руки, я мог работать с пчелами без сетки. Она также будет держать на расстоянии москитов, хотя я немного и пострадал от них, и я использовал ее высушенные листья в качестве приправы. Из риса, сваренного с листьями мелиссы и изюмом, готовится очень хороший пудинг.
Я изучал этот лес как натуралист, и я изучал его также с точки зрения того, что он мне может дать для еды, запасы которой у меня были чрезвычайно скудными.
На самой вершине горы, выше зоны деревьев, на неглубоком альпийском дерне я обнаружил Эремурус замечательный (Eremurus spectabilis). Его молодые листья съедобны и довольно хороши на вкус. Было и другое туркестанское растение, Рябчик Северцова (Korolkovia severtzovii), с круглыми мясистыми лукавицами, которые являются превосходным овощем, если хорошо отварены.
На одной поляне на некотором расстоянии от моего лагеря рос в изобилии щавель, очень хороший ингредиент для супа, теперь созревший для сбора. Несколько пониже рос вид тростника - Сыть длинная (Cyperus longus), его корневище является очень хорошей специей, используемой как приправа, что является очень важной вещью, когда ты ограничен грубой и однообразной диетой. По сути, в случае крайней необходимости, я мог бы питаться и продержаться только на этих корнях и листьях, и я благодарил Проведение за то, что оно дало мне возможность исследовать ресурсы этого края и изучить природные богатства Туркестана.
Фруктов было здесь еще большее изобилие. Пониже, среди деревьев и кустов рос виноград, некоторые лозы были огромными, с большими массивными стволами, вьющимися по деревьям, и иногда целиком покрывая его их, другие вились, как гирлянды, от одного дерева до другого или стлались по поверхности скалы.
Мне потребовалось несколько дней на то, чтобы обследовать весь лес и все ущелья в окрестности, некоторые из которых были очень интересными и живописными. Это особый тип леса, известный как Фруктовый лес Туркестана, часто встречается в горах, особенно в Ферганской области.. . .
Трудно сказать, как возник этот фруктовый леса. Грецкие орехи очень широко распространены в горах Туркестана, и, несомненно, это были остатки огромного леса, покрывавшего весь этот край и киргизские степи почти до Урала в Плиоценовый период. Фисташка и миндаль с их превосходными фруктами, являются, очевидно, местными туркестанскими разновидностями. Дикий миндаль имеет прекрасный запах, но его скорлупа чрезвычайно твердая. Фисташки когда-то покрывали все сухие места предгорий в пределах Туркестана, но были почти истреблены древними шахтерами и металлургами, так как они предпочитали древесный уголь, сделанный из этого дерева, для выплавки своих руд. Верблюды также уничтожали беспощадно это очаровательное и полезное дерево, жадно общипывая его листья и молодые побеги, так, что в наши дни фисташку можно найти только в районах, недоступных для верблюдов.
Не столь легко объяснить появление яблонь в этих лесах, так как в пределах человеческой памяти никаких садов, там, где они растут сейчас, не было, и их плоды, несомненно, хуже по вкусу и аромату, чем яблоки культурных сортов. Кроме того, яблони редко можно увидеть в садах местных жителей, а когда они есть, они свершено разнообразных сортов. Не могли они быть и остатками садов древних обитателей этих мест до монгольского нашествия, поскольку эти деревья распространены в местах, где никогда не было никакого прочного населения. Сами деревья покрыты шипами и имеют все особенности диких, а не культурных форм. Мы можем только прийти к выводу, что это натуральные дикие яблони. Форма их плодов весьма разнообразна: маленькие и круглые, удлиненные, коричневые, желтые и красные. Очень часто плоды слишком едкие, чтобы быть съедобными, но иногда сладкие и сочные, и даже исключительно хорошие. Очевидно их вкус не зависит только от сорта, но также от почвы и положения дерева. Некоторые созревают в конце июня, другие в июле и августе; были также и зимние сорта, которые висят на деревьях до морозов. Они ароматные и очень вкусные. Иногда они неотличимы по внешнему виду и вкусу от культурных сортов. Когда их сажают в саду, они сразу реагируют на культурный уход, и при небольшом внимании и уходе они дают превосходные результаты.
Считается, что большинство наших европейских фруктовых видов произошли из Персии. Более вероятно, что они ведут свое происхождение из Туркестана, который в течение многих веков был частью Персидской империи. Здесь попадаются в диком состоянии рожь, пшеница, ячмень и овес, растущие в полях на холмах в таких количествах, что они выглядят, как поля, возделанные человеком.
Моя еда не отличалась разнообразием. Она состояла из риса и лепешек из пшеничной или ячменной муки; последние были очень трудно перевариваемыми, и вообще не очень хорошими. Иногда у меня были яйца как деликатес, и еще реже суп или плов, так как яйца и баранина были очень редкими и дорогими.
Часто шли дожди, и я не всегда мог разжечь свой костер, несмотря на мои запасы угля и трута. У меня были плохие спички, и в сырую погоду они все отказывались зажигаться, и поэтому я соорудил специальную печь из камней, в которой я все время поддерживал огонь на тлеющих древесных угольках.
. . .
В лесу было изобилие птиц. Ночью и ранним утром свои рулады выводили соловьи, затем прибавились трели дроздов и черных дроздов. Я особенно люблю пение майны (Myophone temminckii), довольно большой птицы пепельного цвета. Весь день напролет я мог слушать низкое, но довольно громкое воркование голубей, которому горлицы аккомпанировали на более высокой ноте. Также была там очень красивая птица Райская мухоловка (Chitralia paradisea). У петушка на хвосте есть длинные тонкие перья, расширяющиеся на конце, которые придают очень странный вид его крылу. Это на самом деле житель жарких мест в Индии, но гнездится и выводит птенцов она в некоторых лесных долинах в наших горах, мигрируя в Индию на зиму.
Около моей хижины было несколько зарослей больших чертополохов, которые были источником радости нашего восточного щегла (Carduelis orientate), которые также бывало развлекали меня своей музыкой. Красивыми, но крайне нежелательными гостями были пчелоеды (Merops apiaster) со своим блестящим золотисто-зеленым оперением, они безжалостные истребители пчел, которых они съедают огромное количество. Насекомые знают своих врагов хорошо, и как только было слышно мелодичное щебетание пчелоедов, бедные пчелы отказывались покидать свои ульи. Эти птицы наносят серьезный вред пчеловодству, поскольку каждая особь потребляет до нескольких сотен пчел в день. По этой причине уроженцы Семиречья ставят свои улья на самых открытых местах без деревьев и кустов, поскольку пчелоеды не любят места без жёрдочек, на которых они любят сидеть и отдыхать.
Однажды вечером, довольно поздно, когда я сидел и отдыхал под огромной грецкой орешиной, восхищаясь игрой лунных лучей на зеленой и гладкой поверхности земли, я услышал небольшой шелест и потрескивание в лесу. Я немедленно насторожился и застыл на месте, где сидел, ожидая, что же произойдет. Спустя несколько мгновений я увидел целое семейство кабанов, медленно шедших из леса. Первым, на своем законном месте, шел огромный боров, его огромные клыки блестели в лунном свете; позади него свинья и полдюжины уже вполне выросших поросят. Все семейство спокойно прогулялось на расстоянии примерно пятнадцати шагов от меня, исчезая в соседнем ущелье в ручье, где они приняли ванну. У меня не было оружия, и таким образом я потерял прекрасную возможность обеспечить себя небольшим количеством хорошего свежего мяса, что было деликатесом, который я редко видел на своем столе.
В другой вечер, недалеко от моего жилища, выйдя прогуляться в лес, я повстречал самку дикобраза с семейством из восьми смешных маленьких дикобразов. Они ни в малейшей степени не испугались меня и прошли спокойно мимо меня.
Спустя некоторое время дожди прекратились, и установилась великолепная погода. Ночи были умеренно теплыми, и я, бывало, наслаждался прогулками в ярком лунном свете по лесным тропинкам. Бледные лучи света пробивались сквозь листву, придавая фантастический нереальный вид всему окружению. Я любил стоять под деревом и пристально смотреть на ярко освещенную поляну, где все было спокойно и неподвижно; это было похоже на волшебный мир, и каждое мгновение я в глубине души ожидал увидеть сборище эльфов и гоблинов, пришедших кружиться и вращаться в своих стремительных танцах.
Эремурус
А ниже отличный текст, написанный почти сто лет назад, весной 1919 года вот про эти самые места, изображенный на фотография выше:
Из книги Павла Назарова "Погоня по Средней Азии":
Местность вокруг была особенно красива, а растительность обильна. Внизу деловито журчал ручей, и лес был полон интересных птиц и растений. Я бывал здесь и прежде во время охотничьих экспедиций на диких кабанов, но это бывало осенью, тогда здесь не было такого разнообразия и количества растений и цветов, так как летняя жара убивала их все.
Стемнело до того, как я начал готовить себе постель на земле под деревом, а с запада начали натягиваться угрожающие облака. Я наломал веток и нарвал травы и сделал себе ложе, чтобы не быть застигнутым врасплох на мокрой земле, когда начнется дождь. Из нескольких веток, моего плаща и небольшого куска брезента, бывшего у меня, я соорудил для ночлега своего рода тент над моим ложем и лег спать. Затем сначала начал накрапывать дождь, который вскоре превратился в настоящий ливень. Раскаты громов грозы один за другим эхом гремели среди скал, пока не раздался один непрерывный рев, в то время как непрерывные вспышки молний освещали фантастическую картину грозы в лесу. Внизу в ущелье ревел ручей, и шум воды становился все громче и громче, в то время как стремительный поток выходил из своих берегов. Вода потекла под мой импровизированный тент и кровать, и я скоро промок до нитки. Лес, как оказалось, встретил меня очень негостеприимно. Где-то к середине ночи гроза стихла, но дождь продолжал идти. Я спал урывками, мгновенно проваливаясь в бессознательную дремоту на нескольких минут.
Утром я проснулся от пения соловья. Наша Центрально-азиатская птичка (Daulias hafizi) не такой законченный певец, как ее европейские собратья, не отличается своей длиной и разнообразием, но ее голос чрезвычайно громкий и пронзительный. Утро было очаровательное, чистое и теплое. Трава была мокрая насквозь и такая скользкая, что невозможно было по ней ходить, и приходилось это делать с величайшей осторожностью, цепляясь за кусты и опираясь на сломанный сук, который я использовал в качестве палки, и так я смог спуститься на дно ущелья на берег ручья, чтобы помыться. Вода была грязная, с плывущими по ней сломанными ветками, но на полпути на другой стороне под цветущим шиповником я нашел восхитительный родник с чистой пресной водой. Я соорудил грубое укрытие вокруг него и огородил его камнями и ветками.
Поскольку я не смог запастись сухими дровами с вечера, я не смог ни разжечь огонь, ни вскипятить себе воду для чая, так как все было промокшим, поэтому я провел день, суша свою постель и одежду на солнце.
Только на второй день к вечеру земля стала достаточно сухой для того, чтобы я мог ходить на прогулки и осмотреться вокруг. В окрестностях, особенно там, где росла дикая яблоня и боярышник, лес представлял собой непроходимую чащу, в то время как в других местах были восхитительные поляны, на которых стояли редкой величины грецкие орешины, бросавшие вокруг себя обширную тень. Дальше вниз, среди скал, по бокам около ручья были миндальные деревья, и выше, около вершины, где было посуше, на самых крутых склонах утесов, росли фисташки с их широкими, необычными кожистыми листьями и обильными гроздьями плодов, пока еще незрелыми и зелеными.
Под деревьями, где лежала плотная и глубокая тень, земля была покрыта мягкой, бледно-зеленой, так называемой, ̒стреляющей травой̒; это низко растущая трава с мясистым стеблем и остроконечными листьями. Плод представляет собой тонкий маленький стручок, который, когда созревает, разрывается с треском при малейшем соприкосновении на несколько узких полос, которые скоро при высыхании скукоживаются в спираль и выбрасывают семена, как пулю из ружья. Если вы вытяните свою руку в траве, вы можете услышать продолжительный треск, и ваша рука почувствует щекотку как будто от слабого электрического тока. Эта интересная трава одна из тех, что реагирует на механический контакт, и создается впечатление, что это живое существо.
В некоторых местах на большом протяжении росли душистые белые тюльпаны. Также два очень интересных вида аронника : один - Аронник Королькова (Arum korolkovi), имеет зелёные цветы с жёлтым пестиком, которые позже в сезон превращаются в красные ягоды; другой - Эминиум Леманна (Eminium lehmannii), имеет очень необычный цветок. Цветок полностью бархатно-темно-пурпурного цвета, иногда с фиолетовым оттенком, настолько странный, что местные жители не дотрагиваются до него, так как они приписывают ему все виды опасных свойств. Среди скал вдоль ручьев растут в некоторых местах папоротники, включая адиантум , который чрезвычайно редок в Туркестане. Затем попадались солидные группы эремурусов (Eremurus) с гигантскими колосьями бледно-розовых цветов: двух видов, Эремурус мощный (Eremurus robustus) и Эремурус Кауфманна (Eremurus kaufmanni). Оба этих замечательных цветка были привнесены в сады Европы из наших гор Туркестана, я и сам любовался их красотой в Хэмптон Корте и в витринах лондонских флористов.
Был интересный куст, являвшийся разновидностью кизильника (Cotoneaster), твердая белая древесина которого превосходно подходит для изготовления тростей и ручек для орудий труда и инструментов. Затем был особый сорт жимолости, называемый местными жителями иса мусса, который высоко ценится для изготовления тростей, особенно муллами. Когда удалена кора, то на твердой, желтоватой, похожей на слоновую кость древесине проступает красивый, словно выгравированный на ней рисунок.
Бальзам Мели́сса лека́рственная (Melissa officinalis) рос в изобилии на обоих склонах, наполняя воздух ароматом апельсина. Я обнаружил, что это очень полезная трава, так как, натерев ею свое лицо и руки, я мог работать с пчелами без сетки. Она также будет держать на расстоянии москитов, хотя я немного и пострадал от них, и я использовал ее высушенные листья в качестве приправы. Из риса, сваренного с листьями мелиссы и изюмом, готовится очень хороший пудинг.
Я изучал этот лес как натуралист, и я изучал его также с точки зрения того, что он мне может дать для еды, запасы которой у меня были чрезвычайно скудными.
На самой вершине горы, выше зоны деревьев, на неглубоком альпийском дерне я обнаружил Эремурус замечательный (Eremurus spectabilis). Его молодые листья съедобны и довольно хороши на вкус. Было и другое туркестанское растение, Рябчик Северцова (Korolkovia severtzovii), с круглыми мясистыми лукавицами, которые являются превосходным овощем, если хорошо отварены.
На одной поляне на некотором расстоянии от моего лагеря рос в изобилии щавель, очень хороший ингредиент для супа, теперь созревший для сбора. Несколько пониже рос вид тростника - Сыть длинная (Cyperus longus), его корневище является очень хорошей специей, используемой как приправа, что является очень важной вещью, когда ты ограничен грубой и однообразной диетой. По сути, в случае крайней необходимости, я мог бы питаться и продержаться только на этих корнях и листьях, и я благодарил Проведение за то, что оно дало мне возможность исследовать ресурсы этого края и изучить природные богатства Туркестана.
Фруктов было здесь еще большее изобилие. Пониже, среди деревьев и кустов рос виноград, некоторые лозы были огромными, с большими массивными стволами, вьющимися по деревьям, и иногда целиком покрывая его их, другие вились, как гирлянды, от одного дерева до другого или стлались по поверхности скалы.
Мне потребовалось несколько дней на то, чтобы обследовать весь лес и все ущелья в окрестности, некоторые из которых были очень интересными и живописными. Это особый тип леса, известный как Фруктовый лес Туркестана, часто встречается в горах, особенно в Ферганской области.. . .
Трудно сказать, как возник этот фруктовый леса. Грецкие орехи очень широко распространены в горах Туркестана, и, несомненно, это были остатки огромного леса, покрывавшего весь этот край и киргизские степи почти до Урала в Плиоценовый период. Фисташка и миндаль с их превосходными фруктами, являются, очевидно, местными туркестанскими разновидностями. Дикий миндаль имеет прекрасный запах, но его скорлупа чрезвычайно твердая. Фисташки когда-то покрывали все сухие места предгорий в пределах Туркестана, но были почти истреблены древними шахтерами и металлургами, так как они предпочитали древесный уголь, сделанный из этого дерева, для выплавки своих руд. Верблюды также уничтожали беспощадно это очаровательное и полезное дерево, жадно общипывая его листья и молодые побеги, так, что в наши дни фисташку можно найти только в районах, недоступных для верблюдов.
Не столь легко объяснить появление яблонь в этих лесах, так как в пределах человеческой памяти никаких садов, там, где они растут сейчас, не было, и их плоды, несомненно, хуже по вкусу и аромату, чем яблоки культурных сортов. Кроме того, яблони редко можно увидеть в садах местных жителей, а когда они есть, они свершено разнообразных сортов. Не могли они быть и остатками садов древних обитателей этих мест до монгольского нашествия, поскольку эти деревья распространены в местах, где никогда не было никакого прочного населения. Сами деревья покрыты шипами и имеют все особенности диких, а не культурных форм. Мы можем только прийти к выводу, что это натуральные дикие яблони. Форма их плодов весьма разнообразна: маленькие и круглые, удлиненные, коричневые, желтые и красные. Очень часто плоды слишком едкие, чтобы быть съедобными, но иногда сладкие и сочные, и даже исключительно хорошие. Очевидно их вкус не зависит только от сорта, но также от почвы и положения дерева. Некоторые созревают в конце июня, другие в июле и августе; были также и зимние сорта, которые висят на деревьях до морозов. Они ароматные и очень вкусные. Иногда они неотличимы по внешнему виду и вкусу от культурных сортов. Когда их сажают в саду, они сразу реагируют на культурный уход, и при небольшом внимании и уходе они дают превосходные результаты.
Считается, что большинство наших европейских фруктовых видов произошли из Персии. Более вероятно, что они ведут свое происхождение из Туркестана, который в течение многих веков был частью Персидской империи. Здесь попадаются в диком состоянии рожь, пшеница, ячмень и овес, растущие в полях на холмах в таких количествах, что они выглядят, как поля, возделанные человеком.
Моя еда не отличалась разнообразием. Она состояла из риса и лепешек из пшеничной или ячменной муки; последние были очень трудно перевариваемыми, и вообще не очень хорошими. Иногда у меня были яйца как деликатес, и еще реже суп или плов, так как яйца и баранина были очень редкими и дорогими.
Часто шли дожди, и я не всегда мог разжечь свой костер, несмотря на мои запасы угля и трута. У меня были плохие спички, и в сырую погоду они все отказывались зажигаться, и поэтому я соорудил специальную печь из камней, в которой я все время поддерживал огонь на тлеющих древесных угольках.
. . .
В лесу было изобилие птиц. Ночью и ранним утром свои рулады выводили соловьи, затем прибавились трели дроздов и черных дроздов. Я особенно люблю пение майны (Myophone temminckii), довольно большой птицы пепельного цвета. Весь день напролет я мог слушать низкое, но довольно громкое воркование голубей, которому горлицы аккомпанировали на более высокой ноте. Также была там очень красивая птица Райская мухоловка (Chitralia paradisea). У петушка на хвосте есть длинные тонкие перья, расширяющиеся на конце, которые придают очень странный вид его крылу. Это на самом деле житель жарких мест в Индии, но гнездится и выводит птенцов она в некоторых лесных долинах в наших горах, мигрируя в Индию на зиму.
Около моей хижины было несколько зарослей больших чертополохов, которые были источником радости нашего восточного щегла (Carduelis orientate), которые также бывало развлекали меня своей музыкой. Красивыми, но крайне нежелательными гостями были пчелоеды (Merops apiaster) со своим блестящим золотисто-зеленым оперением, они безжалостные истребители пчел, которых они съедают огромное количество. Насекомые знают своих врагов хорошо, и как только было слышно мелодичное щебетание пчелоедов, бедные пчелы отказывались покидать свои ульи. Эти птицы наносят серьезный вред пчеловодству, поскольку каждая особь потребляет до нескольких сотен пчел в день. По этой причине уроженцы Семиречья ставят свои улья на самых открытых местах без деревьев и кустов, поскольку пчелоеды не любят места без жёрдочек, на которых они любят сидеть и отдыхать.
Однажды вечером, довольно поздно, когда я сидел и отдыхал под огромной грецкой орешиной, восхищаясь игрой лунных лучей на зеленой и гладкой поверхности земли, я услышал небольшой шелест и потрескивание в лесу. Я немедленно насторожился и застыл на месте, где сидел, ожидая, что же произойдет. Спустя несколько мгновений я увидел целое семейство кабанов, медленно шедших из леса. Первым, на своем законном месте, шел огромный боров, его огромные клыки блестели в лунном свете; позади него свинья и полдюжины уже вполне выросших поросят. Все семейство спокойно прогулялось на расстоянии примерно пятнадцати шагов от меня, исчезая в соседнем ущелье в ручье, где они приняли ванну. У меня не было оружия, и таким образом я потерял прекрасную возможность обеспечить себя небольшим количеством хорошего свежего мяса, что было деликатесом, который я редко видел на своем столе.
В другой вечер, недалеко от моего жилища, выйдя прогуляться в лес, я повстречал самку дикобраза с семейством из восьми смешных маленьких дикобразов. Они ни в малейшей степени не испугались меня и прошли спокойно мимо меня.
Спустя некоторое время дожди прекратились, и установилась великолепная погода. Ночи были умеренно теплыми, и я, бывало, наслаждался прогулками в ярком лунном свете по лесным тропинкам. Бледные лучи света пробивались сквозь листву, придавая фантастический нереальный вид всему окружению. Я любил стоять под деревом и пристально смотреть на ярко освещенную поляну, где все было спокойно и неподвижно; это было похоже на волшебный мир, и каждое мгновение я в глубине души ожидал увидеть сборище эльфов и гоблинов, пришедших кружиться и вращаться в своих стремительных танцах.