ОПЕРНЫЙ ТЕАТР В КАИРЕ. 1869 год.
красота от victorsolkin
Хочу показать Вам кадры невероятной редкости, которые как-то по воле счастливого случая попали ко мне в архив. Вы когда-нибудь видели, как выглядела гаремная ложа в оперном театре хедива в Каире в 1869 году? А знали ли, что легендарная Умм Кульсум пела в 1942 году партию Аиды? Ну и уж наверняка не видели занавес оперы хедива, с которым театр открылся в XIX веке. Так что, прошу любить и жаловать, египетские редкости каирского оперного театра :-)
Занавес оперного театра хедива в Каире. 1869 год.
( Смотреть и удивляться дальше... )
(Так хотелось как-то необычно вспомнить великого Самуила Абрамовича Самосуда. Его нет с нами вот уже 44 года.. или так: 44 года наша страна и российское музыкальное искусство лишено радости присутствия и творчества величайшего Музыканта.
Думается, ему, человеку яркого, необыкновенного творческого темперамента, эти картинки пришлись бы по душе...)
Дирижер С.А. Самосуд - человек необыкновенного ума! Он принес на радио большое оживление в музыкальной жизни. Я не дирижер, но мне казалось, что многим надо бы поучиться у него. Ему удавалось малой энергией заставить оркестр быть внимательным и послушным каждому движению его руки. Многим дирижерам приходится затрачивать большую физическую энергию, чтобы заставить оркестр играть, допустим, более эмоционально. У Самосуда же те места, где музыка идет динамически к какой-то кульминации, движения его рук незначительны, но оркестр играет в полную силу. Мне кажется это большим достоинством дирижера.
Мне приходилось с ним встречаться по работе над операми «Итальянка в Алжире» Россини, «Похищение из сераля» Моцарта, «Тихий Дон» Дзержинского. Помню, я наблюдал за работой Самуила Абрамовича с Зарой Долухановой над партией Изабеллы в «Итальянке в Алжире». Через несколько встреч Самосуд был доволен вокальной стороной партии, но он стал настойчиво добиваться эмоционального настроя этой роли. Я часто слышал его реплики: «Больше страсти! Согрейте теплом ваше пение». Я, по правде сказать, первое время думал: «Где ж тут согреть, когда идет сплошная колоратура». Но вот постепенно образ Изабеллы начал оживать, к вокалу стал присоединяться душевный порыв и, наконец, вылепился прекрасный образ Изабеллы. В этой постановке и на мою долю досталось немало похвал. Я пел трудную в вокальном и сценическом отношении, но благородную партию Мустафы.
Сначала моя работа Самосуду не нравилась. Он говорил: “Ведь эта партия - буфф. Значит, надо нарочито комиковать, делать рожи, где-то сделать смешную походку и так далее”.
При моем огромном уважении к Самосуду я никак не мог согласиться с его советами, тем более что я уже имел немалый опыт работы над комическими партиями. Я стал идти от действия, от отношения Мустафы к действующим лицам. В образе должен быть юмор, потому что и по ситуации Мустафа все время попадает в смешное положение. Хотя Самуил Абрамович сомневался в моей трактовке роли, с партии меня не снял. И вот премьера. Я не комиковал, пел и играл роль, как задумал. И почти при каждом моем появлении или уходе зал обрушивался смехом и аплодисментами. Все рецензии, сопровождавшие эту постановку, дали моей роли положительную оценку.
На втором спектакле я, где только возможно, наблюдал за Самуилом Абрамовичем и видел, как он, дирижируя, смеялся вместе с публикой, чему я был очень рад. Вот свойство больших людей, по-настоящему любящих искусство, живущих в нем! Когда после спектакля Самосуд выходил на публику кланяться, а выходить приходилось много раз, он брал за руку Долуханову и меня. Да и после, знаю, он хорошо обо мне отзывался.
Самуил Абрамович - один из последних “могикан”, работавших на радио. Он ушел на отдых, Кто теперь придет к нам, чтобы достойно занять его место?
Хочу показать Вам кадры невероятной редкости, которые как-то по воле счастливого случая попали ко мне в архив. Вы когда-нибудь видели, как выглядела гаремная ложа в оперном театре хедива в Каире в 1869 году? А знали ли, что легендарная Умм Кульсум пела в 1942 году партию Аиды? Ну и уж наверняка не видели занавес оперы хедива, с которым театр открылся в XIX веке. Так что, прошу любить и жаловать, египетские редкости каирского оперного театра :-)
Занавес оперного театра хедива в Каире. 1869 год.
( Смотреть и удивляться дальше... )
(Так хотелось как-то необычно вспомнить великого Самуила Абрамовича Самосуда. Его нет с нами вот уже 44 года.. или так: 44 года наша страна и российское музыкальное искусство лишено радости присутствия и творчества величайшего Музыканта.
Думается, ему, человеку яркого, необыкновенного творческого темперамента, эти картинки пришлись бы по душе...)
Дирижер С.А. Самосуд - человек необыкновенного ума! Он принес на радио большое оживление в музыкальной жизни. Я не дирижер, но мне казалось, что многим надо бы поучиться у него. Ему удавалось малой энергией заставить оркестр быть внимательным и послушным каждому движению его руки. Многим дирижерам приходится затрачивать большую физическую энергию, чтобы заставить оркестр играть, допустим, более эмоционально. У Самосуда же те места, где музыка идет динамически к какой-то кульминации, движения его рук незначительны, но оркестр играет в полную силу. Мне кажется это большим достоинством дирижера.
Мне приходилось с ним встречаться по работе над операми «Итальянка в Алжире» Россини, «Похищение из сераля» Моцарта, «Тихий Дон» Дзержинского. Помню, я наблюдал за работой Самуила Абрамовича с Зарой Долухановой над партией Изабеллы в «Итальянке в Алжире». Через несколько встреч Самосуд был доволен вокальной стороной партии, но он стал настойчиво добиваться эмоционального настроя этой роли. Я часто слышал его реплики: «Больше страсти! Согрейте теплом ваше пение». Я, по правде сказать, первое время думал: «Где ж тут согреть, когда идет сплошная колоратура». Но вот постепенно образ Изабеллы начал оживать, к вокалу стал присоединяться душевный порыв и, наконец, вылепился прекрасный образ Изабеллы. В этой постановке и на мою долю досталось немало похвал. Я пел трудную в вокальном и сценическом отношении, но благородную партию Мустафы.
Сначала моя работа Самосуду не нравилась. Он говорил: “Ведь эта партия - буфф. Значит, надо нарочито комиковать, делать рожи, где-то сделать смешную походку и так далее”.
При моем огромном уважении к Самосуду я никак не мог согласиться с его советами, тем более что я уже имел немалый опыт работы над комическими партиями. Я стал идти от действия, от отношения Мустафы к действующим лицам. В образе должен быть юмор, потому что и по ситуации Мустафа все время попадает в смешное положение. Хотя Самуил Абрамович сомневался в моей трактовке роли, с партии меня не снял. И вот премьера. Я не комиковал, пел и играл роль, как задумал. И почти при каждом моем появлении или уходе зал обрушивался смехом и аплодисментами. Все рецензии, сопровождавшие эту постановку, дали моей роли положительную оценку.
На втором спектакле я, где только возможно, наблюдал за Самуилом Абрамовичем и видел, как он, дирижируя, смеялся вместе с публикой, чему я был очень рад. Вот свойство больших людей, по-настоящему любящих искусство, живущих в нем! Когда после спектакля Самосуд выходил на публику кланяться, а выходить приходилось много раз, он брал за руку Долуханову и меня. Да и после, знаю, он хорошо обо мне отзывался.
Самуил Абрамович - один из последних “могикан”, работавших на радио. Он ушел на отдых, Кто теперь придет к нам, чтобы достойно занять его место?