Потаённый гектограф
…и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий,
мать блудницам и мерзостям земным.
Откр. 17:5
Белград. Осень 1942 г. Несмотря на охватившую Европу войну, в городе продолжается обычная жизнь. Под редакцией секретаря Архиерейского Синода РПЦЗ Ексакустодиана Махароблидзе выходит очередной номер русскоязычного журнала «Церковное обозрение». На первый взгляд, содержание ежемесячника вполне рутинно… Но что это? Взгляд внимательного читателя останавливается на броском заголовке и фотографии недавно почившего старообрядческого митрополита Иннокентия (Усова).
Фрагмент журнала «Церковное обозрение» (Белград. 1943. № 4)
…Ровно 70 лет спустя в одном из частных собраний Санкт-Петербурга данный заголовок привлёк невольное внимание уже другого читателя - автора этих строк. А еще через некоторое время к нам в руки попали фотокопии зашифрованного гектографического издания с примечательными картинками, инициалами и… все с тем же заголовком! Что же это был за заголовок, и что за загадочное сочинение скрывалось под ним?
«Апокалипсические чудовища»… - наиболее яркое эсхатологическое произведение XX века. Не менее яркой, насыщенной и динамичной была и жизнь их автора, владыки Иннокентия, в миру Ивана Григорьевича Усова [1]. Впрочем, обо всем по порядку.
Епископ Иннокентий (слева) и митрополит Антоний (справа). Фото 1930-х гг..
Со времени принятия христианства глубинный эсхатологизм на протяжении столетий пронизывал все сферы жизни русского традиционного общества, находя своё воплощение в произведениях книгописной культуры. Напряжённое ожидание Светопреставления и Страшного суда было особенно характерно для конца XV-XVI вв., периода Смуты 1598-1613 гг. и времени церковной реформы середины XVII-го столетия. А почти 300 лет спустя после последнего яркого всплеска алармистские настроения вновь охватывают самые широкие слои преимущественно крестьянского населения: ввиду социально-политических потрясений, связанных с утверждением советской власти, атмосфера на селе была буквально пропитана эсхатологическими пророчествами, всевозможными откровениями и видениями [2].
Советский пропагандистский плакат. 1918
Однако если в средневековых источниках движущей силой эсхатологических катаклизмов выступают «измаильтяне», отождествляемые с мусульманами, то в традиционной книжности XX века подобное представление отходит на 2-й план. На горизонте обозначился новый, гораздо более актуальный враг - мировой коммунизм. Не нужно было обладать богатым воображением, чтобы узреть в нем «красного дракона» Апокалипсиса, который словно бы обрел в мировой революции свою плоть и кровь.
Советский пропагандистский плакат. 1930
Обличению различных форм социализма, а также масонства, иудаизма и учения адвентистов седьмого дня и посвятил свою работу епископ Иннокентий. Данное произведение владыка написал уже находясь в эмиграции, в «богоспасаемом Румынском королевстве». В основу «книжки» легли сочинения, созданные епископом в 1920-х - начале 1930-х гг.: «Социализм и Христианство», «Оправдание бегства христиан во время гонений», «Почему христиане празднуют воскресение, а не субботу. Ответ адвентистам седьмого дня» и др. По словам автора, его работа не претендует на толкование апокалипсического текста, но представляет собой лишь «рассмотрение» тех символов и образов Апокалипсиса, «которые <…> олицетворяют события настоящего времени».
Впервые «Апокалипсические чудовища», проиллюстрированные графическими рисунками на эсхатологическую тематику, были отпечатаны на гектографе неизвестным тиражом в августе 1931 г. предположительно в Кишиневе, где располагалась епархиальная типография [3]. Свое имя автор зашифровал при помощи 2-х простых видов кириллической тайнописи: цифирью (арабскими цифрами) на титуле и используя анаграмму (через букву) в конце 100-страничной книги. Фактически это было сделано с целью определенной маркировки: «свой» прочтет и, ввиду авторитета автора, еще больше уверится в истинности написанного; «чужому» же останется лишь текст, а имя автора в данном контексте не так уж и важно, поскольку работа универсальна и адресована не только старообрядцам.
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
Осенью 1942 г., уже после смерти владыки Иннокентия, его труд начинает печатать выходивший на русском языке белградский журнал «Церковное обозрение» [4]. История данной публикации, поведанная нам о. N, такова: будучи в эмиграции, в одной из своих поездок епископ Иннокентий познакомился с возглавлявшим РПЦЗ митрополитом Антонием (Храповицким), на которого он произвел крайне положительное впечатление - отцы подружились и во многих насущных вопросах нашли себя единомысленными; благодаря этому знакомству «Апокалипсические чудовища» получают определённое распространение не только в старообрядческой, но и в русской эмигрантской среде в целом.
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
По своему содержанию, стилю изложения и оформлению «Апокалипсические чудовища» находятся на стыке размышлений средневекового книжника, исследовательской работы и религиозно-политического памфлета. Традиция здесь переплетается с модерном, а научно-популярный дискурс с пророческим пафосом откровения. В этом произведении наглядно отразилась личность самого автора, который, являясь выходцем из традиционной среды, был в то же самое время прошедшим военную службу разносторонне образованным городским интеллигентом с боевым и чрезвычайно деятельным характером.
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
Какова же содержательная часть сочинения старообрядческого владыки? После пространного «вступления», посвященного художественным достоинствам и духовно-историческому значению текста Апокалипсиса, автор переходит к трактовке образов «большого красного дракона», «барсового зверя» и «зверя с рогами агнца», коими обозначены главные враги христианства: в первую очередь, это «красные» (социалисты/социал-демократы или коммунисты) и «франкмасоны» («большой красный дракон»); во вторую - иудеи/«еврейство» («барсовый зверь»); в третью - «двурогий зверь протестантизма». Именно эти «звериные организации», по мысли владыки, и есть «непосредственные силы сатаны» - «апокалипсические чудовища», «руководимые диаволом», что являются «виновниками всех несчастий человечества». Так, согласно автору, в 1917 г. в России воцарился «красный дракон» («богоборческая организация социал-демократов»), которому помог «барсовый зверь-еврейство» и «двурогий зверь-протестантство».
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
«Дьявольскую» сущность социал-демократии епископ, в числе прочего, подкрепляет ссылкой на советского наркома просвещения А. В. Луначарского, утверждавшего, что «Маркс стал на сторону сатаны». Немало в работе и иных ссылок на сочинения оппонентов: на различные исторические документы и даже на масонскую поэзию.
Весьма оригинально выглядит трактовка владыкой антихристовой печати. Данный апокалипсический образ он отождествляет с «еврейским засильем». Поскольку, согласно епископу, «вся пресса, все газеты и журналы, все периодические и непериодические издания, за немногими исключениями, находятся в руках евреев, или еврейских банков», то «еврейство заставляет всех людей думать так, как ему угодно» - это и значит «положить печать на чело». Впрочем, некоторые люди сумели избежать сей «печати» - по мнению владыки, это те «избранники Божии», кто борется с «барсовым зверем», «красным драконом» и «двурогим зверем». Опираясь на Библию, епископ Иннокентий пишет, что «все настоящее еврейство является не избранным народом Божиим, а чудовищным зверем, похожим на барса с семью головами и десятью рогами, с пастью льва и ногами медведя, т. е. организацией явно богоборческой». «Теперешнее еврейство, - продолжает владыка, - столько же имеет общего с ветхозаветным еврейством, сколько и магометанство: ровно ничего». Сам же антихрист, согласно епископу, есть «жид самый презренный», что «составляет число 666» [5].
С не менее резкой критикой автор обрушивается и на «сектантов-адвентистов», заочную полемику с которыми ведет почти на всём протяжении своего повествования. Защищая папу Римского от нападок адвентистов, епископ тут же оговаривается, что хотя Римский папа также является «врагом» и «еретиком», он все же не столь чужд истинному христианству, как «красные», «еврейство» и «зверь протестантизма». В образе «жены на звере багряном» (вавилонской блудницы) пред читателем предстают живоцерковники (обновленцы), «всех злодеяний» которых «невозможно и перечислить». В контексте трактовки данного образа владыка Иннокентий упоминает и современную ему Москву, где господствует «вавилонское смешение языков», а у власти находятся «худшие отбросы всех народов». О Москве автор пишет как о третьем Риме, что отступил от благочестия и пал «даже еще дальше» первого Рима, превратившись в Вавилон.
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
В обличье проститутки предстает не только «Живая Церковь», но и СССР как государство, чья политика, как внешняя, так и внутренняя, являет собой «сплошное блудодеяние» и «всесношение». Предрекая «стране советов» скорый суд и погибель, епископ клеймит ее правителей («семнадцать народных комиссаров») как «царей зверских».
Также крайне негативно владыка отзывается о новом стиле (новоюлианском календаре), который насаждался константинопольским патриархом Милетием, стремившимся «посадить на красного зверя безбожия все восточные церкви». Не уходит от внимания автора и символика: владыка наставляет христиан никогда не использовать пятиконечную и шестиконечную звезды («масонско-коммунистическую» и «еврейскую» соответственно), а если «где требуется поставить звезду, то <…> ставить не иначе, как только восьмиконечную».
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
Стоит отметить, что епископ Иннокентий не призывает к «физическому истреблению» своих оппонентов, но лишь к их покаянию и обращению: сражаться следует только с теми, «кто яростно борется с верой в Бога». Рассуждая о том зле, что несут с собой «апокалипсические чудовища», владыка призывает «не быть трусливыми и боязливыми», но «бороться со злом и побеждать его во что бы то не стало». Результатом этой борьбы должно стать «торжество правды», которое наступит после окончательного свержения социалистического строя, уничтожения «великого блудного Вавилона третьего интернационала» и исчезновения «Живой Церкви». В завершение своего труда автор ободряет читателя, напоминая ему, что в Конце времен «красный дракон», то есть «организации, которые они изображают», будет брошен «в озеро, горящее огнем и серой», а праведники будут наслаждаться «совершенным счастьем» и «неизреченным блаженством».
Могила вл. Иннокентия (Усова)
Взгляд на революционные потрясения начала XX в. и последующие события, связанные с насаждением и утверждением коммунизма, через призму Апокалипсиса отнюдь не оригинален: подобная историософская концепция являлась довольно распространённой [6]. Тем не менее работа епископа Иннокентия все же выгодно отличается на фоне остальных произведений подобного рода, будучи, с одной стороны, во многом традиционной, но в то же время динамичной, захватывающей и своеобычной, словно увлекательный роман. Автор как бы говорит нам: традиция не есть что-то мертвое и застывшее, сюжеты и образы «Откровения» актуальны сегодня точно также, как и столетия назад, нужно лишь уметь распознавать «знаки»… знаки «последних времен». Именно благодаря этим своим качествам сочинение владыки Иннокентия явилось одним из центральных памятников православной эсхатологической мысли Новейшего времени.
…Публикация «Чудовищ» в «Церковном обозрении» так и не была завершена - в 1944-м, в связи с приближением к Белграду советских войск, редакция журнала вынужденно прекратила свою работу, эвакуировавшись в Германию.
После окончания Второй мировой войны произведение владыки Иннокентия оставалось практически неизвестным. Более того, оно даже не входило в официальный перечень его работ. Долгое время знакомство с данным трудом, овеянным ореолом таинственности, оставалось уделом посвященных единиц, передававших его из рук в руки, подобно эзотерическому трактату. Ведь за обладание «книзей» можно было поплатиться свободой, а то и жизнью. В советской России ее автор был заочно приговорён к смертной казни. Причем, по воспоминаниям одного из румынских старообрядческих священников, о. Луки, ненависть к иерарху со стороны коммунистических спецслужб была столь велика, что когда в августе 1944 г. в Браилу вошла Красная армия, советские офицеры-смершевцы сразу начали допытываться о местонахождении епископа Иннокентия; а после того, как им указали на место погребения владыки, один из них расстрелял крест и могилу [7] - наивысшую оценку его жизни и деятельности дали его враги, для которых владыка Иннокентий казался опасным даже мёртвый.
Что касается переизданий лицевого гектографа, то их история окутана еще большим туманом. В частности, по некоторым сведениям, уже в послевоенное время силами представителей старообрядческой эмиграции «Апокалипсические чудовища» были изданы в Австралии, однако выяснить выходные данные нам так и не удалось. А совсем недавно в частном порядке переиздание этого сочинения (в новой орфографии и без «вступления») было осуществлено и в России: брошюра, изданная небольшим тиражом, уже успела стать библиографической редкостью.
Примечания
1. Иннокентий (Иван Григорьевич Усов, 1870-1942) - епископ (с 1941 г. митрополит) старообрядческой (Белокриницкой) иерархии, духовный писатель, полемист, иконописец; активный участник Белого движения (составил «Молитву об избавлении России»); в 1920 г. эмигрировал в Румынию, где еще с конца XVII в. существовала крупная старообрядческая община.
2. См. подробнее: Viola L. The Peasant Nightmare: Visions of Apocalypse in the Soviet Countryside // The Journal of Modern History. 1990. Vol. 62. № 4. P. 747-770.
3. Иннокентий (Усов), епископ. Апокалипсические чудовища. Кишинёв; Тульча, 1931 (гектограф).
4. Иннокентий (Усов), епископ. Апокалипсические чудовища // Церковное обозрение. 1942. № 9-10. С.6-8; 1943. № 4. С. 7-8; № 5. С. 7-8; № 12. С. 6.
5. В подтверждение своего тезиса епископ Иннокентий приводит сумму числовых значений букв кириллического алфавита, составляющих словосочетания «еврейское засилье» и «жид самый презренный»: «е-5+в-2+р-100+е-5+и-8+с-200+к-20+о-70+е-5+з-7+а-1+с-200+и-8+ль-30+е-5=666»; «жи-8+дъ-4+с-200+а-1+мы-40+и-8+п-80+р-100+е-5+з-7+р-100+е-5+н-50+ны-50+и-8=666».Аналогичным образом владыка расшифровывает фразу «еврейскiй народъ великiй» (Иннокентий (Усов), епископ. Апокалипсические чудовища. Кишинёв; Тульча, 1931 (гектограф). С. 67-68).
6. См., в частности: работы С. А. Нилуса, «Видение Иоанна Кронштадского», «Сон Донмушки-христианки»; во второй половине XX в. - Толковый Апокалипсис Ирадиона Уральского, сочинения часовенного старца Афанасия Мурачева (1916-2008) и т. п.
7. Магола А. А. Деятельность владыки Иннокентия (Усова) в «богоспасаемом Румынском королевстве» // Revistade Etnologie şi Culturologie. Chişinău, 2010. Vol. 8. P. 50.
http://ruvera.ru/articles/potayonnyiy_gektograf
мать блудницам и мерзостям земным.
Откр. 17:5
Белград. Осень 1942 г. Несмотря на охватившую Европу войну, в городе продолжается обычная жизнь. Под редакцией секретаря Архиерейского Синода РПЦЗ Ексакустодиана Махароблидзе выходит очередной номер русскоязычного журнала «Церковное обозрение». На первый взгляд, содержание ежемесячника вполне рутинно… Но что это? Взгляд внимательного читателя останавливается на броском заголовке и фотографии недавно почившего старообрядческого митрополита Иннокентия (Усова).
Фрагмент журнала «Церковное обозрение» (Белград. 1943. № 4)
…Ровно 70 лет спустя в одном из частных собраний Санкт-Петербурга данный заголовок привлёк невольное внимание уже другого читателя - автора этих строк. А еще через некоторое время к нам в руки попали фотокопии зашифрованного гектографического издания с примечательными картинками, инициалами и… все с тем же заголовком! Что же это был за заголовок, и что за загадочное сочинение скрывалось под ним?
«Апокалипсические чудовища»… - наиболее яркое эсхатологическое произведение XX века. Не менее яркой, насыщенной и динамичной была и жизнь их автора, владыки Иннокентия, в миру Ивана Григорьевича Усова [1]. Впрочем, обо всем по порядку.
Епископ Иннокентий (слева) и митрополит Антоний (справа). Фото 1930-х гг..
Со времени принятия христианства глубинный эсхатологизм на протяжении столетий пронизывал все сферы жизни русского традиционного общества, находя своё воплощение в произведениях книгописной культуры. Напряжённое ожидание Светопреставления и Страшного суда было особенно характерно для конца XV-XVI вв., периода Смуты 1598-1613 гг. и времени церковной реформы середины XVII-го столетия. А почти 300 лет спустя после последнего яркого всплеска алармистские настроения вновь охватывают самые широкие слои преимущественно крестьянского населения: ввиду социально-политических потрясений, связанных с утверждением советской власти, атмосфера на селе была буквально пропитана эсхатологическими пророчествами, всевозможными откровениями и видениями [2].
Советский пропагандистский плакат. 1918
Однако если в средневековых источниках движущей силой эсхатологических катаклизмов выступают «измаильтяне», отождествляемые с мусульманами, то в традиционной книжности XX века подобное представление отходит на 2-й план. На горизонте обозначился новый, гораздо более актуальный враг - мировой коммунизм. Не нужно было обладать богатым воображением, чтобы узреть в нем «красного дракона» Апокалипсиса, который словно бы обрел в мировой революции свою плоть и кровь.
Советский пропагандистский плакат. 1930
Обличению различных форм социализма, а также масонства, иудаизма и учения адвентистов седьмого дня и посвятил свою работу епископ Иннокентий. Данное произведение владыка написал уже находясь в эмиграции, в «богоспасаемом Румынском королевстве». В основу «книжки» легли сочинения, созданные епископом в 1920-х - начале 1930-х гг.: «Социализм и Христианство», «Оправдание бегства христиан во время гонений», «Почему христиане празднуют воскресение, а не субботу. Ответ адвентистам седьмого дня» и др. По словам автора, его работа не претендует на толкование апокалипсического текста, но представляет собой лишь «рассмотрение» тех символов и образов Апокалипсиса, «которые <…> олицетворяют события настоящего времени».
Впервые «Апокалипсические чудовища», проиллюстрированные графическими рисунками на эсхатологическую тематику, были отпечатаны на гектографе неизвестным тиражом в августе 1931 г. предположительно в Кишиневе, где располагалась епархиальная типография [3]. Свое имя автор зашифровал при помощи 2-х простых видов кириллической тайнописи: цифирью (арабскими цифрами) на титуле и используя анаграмму (через букву) в конце 100-страничной книги. Фактически это было сделано с целью определенной маркировки: «свой» прочтет и, ввиду авторитета автора, еще больше уверится в истинности написанного; «чужому» же останется лишь текст, а имя автора в данном контексте не так уж и важно, поскольку работа универсальна и адресована не только старообрядцам.
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
Осенью 1942 г., уже после смерти владыки Иннокентия, его труд начинает печатать выходивший на русском языке белградский журнал «Церковное обозрение» [4]. История данной публикации, поведанная нам о. N, такова: будучи в эмиграции, в одной из своих поездок епископ Иннокентий познакомился с возглавлявшим РПЦЗ митрополитом Антонием (Храповицким), на которого он произвел крайне положительное впечатление - отцы подружились и во многих насущных вопросах нашли себя единомысленными; благодаря этому знакомству «Апокалипсические чудовища» получают определённое распространение не только в старообрядческой, но и в русской эмигрантской среде в целом.
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
По своему содержанию, стилю изложения и оформлению «Апокалипсические чудовища» находятся на стыке размышлений средневекового книжника, исследовательской работы и религиозно-политического памфлета. Традиция здесь переплетается с модерном, а научно-популярный дискурс с пророческим пафосом откровения. В этом произведении наглядно отразилась личность самого автора, который, являясь выходцем из традиционной среды, был в то же самое время прошедшим военную службу разносторонне образованным городским интеллигентом с боевым и чрезвычайно деятельным характером.
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
Какова же содержательная часть сочинения старообрядческого владыки? После пространного «вступления», посвященного художественным достоинствам и духовно-историческому значению текста Апокалипсиса, автор переходит к трактовке образов «большого красного дракона», «барсового зверя» и «зверя с рогами агнца», коими обозначены главные враги христианства: в первую очередь, это «красные» (социалисты/социал-демократы или коммунисты) и «франкмасоны» («большой красный дракон»); во вторую - иудеи/«еврейство» («барсовый зверь»); в третью - «двурогий зверь протестантизма». Именно эти «звериные организации», по мысли владыки, и есть «непосредственные силы сатаны» - «апокалипсические чудовища», «руководимые диаволом», что являются «виновниками всех несчастий человечества». Так, согласно автору, в 1917 г. в России воцарился «красный дракон» («богоборческая организация социал-демократов»), которому помог «барсовый зверь-еврейство» и «двурогий зверь-протестантство».
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
«Дьявольскую» сущность социал-демократии епископ, в числе прочего, подкрепляет ссылкой на советского наркома просвещения А. В. Луначарского, утверждавшего, что «Маркс стал на сторону сатаны». Немало в работе и иных ссылок на сочинения оппонентов: на различные исторические документы и даже на масонскую поэзию.
Весьма оригинально выглядит трактовка владыкой антихристовой печати. Данный апокалипсический образ он отождествляет с «еврейским засильем». Поскольку, согласно епископу, «вся пресса, все газеты и журналы, все периодические и непериодические издания, за немногими исключениями, находятся в руках евреев, или еврейских банков», то «еврейство заставляет всех людей думать так, как ему угодно» - это и значит «положить печать на чело». Впрочем, некоторые люди сумели избежать сей «печати» - по мнению владыки, это те «избранники Божии», кто борется с «барсовым зверем», «красным драконом» и «двурогим зверем». Опираясь на Библию, епископ Иннокентий пишет, что «все настоящее еврейство является не избранным народом Божиим, а чудовищным зверем, похожим на барса с семью головами и десятью рогами, с пастью льва и ногами медведя, т. е. организацией явно богоборческой». «Теперешнее еврейство, - продолжает владыка, - столько же имеет общего с ветхозаветным еврейством, сколько и магометанство: ровно ничего». Сам же антихрист, согласно епископу, есть «жид самый презренный», что «составляет число 666» [5].
С не менее резкой критикой автор обрушивается и на «сектантов-адвентистов», заочную полемику с которыми ведет почти на всём протяжении своего повествования. Защищая папу Римского от нападок адвентистов, епископ тут же оговаривается, что хотя Римский папа также является «врагом» и «еретиком», он все же не столь чужд истинному христианству, как «красные», «еврейство» и «зверь протестантизма». В образе «жены на звере багряном» (вавилонской блудницы) пред читателем предстают живоцерковники (обновленцы), «всех злодеяний» которых «невозможно и перечислить». В контексте трактовки данного образа владыка Иннокентий упоминает и современную ему Москву, где господствует «вавилонское смешение языков», а у власти находятся «худшие отбросы всех народов». О Москве автор пишет как о третьем Риме, что отступил от благочестия и пал «даже еще дальше» первого Рима, превратившись в Вавилон.
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
В обличье проститутки предстает не только «Живая Церковь», но и СССР как государство, чья политика, как внешняя, так и внутренняя, являет собой «сплошное блудодеяние» и «всесношение». Предрекая «стране советов» скорый суд и погибель, епископ клеймит ее правителей («семнадцать народных комиссаров») как «царей зверских».
Также крайне негативно владыка отзывается о новом стиле (новоюлианском календаре), который насаждался константинопольским патриархом Милетием, стремившимся «посадить на красного зверя безбожия все восточные церкви». Не уходит от внимания автора и символика: владыка наставляет христиан никогда не использовать пятиконечную и шестиконечную звезды («масонско-коммунистическую» и «еврейскую» соответственно), а если «где требуется поставить звезду, то <…> ставить не иначе, как только восьмиконечную».
Фрагменты лицевого гектографа 1931 г.
Стоит отметить, что епископ Иннокентий не призывает к «физическому истреблению» своих оппонентов, но лишь к их покаянию и обращению: сражаться следует только с теми, «кто яростно борется с верой в Бога». Рассуждая о том зле, что несут с собой «апокалипсические чудовища», владыка призывает «не быть трусливыми и боязливыми», но «бороться со злом и побеждать его во что бы то не стало». Результатом этой борьбы должно стать «торжество правды», которое наступит после окончательного свержения социалистического строя, уничтожения «великого блудного Вавилона третьего интернационала» и исчезновения «Живой Церкви». В завершение своего труда автор ободряет читателя, напоминая ему, что в Конце времен «красный дракон», то есть «организации, которые они изображают», будет брошен «в озеро, горящее огнем и серой», а праведники будут наслаждаться «совершенным счастьем» и «неизреченным блаженством».
Могила вл. Иннокентия (Усова)
Взгляд на революционные потрясения начала XX в. и последующие события, связанные с насаждением и утверждением коммунизма, через призму Апокалипсиса отнюдь не оригинален: подобная историософская концепция являлась довольно распространённой [6]. Тем не менее работа епископа Иннокентия все же выгодно отличается на фоне остальных произведений подобного рода, будучи, с одной стороны, во многом традиционной, но в то же время динамичной, захватывающей и своеобычной, словно увлекательный роман. Автор как бы говорит нам: традиция не есть что-то мертвое и застывшее, сюжеты и образы «Откровения» актуальны сегодня точно также, как и столетия назад, нужно лишь уметь распознавать «знаки»… знаки «последних времен». Именно благодаря этим своим качествам сочинение владыки Иннокентия явилось одним из центральных памятников православной эсхатологической мысли Новейшего времени.
…Публикация «Чудовищ» в «Церковном обозрении» так и не была завершена - в 1944-м, в связи с приближением к Белграду советских войск, редакция журнала вынужденно прекратила свою работу, эвакуировавшись в Германию.
После окончания Второй мировой войны произведение владыки Иннокентия оставалось практически неизвестным. Более того, оно даже не входило в официальный перечень его работ. Долгое время знакомство с данным трудом, овеянным ореолом таинственности, оставалось уделом посвященных единиц, передававших его из рук в руки, подобно эзотерическому трактату. Ведь за обладание «книзей» можно было поплатиться свободой, а то и жизнью. В советской России ее автор был заочно приговорён к смертной казни. Причем, по воспоминаниям одного из румынских старообрядческих священников, о. Луки, ненависть к иерарху со стороны коммунистических спецслужб была столь велика, что когда в августе 1944 г. в Браилу вошла Красная армия, советские офицеры-смершевцы сразу начали допытываться о местонахождении епископа Иннокентия; а после того, как им указали на место погребения владыки, один из них расстрелял крест и могилу [7] - наивысшую оценку его жизни и деятельности дали его враги, для которых владыка Иннокентий казался опасным даже мёртвый.
Что касается переизданий лицевого гектографа, то их история окутана еще большим туманом. В частности, по некоторым сведениям, уже в послевоенное время силами представителей старообрядческой эмиграции «Апокалипсические чудовища» были изданы в Австралии, однако выяснить выходные данные нам так и не удалось. А совсем недавно в частном порядке переиздание этого сочинения (в новой орфографии и без «вступления») было осуществлено и в России: брошюра, изданная небольшим тиражом, уже успела стать библиографической редкостью.
Примечания
1. Иннокентий (Иван Григорьевич Усов, 1870-1942) - епископ (с 1941 г. митрополит) старообрядческой (Белокриницкой) иерархии, духовный писатель, полемист, иконописец; активный участник Белого движения (составил «Молитву об избавлении России»); в 1920 г. эмигрировал в Румынию, где еще с конца XVII в. существовала крупная старообрядческая община.
2. См. подробнее: Viola L. The Peasant Nightmare: Visions of Apocalypse in the Soviet Countryside // The Journal of Modern History. 1990. Vol. 62. № 4. P. 747-770.
3. Иннокентий (Усов), епископ. Апокалипсические чудовища. Кишинёв; Тульча, 1931 (гектограф).
4. Иннокентий (Усов), епископ. Апокалипсические чудовища // Церковное обозрение. 1942. № 9-10. С.6-8; 1943. № 4. С. 7-8; № 5. С. 7-8; № 12. С. 6.
5. В подтверждение своего тезиса епископ Иннокентий приводит сумму числовых значений букв кириллического алфавита, составляющих словосочетания «еврейское засилье» и «жид самый презренный»: «е-5+в-2+р-100+е-5+и-8+с-200+к-20+о-70+е-5+з-7+а-1+с-200+и-8+ль-30+е-5=666»; «жи-8+дъ-4+с-200+а-1+мы-40+и-8+п-80+р-100+е-5+з-7+р-100+е-5+н-50+ны-50+и-8=666».Аналогичным образом владыка расшифровывает фразу «еврейскiй народъ великiй» (Иннокентий (Усов), епископ. Апокалипсические чудовища. Кишинёв; Тульча, 1931 (гектограф). С. 67-68).
6. См., в частности: работы С. А. Нилуса, «Видение Иоанна Кронштадского», «Сон Донмушки-христианки»; во второй половине XX в. - Толковый Апокалипсис Ирадиона Уральского, сочинения часовенного старца Афанасия Мурачева (1916-2008) и т. п.
7. Магола А. А. Деятельность владыки Иннокентия (Усова) в «богоспасаемом Румынском королевстве» // Revistade Etnologie şi Culturologie. Chişinău, 2010. Vol. 8. P. 50.
http://ruvera.ru/articles/potayonnyiy_gektograf