Музыка. Тухманов. Памяти гитариста
Своеобразным постскриптумом диска «По волне моей памяти» является миньон Давида Тухманова «Памяти гитариста. Памяти поэта» (1978) на стихи поэтов-современников.
Ритм-секция была та же, что и на предыдущем диске, а вокал записал Александр Евдокимов, участник ВИА «Добры молодцы», «Красные маки» и «Поющие сердца».
Click to viewВот, что говорит от творческом процессе сам Александр Евдокимов: "Это было, если не ошибаюсь, в 1975-м году, я был на студии «Мелодия», с «Добрыми молодцами» писали пластинку. И вдруг меня позвали к телефону, я очень удивился, думаю: кто меня в Москве может позвать к телефону на студии? На том конце провода сказали, что это Татьяна Сашко, супруга Тухманова, чем я был совершенно поражён, это для меня было неожиданно. Она предложила мне приехать к ним домой. Я приехал, они сказали, что у них есть две баллады, которые были написаны тогда же, когда и песни для диска «По волне моей памяти», и что эти баллады очень сложные, поэтому не нашлось вокалиста, чтобы записать - там был очень большой диапазон. И гитарист Борис Пивоваров…"
Надо сказать, что в качестве текста песни взяты стихи поэта Роберта Рождественского. Роберт Иванович Рождественский (20 июня 1932, село Косиха, Западно-Сибирский край, ныне - Алтайский край - 19 августа 1994, Москва) - советский и российский поэт и переводчик, автор песен. Один из ярких представителей эпохи «шестидесятников». Лауреат Премии Ленинского комсомола и Государственной премии СССР.
Кафе называлось, как странная птица, - "Фламенго",
Оно не хвалилось огнями, оно не шумело,
Курило кафе и холодную воду глотало,
Бала в нём гитара. Ах, какая была в нём гитара!
Взъерошенный парень сидел на малюсенькой сцене.
Он был непричёсан, как лес, неуютен, как цепи,
Но в звоне гитары серебряно слышались трубы,
С таким торжеством он швырял свои пальцы на струны.
Глаза закрывал и покачивался полузабыто.
В гитаре была то ночная дорога, то битва,
То злая весёлость, а то - колыбельная песня.
Гитара металась: в ней слышалось то нетерпенье,
То шелест волны, то орлиный рассерженный клёкот,
Зубов холодок и дрожанье плечей оголённых,
Задумчивый свет и начало тяжелого ритма.
Гитара смеялась, со мной гитара говорила,
Четыре оркестра она бы смогла переспорить...
Кафе называлось, как чья-то старинная повесть, -
"Фламенго"... И так же дымило кафе, и в пространстве витало,
А парень окончил играть и погладил гитару.
Уже не знакомый, уже от всего отрешённый
От столика к столику с мелкой тарелкой пошёл он.
Он шёл, как идут по стеклу - осторожно и смутно,
И звякали деньги, а он улыбался чему-то.
И, всех обойдя, к закопчённой стене притулился.
Я помню, я помню всё время того гитариста,
Я чувствую собственной кожей, как медленно-медленно
В прокуренном напрочь кафе под названием "Фламенго"
На маленькой сцене я сам коченею от боли.
Негромко читаю стихи, улыбаюсь, а после
Шагаю один посредине растеряной ночи
От столика к столику, так вот, с тарелочкой, молча.
Из интересностей и казусов надо отметить, что эту песню исполнял и начинающий Валерий Леонтьев...
А у Евдокимова песня прижилась в репертуаре:
Теперь, наверное, его вспомнили и те, кто думал, что его не знал - по участию в «Голос.60+».