О заселении татарами земель будущей Украины (XV-XVII вв.)
Можно предположить, что первые переселенцы из Золотой Орды появились на территории ВКЛ еще во времена правления хана Узбека (1312-1342), который жестокой рукой насаждал ислам среди своих подданных.
( Свернуть )
В 1313 г. он писал мамлюкскому султану, что казнил всех представителей золотоордынской аристократии, которые противились переходу в мусульманство. Очевидно, отдельные группы золотоордынских татар, не пожелавших принять ислам, бежали тогда в ВКЛ под покровительство великого князя литовского Гедимина (1316-1341). Францисканский монах Лукас Вадинг, изучая в XVII в. хроники своего ордена, нашел упоминание о планах своих коллег крестить каких- то литовских татар в 1324 г.: «Наши братья пришли в литовскую землю, для того чтобы учить слову Христову, и они нашли целый народ, впавший в варварское невежество, посвященное культу огня, и среди них скифские пришельцы из страны Хана, которые молились на азиатском языке». Впоследствии источники упоминают татар в составе литовского войска в 1350 и 1370 гг. В 1386 г. татары присутствовали в составе свиты великого литовского князя Ягайло, который прибыл в Краков для коронования.
После завоевания литовцами нижнего междуречья Днепра и Днестра во второй половине XIV века rпод их властью оказалась какая-то часть обитавших здесь золотоордынцев, включая кочевых татар и оседлых жителей. Наличие кочевого татарского населения под властью Литвы в юго-восточном Подолье засвидетельствовано совершавшим путешествие по землям Восточной Европы бургундским рыцарем Жильбером де Ланнуа, который в 1421 г. повстречал на правом берегу нижнего Днепра кочевых татар, признававших своим правителем Витовта. Позже, во время польско-литовской войны 1430-1437 гг., на стороне великого князя литовского Свидригайло воевали татары, часть которых, вероятно, могла происходить из южного междуречья Днепра и Днестра.
Добровольному переселению татар на территорию ВКЛ в конце XIV - начале XV в. способствовали два разорительных золотоордынских похода Тимура и возобновившиеся с новой силой ордынские междоусобицы. Турецкий историк Ибрагим Печеви (1574- 1649?), черпавший сведения из более ранних источников, писал: «Когда грозный Тимур пришел в Кипчак (в 1391 г.), многие из Татар были пленены и убиты, но несколько татарских племен бежало в Польшу (т. е. Польско-литовское государство), где поселились так, что и поныне находятся там шестьдесят селений». Одним из свидетельств этой волны миграции, очевидно, является грамота, выданная князем Витовтом в 1392 г. некоему татарину Сиятыю и его сыну на владение имением в Новогрудском повете (территория современной Беларуси). Известно также, что в 1393 г. Витовт совершил поход на Пруссию с войском, «состоящим из литовцев, поляков, русинов и татар». После второго похода Тимура 1395-1396 гг. золотоордынцы испытали новый удар, когда по их кочевьям в 1396 г. прокатился повальный мор скота. Оставшиеся без скота кочевники, чтобы выжить, были вынуждены переходить к оседлости и переселяться на подходящие для этого территории. Арабский историк Ибн Арабшах, посетивший Крым в 1412 г., писал, что войны между Тохтамышем и Едигеем привели Золотую Орду к упадку и часть татар, «которая не поддается ни счету, ни исчислению... ушла к Румийцам и Русским, и, по своей злополучной участи и превратной судьбе своей [они] очутились между христианами многобожниками».
После поражения в битве при Ворскле в 1399 г. экспансия Литвы на золотоордынские территории прекратилась, однако не прекратилось переселение татар в ВКЛ. В 1410 г. здесь под покровительством Витовта находился сын Тохтамыша Джелал-ад-Дин, который со своим воинством наряду с «литовскими татарами» Витовта принял участие в Грюнвальдской битве в составе войска великого князя. Очевидно, что общая численность татар в войске Витовта была тогда достаточно существенной, поскольку польские хронисты разделяли его на три этнические части: литовцев, русинов и татар. Известно, что в конце 1417 г. или в начале 1418 г. «литовские татары» разгромили отряд крымских татар, предпринявших набег на Подолье. В апреле 1422 г. источники упоминают восемь тысяч татар из войска Витовта, которые стояли лагерем под Луцком. В марте 1427 г. Витовт писал великому магистру Тевтонского ордена об огромном числе татар, которые со всем своим имуществом бежали от ордынских в ВКЛ на Подолье и Киевщину в поисках более спокойного местожительства. Отдельные группы татар продолжали переселяться на территорию ВКЛ и во время правления преемников Витовта.
Военно-служилые татары, которые поселялись в ВКЛ на рыцарском праве и прямым сюзереном которых являлся великий князь, были известны как «господарские татары». Их знать, разделявшаяся на уланов и князей, получала от великого князя большие земельные наделы с крепостными и все привилегии княжеского сословия. Рядовые воины-татары составляли в ВКЛ особое военно-служилое сословие «Казаков», которое по своим правам и обязанностям фактически приравнивалось к боярам. Они также получали земельные наделы и могли иметь крепостных. Впоследствии оказавшиеся в Польском королевстве литовские татары-козаки были причислены к шляхетскому сословию.
Очевидно, на первых порах литовские военно-служилые татары испытывали недостаток в татарских женах, поэтому им было разрешено жениться на местных христианках. Это разрешение несколько раз отменялось в XVII в., однако в XV-XVI вв. смешанные браки сыграли существенную роль в ассимиляции татар, и к середине XVI в. многие из литовских татар утратили свой язык и веру.
Помимо военно-служилых татар, в ВКЛ также проживали т. н. «простые татары», которые занимались земледелием, различного рода ремеслами и торговлей. Они происходили из татарских пленников, получивших свободу, и, возможно, от обедневших татар-казаков, которые были не в состоянии нести земскую службу, в результате чего лишались своих привилегий.
Еще одной категорией татар, которые оседали в польско-литовской унии, являлись невольники, попадавшие в плен при различных обстоятельствах. Они использовались своими хозяевами в качестве прислуги, воинов частных отрядов, крепостных земледельцев и т. п. Этой практике в значительной мере способствовали масштабные демографические потери юго-восточных территорий польско-литовской унии в результате татарских набегов и казацко-польских войн. Дефицит народонаселения вынуждал шляхту, панов и прочие сословия восполнять число-своих подданных в том числе и за счет пленных татар.
Регулярные набеги различных по численности отрядов ордынских, а затем крымских татар на территорию Литвы и Польши периодически заканчивались их полными или частичными разгромами, в результате чего число татарских пленников на территории Речи Посполитой регулярно пополнялось. Еще одним источником появления татарских невольников на территории ВКЛ и Польши в XVI в. являлись военные набеги их подданных на пограничные территории Османской империи и Крымского ханства. В ходе таких набегов захватывалось не только имущество, но и пленники, которые затем освобождались за выкуп или продавались в неволю.
К примеру, в 1541 г. турецкий султан жаловался королю Сигизмунду I, что его подданные разорили татарские кочевья под Очаковом и увели оттуда в плен 150 татарских женщин с детьми. Аналогичные захваты невольников под Очаковом упоминаются также под 1543 и 1545 гг., из чего можно сделать вывод о том, что они носили регулярный характер. В 1570 г. турецкий султан жаловался Сигизмунду II Августу, что королевские подданные «набегают на татар, живущих над рекою Днепр, по четыре и пять раз в год, жен и детей берут, стада и скот отгоняют... и сейчас в Черкассах, в Киеве, в Брацлавле, и в Каневе, и в Переяславе славном более тысячи женщин и детей мусульманских находятся». Можно отметить, что численность этих пленников составляла заметную долю в составе населения перечисленных городов, поскольку люстрации 1552 г. насчитывали в Черкассах 256 подворий, в Каневе - 225. Очевидно, какая-то часть из этих пленниц насильно обращалась в православие и бралась в жены. Тем более что в связи с постоянным притоком взрослого мужского населения на юго-восточное пограничье Речи Посполитой здесь наблюдался гендерный дисбаланс.
С началом активных набегов запорожского козачества на Османскую империю и Крымское ханство в конце XVI в. начался новый этап поступления татарских и турецких невольников на украинские земли. Француз Гийом де Боплан, служивший в польской армии на территории Украины в 1630-х - 1640-х гг., свидетельствует, что запорожцы практически ежегодно предпринимают разбойничьи нападения на Крым и Турцию и «возвращаются с большой добычей и некоторым числом рабов, обыкновенно малых детей, которых оставляют у себя в качестве прислуги или же дарят вельможам своей страны». В перечне обид и притеснений, на которые жаловались запорожские послы польскому королю в 1648 г., отмечалось, что польские урядники отбирали у запорожцев захваченных в плен «татар взрослых и малых татарчат, которые нам к войску [запорожскому] принадлежали». Известно, что и сам Богдан Хмельницкий еще до того, как поднял свое восстание, долгое время владел татарским невольником, который «жил в его доме как свой».
В 1655 г. воины Богдана Хмельницкого в нескольких сражениях захватили в плен до 10 000 крымских татар, которые вторглись на территорию Гетманщины в качестве польских союзников. В 1656 г. козаки разгромили крымских ногаев мурзы Урака, кочевавших на юге днепровского правобережья, и увели из них в плен более пяти тысяч. В 1667 г. запорожский атаман Иван Сирко вывел из Крыма в Запорожье 1500 пленных татарских женщин и детей обоих полов. В 1675 г. он же вывел из Крыма 6000 пленников обоих полов и впоследствии отпустил полторы тысячи из них (принявших православие) на вольное поселение в Украине.
Значительная часть татарских невольников и их потомков на украинских землях в XIV-XVII вв., подвергалась быстрой или постепенной ассимиляции. Особенно этому способствовало их добровольное обращение в христианство, что, как правило, предполагало освобождение из неволи. Одним из таких примеров, в частности, может служить история XVI в. о пленном татарине Андрее Козаке, которого после принятия христианства женили на жительнице деревни Вербки в Подольском воеводстве, после чего он влился ряды местных крестьян.
Постепенной ассимиляции также подвергались и военно-служилые татары, причинами чего, в частности, являлись их смешанные браки и переход некоторых из них в христианство. В этой связи можно упомянуть многочисленные земянские и боярские роды татарского происхождения из Киевского и Брацлавского воеводств, которые подверглись полной ассимиляции до начала XVI в. Пример такой ассимиляции также демонстрирует семейство Волковичей, упоминаемое в актовых материалах 1516 г. Братья Гринь, Андрей, Таврило и Глеб Волковичи из города Молодечно (территория нынешней Беларуси) происходили из крестившихся ордынских татар, однако продолжали нести земскую службу под стягами татар Молодеченских. В переписи татар-казаков земского войска ВКЛ 1528 г. встречается много смешанных русинско-татарских, чисто русинских и христианских имен: Митя, Мартин, Стецько, Павел, Васко Солтанович, Махмет Казимирович, Богдан, Роман, Петр Барашевич и т. п.
По подсчетам П. Г. Клепатского, в середине XVI в. наибольший процент чужеродной примеси в среде боярства Киевской земли приходился на татар. С. Дзядулевич, опираясь главным образом на антропонимию, выделил в среде киевских и брацлавских землевладельцев XV-XVI вв. 62 боярско-шляхетских рода тюркского происхождения. Согласно выводам Н.Н. Яковенко, тюркский компонент в составе боярских и земянских родов Брацлавщины и Киевщины в XV в. составлял около 25%. Об этом свидетельствуют немногие сохранившиеся актовые материалы, а также тюркская антропонимия представителей этих родов, упоминаемая в XV в. - первой половине XVI в.: Аксак, Байбуза, Балабан, Балагура, Батура, Бердебака, Бех, Булгак, Кайдаш, Калантай, Калавур, Кичкир, Кобыз, Козар, Коздаутович, Колтак, Кордыш, Корсак, Котлубай, Кощеевич, Кучук, Маликбаша, Ордич, Сурин, Тавлуй, Талалай, Шемет, Ширай, Шомака и т. п.
К середине XVI в. значительная часть ассимилированного тюркского боярства и шляхты уже носила христианские патронимы-прозвища и топонимные прозвища, образованные от принадлежащих им поселений. И только в редких случаях во время обоснования тех или иных имущественных правпредставители этих родов вспоминали своих давних предков, которые оказывались татарами. В этой связи можно также упомянуть черкасского и каневского старосту Остафия Дашковича, который происходил из рода панов-земян южной Киевщины. Источники не сообщают о татарских корнях этого рода, однако описание Дашковича современником дает достаточные основания для такого предположения: «Его лицо, весь вид тела и одежда - все было чисто татарское. Он знал их язык, и, часто бывая на разведках, он оставался неузнанным в их таборе: его принимали за татарина».
Татарская примесь в середине XVI в. также отмечалась и среди мещан Центральной Украины. Именно татары давали самый большой процент «инородцев» среди простого населения Киевской земли. Яркими свидетельствами этого являются переписи мещан и «городовых слуг» Черкасс и Канева 1552 г., в которых мы встречаем многочисленных носителей восточной антропонимии: Конашко, Куян, Кубеча, Иван Балхожа, Гусейм, Бахта Розмечич, Кудаш, Мехед, Ширай Козак, Ширай Кушнер, Иван Махмедер, Малик Баша, Мышко Теребердеевич, Толук Колодезский, Ермак Воскобойник, Ходыка Кобыйзевич, Хвыца Кобызевич, Яцко Ширипин, Богдан Моликович, Нагасаев дом, Охмат Севрук, Ельбеев дом, Иван Кончакович, Степан Кончакович, Каленик Мехедович.
Помимо письменных источников, определенные свидетельства об ассимиляции тюркского элемента населением Центральной Украины предоставляют антропологические данные. Краниологический материал из захоронений начала XVII века в Вышгороде свидетельствует о наличии здесь двух основных антропологических компонентов, один из которых характеризуется существенным влиянием «кочевой» примеси. Краниологическая серия из казацкого кладбища XVI-XVII вв. в Чигирине (Черкасская обл.) демонстрирует значительную схожесть с сериями золотоордынского населения Поднепровья и позволяет предположить его определенное участие в сложении украинцев среднего Поднепровья.
По материалам: Марков В.И. Тюркский след в истории Украины X-XVII веков.
https://vk.com/wall-110942671_174258
( Свернуть )
В 1313 г. он писал мамлюкскому султану, что казнил всех представителей золотоордынской аристократии, которые противились переходу в мусульманство. Очевидно, отдельные группы золотоордынских татар, не пожелавших принять ислам, бежали тогда в ВКЛ под покровительство великого князя литовского Гедимина (1316-1341). Францисканский монах Лукас Вадинг, изучая в XVII в. хроники своего ордена, нашел упоминание о планах своих коллег крестить каких- то литовских татар в 1324 г.: «Наши братья пришли в литовскую землю, для того чтобы учить слову Христову, и они нашли целый народ, впавший в варварское невежество, посвященное культу огня, и среди них скифские пришельцы из страны Хана, которые молились на азиатском языке». Впоследствии источники упоминают татар в составе литовского войска в 1350 и 1370 гг. В 1386 г. татары присутствовали в составе свиты великого литовского князя Ягайло, который прибыл в Краков для коронования.
После завоевания литовцами нижнего междуречья Днепра и Днестра во второй половине XIV века rпод их властью оказалась какая-то часть обитавших здесь золотоордынцев, включая кочевых татар и оседлых жителей. Наличие кочевого татарского населения под властью Литвы в юго-восточном Подолье засвидетельствовано совершавшим путешествие по землям Восточной Европы бургундским рыцарем Жильбером де Ланнуа, который в 1421 г. повстречал на правом берегу нижнего Днепра кочевых татар, признававших своим правителем Витовта. Позже, во время польско-литовской войны 1430-1437 гг., на стороне великого князя литовского Свидригайло воевали татары, часть которых, вероятно, могла происходить из южного междуречья Днепра и Днестра.
Добровольному переселению татар на территорию ВКЛ в конце XIV - начале XV в. способствовали два разорительных золотоордынских похода Тимура и возобновившиеся с новой силой ордынские междоусобицы. Турецкий историк Ибрагим Печеви (1574- 1649?), черпавший сведения из более ранних источников, писал: «Когда грозный Тимур пришел в Кипчак (в 1391 г.), многие из Татар были пленены и убиты, но несколько татарских племен бежало в Польшу (т. е. Польско-литовское государство), где поселились так, что и поныне находятся там шестьдесят селений». Одним из свидетельств этой волны миграции, очевидно, является грамота, выданная князем Витовтом в 1392 г. некоему татарину Сиятыю и его сыну на владение имением в Новогрудском повете (территория современной Беларуси). Известно также, что в 1393 г. Витовт совершил поход на Пруссию с войском, «состоящим из литовцев, поляков, русинов и татар». После второго похода Тимура 1395-1396 гг. золотоордынцы испытали новый удар, когда по их кочевьям в 1396 г. прокатился повальный мор скота. Оставшиеся без скота кочевники, чтобы выжить, были вынуждены переходить к оседлости и переселяться на подходящие для этого территории. Арабский историк Ибн Арабшах, посетивший Крым в 1412 г., писал, что войны между Тохтамышем и Едигеем привели Золотую Орду к упадку и часть татар, «которая не поддается ни счету, ни исчислению... ушла к Румийцам и Русским, и, по своей злополучной участи и превратной судьбе своей [они] очутились между христианами многобожниками».
После поражения в битве при Ворскле в 1399 г. экспансия Литвы на золотоордынские территории прекратилась, однако не прекратилось переселение татар в ВКЛ. В 1410 г. здесь под покровительством Витовта находился сын Тохтамыша Джелал-ад-Дин, который со своим воинством наряду с «литовскими татарами» Витовта принял участие в Грюнвальдской битве в составе войска великого князя. Очевидно, что общая численность татар в войске Витовта была тогда достаточно существенной, поскольку польские хронисты разделяли его на три этнические части: литовцев, русинов и татар. Известно, что в конце 1417 г. или в начале 1418 г. «литовские татары» разгромили отряд крымских татар, предпринявших набег на Подолье. В апреле 1422 г. источники упоминают восемь тысяч татар из войска Витовта, которые стояли лагерем под Луцком. В марте 1427 г. Витовт писал великому магистру Тевтонского ордена об огромном числе татар, которые со всем своим имуществом бежали от ордынских в ВКЛ на Подолье и Киевщину в поисках более спокойного местожительства. Отдельные группы татар продолжали переселяться на территорию ВКЛ и во время правления преемников Витовта.
Военно-служилые татары, которые поселялись в ВКЛ на рыцарском праве и прямым сюзереном которых являлся великий князь, были известны как «господарские татары». Их знать, разделявшаяся на уланов и князей, получала от великого князя большие земельные наделы с крепостными и все привилегии княжеского сословия. Рядовые воины-татары составляли в ВКЛ особое военно-служилое сословие «Казаков», которое по своим правам и обязанностям фактически приравнивалось к боярам. Они также получали земельные наделы и могли иметь крепостных. Впоследствии оказавшиеся в Польском королевстве литовские татары-козаки были причислены к шляхетскому сословию.
Очевидно, на первых порах литовские военно-служилые татары испытывали недостаток в татарских женах, поэтому им было разрешено жениться на местных христианках. Это разрешение несколько раз отменялось в XVII в., однако в XV-XVI вв. смешанные браки сыграли существенную роль в ассимиляции татар, и к середине XVI в. многие из литовских татар утратили свой язык и веру.
Помимо военно-служилых татар, в ВКЛ также проживали т. н. «простые татары», которые занимались земледелием, различного рода ремеслами и торговлей. Они происходили из татарских пленников, получивших свободу, и, возможно, от обедневших татар-казаков, которые были не в состоянии нести земскую службу, в результате чего лишались своих привилегий.
Еще одной категорией татар, которые оседали в польско-литовской унии, являлись невольники, попадавшие в плен при различных обстоятельствах. Они использовались своими хозяевами в качестве прислуги, воинов частных отрядов, крепостных земледельцев и т. п. Этой практике в значительной мере способствовали масштабные демографические потери юго-восточных территорий польско-литовской унии в результате татарских набегов и казацко-польских войн. Дефицит народонаселения вынуждал шляхту, панов и прочие сословия восполнять число-своих подданных в том числе и за счет пленных татар.
Регулярные набеги различных по численности отрядов ордынских, а затем крымских татар на территорию Литвы и Польши периодически заканчивались их полными или частичными разгромами, в результате чего число татарских пленников на территории Речи Посполитой регулярно пополнялось. Еще одним источником появления татарских невольников на территории ВКЛ и Польши в XVI в. являлись военные набеги их подданных на пограничные территории Османской империи и Крымского ханства. В ходе таких набегов захватывалось не только имущество, но и пленники, которые затем освобождались за выкуп или продавались в неволю.
К примеру, в 1541 г. турецкий султан жаловался королю Сигизмунду I, что его подданные разорили татарские кочевья под Очаковом и увели оттуда в плен 150 татарских женщин с детьми. Аналогичные захваты невольников под Очаковом упоминаются также под 1543 и 1545 гг., из чего можно сделать вывод о том, что они носили регулярный характер. В 1570 г. турецкий султан жаловался Сигизмунду II Августу, что королевские подданные «набегают на татар, живущих над рекою Днепр, по четыре и пять раз в год, жен и детей берут, стада и скот отгоняют... и сейчас в Черкассах, в Киеве, в Брацлавле, и в Каневе, и в Переяславе славном более тысячи женщин и детей мусульманских находятся». Можно отметить, что численность этих пленников составляла заметную долю в составе населения перечисленных городов, поскольку люстрации 1552 г. насчитывали в Черкассах 256 подворий, в Каневе - 225. Очевидно, какая-то часть из этих пленниц насильно обращалась в православие и бралась в жены. Тем более что в связи с постоянным притоком взрослого мужского населения на юго-восточное пограничье Речи Посполитой здесь наблюдался гендерный дисбаланс.
С началом активных набегов запорожского козачества на Османскую империю и Крымское ханство в конце XVI в. начался новый этап поступления татарских и турецких невольников на украинские земли. Француз Гийом де Боплан, служивший в польской армии на территории Украины в 1630-х - 1640-х гг., свидетельствует, что запорожцы практически ежегодно предпринимают разбойничьи нападения на Крым и Турцию и «возвращаются с большой добычей и некоторым числом рабов, обыкновенно малых детей, которых оставляют у себя в качестве прислуги или же дарят вельможам своей страны». В перечне обид и притеснений, на которые жаловались запорожские послы польскому королю в 1648 г., отмечалось, что польские урядники отбирали у запорожцев захваченных в плен «татар взрослых и малых татарчат, которые нам к войску [запорожскому] принадлежали». Известно, что и сам Богдан Хмельницкий еще до того, как поднял свое восстание, долгое время владел татарским невольником, который «жил в его доме как свой».
В 1655 г. воины Богдана Хмельницкого в нескольких сражениях захватили в плен до 10 000 крымских татар, которые вторглись на территорию Гетманщины в качестве польских союзников. В 1656 г. козаки разгромили крымских ногаев мурзы Урака, кочевавших на юге днепровского правобережья, и увели из них в плен более пяти тысяч. В 1667 г. запорожский атаман Иван Сирко вывел из Крыма в Запорожье 1500 пленных татарских женщин и детей обоих полов. В 1675 г. он же вывел из Крыма 6000 пленников обоих полов и впоследствии отпустил полторы тысячи из них (принявших православие) на вольное поселение в Украине.
Значительная часть татарских невольников и их потомков на украинских землях в XIV-XVII вв., подвергалась быстрой или постепенной ассимиляции. Особенно этому способствовало их добровольное обращение в христианство, что, как правило, предполагало освобождение из неволи. Одним из таких примеров, в частности, может служить история XVI в. о пленном татарине Андрее Козаке, которого после принятия христианства женили на жительнице деревни Вербки в Подольском воеводстве, после чего он влился ряды местных крестьян.
Постепенной ассимиляции также подвергались и военно-служилые татары, причинами чего, в частности, являлись их смешанные браки и переход некоторых из них в христианство. В этой связи можно упомянуть многочисленные земянские и боярские роды татарского происхождения из Киевского и Брацлавского воеводств, которые подверглись полной ассимиляции до начала XVI в. Пример такой ассимиляции также демонстрирует семейство Волковичей, упоминаемое в актовых материалах 1516 г. Братья Гринь, Андрей, Таврило и Глеб Волковичи из города Молодечно (территория нынешней Беларуси) происходили из крестившихся ордынских татар, однако продолжали нести земскую службу под стягами татар Молодеченских. В переписи татар-казаков земского войска ВКЛ 1528 г. встречается много смешанных русинско-татарских, чисто русинских и христианских имен: Митя, Мартин, Стецько, Павел, Васко Солтанович, Махмет Казимирович, Богдан, Роман, Петр Барашевич и т. п.
По подсчетам П. Г. Клепатского, в середине XVI в. наибольший процент чужеродной примеси в среде боярства Киевской земли приходился на татар. С. Дзядулевич, опираясь главным образом на антропонимию, выделил в среде киевских и брацлавских землевладельцев XV-XVI вв. 62 боярско-шляхетских рода тюркского происхождения. Согласно выводам Н.Н. Яковенко, тюркский компонент в составе боярских и земянских родов Брацлавщины и Киевщины в XV в. составлял около 25%. Об этом свидетельствуют немногие сохранившиеся актовые материалы, а также тюркская антропонимия представителей этих родов, упоминаемая в XV в. - первой половине XVI в.: Аксак, Байбуза, Балабан, Балагура, Батура, Бердебака, Бех, Булгак, Кайдаш, Калантай, Калавур, Кичкир, Кобыз, Козар, Коздаутович, Колтак, Кордыш, Корсак, Котлубай, Кощеевич, Кучук, Маликбаша, Ордич, Сурин, Тавлуй, Талалай, Шемет, Ширай, Шомака и т. п.
К середине XVI в. значительная часть ассимилированного тюркского боярства и шляхты уже носила христианские патронимы-прозвища и топонимные прозвища, образованные от принадлежащих им поселений. И только в редких случаях во время обоснования тех или иных имущественных правпредставители этих родов вспоминали своих давних предков, которые оказывались татарами. В этой связи можно также упомянуть черкасского и каневского старосту Остафия Дашковича, который происходил из рода панов-земян южной Киевщины. Источники не сообщают о татарских корнях этого рода, однако описание Дашковича современником дает достаточные основания для такого предположения: «Его лицо, весь вид тела и одежда - все было чисто татарское. Он знал их язык, и, часто бывая на разведках, он оставался неузнанным в их таборе: его принимали за татарина».
Татарская примесь в середине XVI в. также отмечалась и среди мещан Центральной Украины. Именно татары давали самый большой процент «инородцев» среди простого населения Киевской земли. Яркими свидетельствами этого являются переписи мещан и «городовых слуг» Черкасс и Канева 1552 г., в которых мы встречаем многочисленных носителей восточной антропонимии: Конашко, Куян, Кубеча, Иван Балхожа, Гусейм, Бахта Розмечич, Кудаш, Мехед, Ширай Козак, Ширай Кушнер, Иван Махмедер, Малик Баша, Мышко Теребердеевич, Толук Колодезский, Ермак Воскобойник, Ходыка Кобыйзевич, Хвыца Кобызевич, Яцко Ширипин, Богдан Моликович, Нагасаев дом, Охмат Севрук, Ельбеев дом, Иван Кончакович, Степан Кончакович, Каленик Мехедович.
Помимо письменных источников, определенные свидетельства об ассимиляции тюркского элемента населением Центральной Украины предоставляют антропологические данные. Краниологический материал из захоронений начала XVII века в Вышгороде свидетельствует о наличии здесь двух основных антропологических компонентов, один из которых характеризуется существенным влиянием «кочевой» примеси. Краниологическая серия из казацкого кладбища XVI-XVII вв. в Чигирине (Черкасская обл.) демонстрирует значительную схожесть с сериями золотоордынского населения Поднепровья и позволяет предположить его определенное участие в сложении украинцев среднего Поднепровья.
По материалам: Марков В.И. Тюркский след в истории Украины X-XVII веков.
https://vk.com/wall-110942671_174258