Александр Сергеевич Достоевский
Мой питерский (последние пять лет, скорее венесуэльский) друг Коленька, когда сидел в тюрьме, естественно тоже проходил школу жизни. Учителя были разные, по разным предметам. На воле Коля жил на Ветеранов, что накладывало отпечаток на все его знакомства. Ребята в школе и во дворе все сплошь служили скинами, брили головы, носили мартинсы и кололи свастики (и героин кололи тоже, но это к делу не относится). Да, окраины Питера в конце 90-х девяностых выглядели именно так. И даже друзья-одноклассники из хороших еврейских семей становились скинами и ненавидели евреев. Вот из такой примерно среды, да ещё и снеся себе башню в буре Третей Психоделической, Коля плотно сел.
Та вот, на одном из уроков жизни, сокамерник, далеко не ариец, но в Крестах это всё равно, спрашивал Коленьку: «Это что же вы за народ такой, русские, если даже язык вам придумал негр?». Конечно, имея в виду Пушкина, потомка известно кого.
Живя в культурной столице Российской Федерации, я не мог не отметить, что большинство иностранных туристов приезжают в Северную Пальмиру, чтобы прикоснуться к наследию Достоевского. Я его много читал, а ты? Ну не считая школы? Было в сознательном возрасте? Да ладно!?
Как-то раз я попал на открытие выставки в музе-квартире Фёдора Михайловича. Там было полно этих немцев, американцев, голландцев и т.д., что бродили с бокалами шампанского по его комнатам и, причмокивая, смаковали: «Дастаэвски!». Все они, несмотря на учёные степени по русской литературе, не выговаривают простую букву «Й». Я задержался у серии гравюр - «Окна Достоевского». Меня позабавила схожесть с анекдотом, мол, вот череп Александра Македонского в детстве, вот в юности, а это в зрелом возрасте. Много было окон, разных, но что-то в них было похожее. Я допросил усталого искусствоведа, и он пояснил мне следующее:
Связавшись с кружком петрашевцев, писатель логично оказался с ними на Сенной площади, привязанный к столбу в ожидании расстрела. Уже готов был приказ о помиловании, но шоу должно было продолжаться. Солдаты строились напротив государственных изменников, заряжали ружья, поднимали их, целились… Сколько там времени прошло? Всё это время Фёдор Михайлович, богоборец и, чуть ли не материалист, смотрел на собор, а куда ему ещё было смотреть? Он лицом к собору был привязан! Потом, соответственно, отпустило, вместо положенной кульминации, зачитали указ о помиловании. Но осадочек остался.
С тех пор, до самой смерти Достоевский поменял 25 квартир и окна каждой выходили на собор или церквушку. В каждом огравюренном окне писателя зафиксирован православный крест. По иронии судьбы, даже сидя в камере Петропавловки, в маленьком окне он, опять же, наблюдал собор Петра и Павла.
Если учесть, что весь цивилизованный мир (или как это правильно по-русски?) считает русской культурой одного, в принципе, Достоевского, то не странно ли, что вся русская культура родилась с испуга?
Хорошо, они об этом не знают! И японцам знакомым не рассказывай, они быстро смекнут, что к чему, и тогда, прощайте Курилы, вместе с Владивостоком.
Но это хорошо, что такая путаница. Фирмачи (так раньше фарцовщики (так раньше называли спекулянтов) называли всех иностранцев) думают, что мы по Достоевскому, мы же, в аккурат, по Пушкину. Это и есть, так называемый феномен загадочной русской души.
Так что же это за народ такой - русские, если даже Достоевский у них - Пушкин!?
Та вот, на одном из уроков жизни, сокамерник, далеко не ариец, но в Крестах это всё равно, спрашивал Коленьку: «Это что же вы за народ такой, русские, если даже язык вам придумал негр?». Конечно, имея в виду Пушкина, потомка известно кого.
Живя в культурной столице Российской Федерации, я не мог не отметить, что большинство иностранных туристов приезжают в Северную Пальмиру, чтобы прикоснуться к наследию Достоевского. Я его много читал, а ты? Ну не считая школы? Было в сознательном возрасте? Да ладно!?
Как-то раз я попал на открытие выставки в музе-квартире Фёдора Михайловича. Там было полно этих немцев, американцев, голландцев и т.д., что бродили с бокалами шампанского по его комнатам и, причмокивая, смаковали: «Дастаэвски!». Все они, несмотря на учёные степени по русской литературе, не выговаривают простую букву «Й». Я задержался у серии гравюр - «Окна Достоевского». Меня позабавила схожесть с анекдотом, мол, вот череп Александра Македонского в детстве, вот в юности, а это в зрелом возрасте. Много было окон, разных, но что-то в них было похожее. Я допросил усталого искусствоведа, и он пояснил мне следующее:
Связавшись с кружком петрашевцев, писатель логично оказался с ними на Сенной площади, привязанный к столбу в ожидании расстрела. Уже готов был приказ о помиловании, но шоу должно было продолжаться. Солдаты строились напротив государственных изменников, заряжали ружья, поднимали их, целились… Сколько там времени прошло? Всё это время Фёдор Михайлович, богоборец и, чуть ли не материалист, смотрел на собор, а куда ему ещё было смотреть? Он лицом к собору был привязан! Потом, соответственно, отпустило, вместо положенной кульминации, зачитали указ о помиловании. Но осадочек остался.
С тех пор, до самой смерти Достоевский поменял 25 квартир и окна каждой выходили на собор или церквушку. В каждом огравюренном окне писателя зафиксирован православный крест. По иронии судьбы, даже сидя в камере Петропавловки, в маленьком окне он, опять же, наблюдал собор Петра и Павла.
Если учесть, что весь цивилизованный мир (или как это правильно по-русски?) считает русской культурой одного, в принципе, Достоевского, то не странно ли, что вся русская культура родилась с испуга?
Хорошо, они об этом не знают! И японцам знакомым не рассказывай, они быстро смекнут, что к чему, и тогда, прощайте Курилы, вместе с Владивостоком.
Но это хорошо, что такая путаница. Фирмачи (так раньше фарцовщики (так раньше называли спекулянтов) называли всех иностранцев) думают, что мы по Достоевскому, мы же, в аккурат, по Пушкину. Это и есть, так называемый феномен загадочной русской души.
Так что же это за народ такой - русские, если даже Достоевский у них - Пушкин!?