Стыдно признаться, но
когда я пьяный (особенно в жопу) еду в такси (особенно не в такси а в ржавой до каждого звука шестёрке бомбилы), я наконец начинаю понимать свой народ, который повсеместно слушает радиошансон. Почему-то весь этот нивелированный лубочный блатняк правильно ложится в пьяную в жопу русскую душу. А душа, или то, что называют этим словом, у меня несомненно русская.
Однажды в Питере я ехал вот так, и шансон играл прямо с кассеты, а не из радио, и пьян я был изрядно, и минут пятьдесят мы ехали с Ломоносовской на Большой проспект Петроградки. И вот уже проезжая биржевой мост я, наконец заметил, что все (буквально все столбы завешаны рекламой выставки Малевича. Про себя, но похоже вслух, я пьяно пробурчал:
- Малевича везде понаразвесили...
- Певец что-ли какой-то? -после недолгой паузы спросил меня ПИТЕРСКИЙ бомбила.
Вот в такие мгновения и понимаешь, что живёшь в абсолютно отдельном мире от большинства окружающих. А то и вообще живёшь ва отдельном от ВСЕХ мире. И не факт... Далеко не факт, что твой мир полезнее тебе, чем остальным.
Но самое удивительное то, что есть феномены, которые эти миры скрепляют. Вот, например, шансон по пьяни. А для меня лично это Наталья Ветлицкая. Уж сколько я, выросший на "Стэп Э Кросс Зе Бода" Фрэда Фритта, боялся себе признаться, что я, котрый очень любит Шонберга и Иму Сумак, Иву Битову и Холгера Шукая, Ирмина Шмидта и ОРБ, Филу Бразилиа и Джона Колтрейна (тот самый альбом, где только барабаны и саксофон, там ещё треки называются, как планеты), в общем что я, люблю песни Натальи Ветлицкой. Но однажды в 2003-ем году я взял и купил сборник Ветлицкий из серии "Шедевры поп музыки".
Я и Диму Маликова прям зауважал, когда узнал, что в "Душе" слова и музыка его. Его же, вероятно, и аранжировка, а она здесь очень важна.
"Я не услышу криков стай летящих издалека...
Метель в полях бескрайних укрыла небо от меня..."
Поёт прямо сейчас Ветлицкая, а я бегло стенографирую.
А эту музыку я любил ещё в 92-ом на даче у Мурата Терегулова, с какими-то двумя новоуральскими женщинами, они конечно по-понятиям были девушки, но бывает, что девушка становится женщиной уже в раннем детстве. И играла эта Ветлицкая в темноте деревянного дома, в ужасной записи на кассете какого-то корейского двухкассетника. И музыка была прекраснее красивых, по всем понятиям, женщин.
А ещё, мне Макс-таксист, очень интересный мне питерский персонаж, рассказывал, почему он слушает шансон. Он часто ездил ночью из города в город на одном из своих микроавтобусов (у Макса в то время было то-ли три, то -ли десять машин. То что их количество я не помню, говорит о том, что для Макса количество было совсем не важно) по междугородним трассам ночью. Он говорил мне:
- Понимаешь, когда ночь и трасса, и ты один, и самое главное не уснуть за рулём, эти песни берут за душу, и кроме тогоЮ они понятны.
Потом Макс женился на Малининой и она отсекла все его подозрительные знакомства. А нас с Мацератом Малинина знала, как облупленных, почему я и Мацерат и пропали из жизни Макса в первую очередь.
Но за месяц до того, как исчезнуть мы с Майком разбились на его девяностодевятой. Где-то в лесу на извилистом Приозёрском шоссе мы обгоняли автобус на скорости 110 км.
За пять минут до этого мы видели реальную аварию. Ока набитая пассажирами вылетела в глубокий Кювет.Инсталляция была настолько свежей, что мы даже остановились, чтобы оказать посильную помощь, но там уже было много волонтёров и мы погнали дальше.
И вот мы обгоняем автобус-сарай, а по встречке, со скоростью ещё больше чем у нас, летит подержанный серый фольксваген джетта. И ничего уже не изменить. В этот момент время остановилось, как это делают в кино, не без всяких этих плавных понтов из Матрицы. И за эти растянувшиеся на минуту доли секунды Майк принял верное решение. Выбора было три: лобовое и смерть, резкая короткая обочина и сосны и жопа этого-самого автобуса. Её он и выбрал.
И следующее после удара мгновение - мы стоим на дороге рядом с машиной, смотрим друг на друга и спрашиваем:
- Жив!?
- Цел!?
И мы живы и целы, а из автобуса вываливаются раздражённые жители Ленобласти и вопрошают дословно:
- Бля! Мы чё щас, на электричку не успеем!?
И к нам бежит водитель автобуса и проверяет нашу сохранность щупая за руки, ноги и голову:
- Живы!!!? Целы!!!?
А машина в мясо. Восстановлению она уже не подлежала. И из одной только колонки орёт Ник Кейв с альбома "Генри Дрим". Мы звоним Максу-таксисту и он обещает приехать за нами из города. Не было тогда аварийных комиссаров, мы просто отдали водителю автобуса все наши деньги, он погнул ломом слегка помятый зад автобуса и уехал. А мы стояли на обочине вокруг того, что было раньше машиной. Ну хотя сегодня, как владелец тойоты, я не уверен, что девяностодевятая - машина.
Порывшись в полусплющенном багажнике мы отыскали бутылку шестилетнего виски. Мы купили её за пару часов до этого в каком-то сельпо. Вероятно виски ценой 168 рублей много лет проигрывал водке за 30, а цена его за эти годы девальвировалось раза в четыре. Мы сказали: "Нам ящик виски!". Но продавщица, типичная для этого места ответила: "У нас всегда была ОДНА бутылка". И мы купили одну и положили в багажник. Майк не пил за рулём, после того случая, когда мы гнали под того же Кейва из бара "Носферато", что в Стрельне. В исписанный пентаграммами Носферато я попал не желая того.
В клубе "Фронт" был день рождения Маши. Я довольно быстро накидался и еле добрался до машины Майка, где и рухнул на заднее сидение. И вот Майк тормошит меня. В его руке пластиковый стаканчик наполовину наполненный контрабандным чешским абсентом "Винсент Ван Гог" прямо с полынью. И я вижу, что мы на берегу Финского залива, нас шестеро (вместе с именинницей Машей в белом платье) и мы пьяны, как никогда. Я выпиваю абсент в три приёма, все запихиваются в машину, оказывается они уже нагулялись на берегу, и гоним в Носферато - дикое, по-настоящему дьявольское место. Тарантиновский бар "От заката до рассвета" просто отдыхает, потому что он киношная выдумка, а Носферато настоящий. Кажется в этот раз мы вышли на танцпол и в первый раз заметили, что на полу светится огромная пентаграмма. За соседним столом сидели и мило беседовали о своих делах две старые ведьмы. В основном среди посетителей были упыри обоего пола. Было три часа ночи. Кажется мы пили егермайстер.
Под утро набились опять в машину и Майк погнал, врубив на полную мощность звука "Генри Дрим". Под эту музыку нам и помахали палкой гаишники. Они были на двух машинах т с автоматами, но стояли на месте, а мы неслись на огромной скорости, и Майк даже не притормозил. Долго ли длилась погоня на могу сказать, мы были слишком пьяны. В конце-концов нас прижали к обочине, зажав двумя машинами. Очень быстро нас извлекли из салона и меня впервые поставили на капот. Обыск был тоже интересен. Русский двухметровый богатырь Никита в белой майке (именно майке) дерзил и матерился, у Димы нашли опасную бритву (он всегда носит одну с собой, он их коллекционирует, а носить опасные бритвы законы РФ не запрещают). А я стоял держа руки за головой и широко раздвинув ноги и думал, почему нас не бьют. Но напротив располагалась остановка, на которой перепуганные онемевшие от этой картины жители Ленобласти, встречали рассвет. Видимо милиционерам не нужны были свидетели.
В общем это о том, как у Майка забрали права. А там уже приехал Макс на своём старом форде, прицепил нас на трос и мы потащились очень медленно в Питер. Самое забавное, что на въезде наш автопоезд попал прямо в самый эпицентр заезда стритрейсеров. Мы ползли со скоростью километров 15 в час, а вокруг нас мелькали с воем гоночные машины. Это продолжалось километра три и минут сорок...
Макс очень хороший друг, ведь он проехал весь Питер в четвёртом часу утра, чтобы прицепить нас на трос. Да, кстати, в машине Макса меня ждал Мацерат с бутылкой Шампанского, его мы и пили всю дорогу.
А, ещё! Однажды я ехал питерской маршрутке по стрелке Васильевского острова. Газель была наполнена питерской интеллигенцией. Мужчины, женщины, в очках и вечерних платьях, как это бывает в питерской маршрутке. Все старались не смотреть друг другу в глаза, деликатны до нельзя. И тут водитель воткнул кассету и из динамиков понеслось нечто такое! Я такой шансон с такой глупой музыкой и наивными текстами слышал впервые. Но это именно был шансон! Не помню, кто заржал первым, но сразу же прорвало всех. Все, включая меня, смеялись до слёз, и в этом истерическом смехе слышны были ноты извинения перед водителем маршрутки, за такое некорректное поведение пассажиров. Но не заржать было нельзя. Мы просто не выдержали.
Однажды в Питере я ехал вот так, и шансон играл прямо с кассеты, а не из радио, и пьян я был изрядно, и минут пятьдесят мы ехали с Ломоносовской на Большой проспект Петроградки. И вот уже проезжая биржевой мост я, наконец заметил, что все (буквально все столбы завешаны рекламой выставки Малевича. Про себя, но похоже вслух, я пьяно пробурчал:
- Малевича везде понаразвесили...
- Певец что-ли какой-то? -после недолгой паузы спросил меня ПИТЕРСКИЙ бомбила.
Вот в такие мгновения и понимаешь, что живёшь в абсолютно отдельном мире от большинства окружающих. А то и вообще живёшь ва отдельном от ВСЕХ мире. И не факт... Далеко не факт, что твой мир полезнее тебе, чем остальным.
Но самое удивительное то, что есть феномены, которые эти миры скрепляют. Вот, например, шансон по пьяни. А для меня лично это Наталья Ветлицкая. Уж сколько я, выросший на "Стэп Э Кросс Зе Бода" Фрэда Фритта, боялся себе признаться, что я, котрый очень любит Шонберга и Иму Сумак, Иву Битову и Холгера Шукая, Ирмина Шмидта и ОРБ, Филу Бразилиа и Джона Колтрейна (тот самый альбом, где только барабаны и саксофон, там ещё треки называются, как планеты), в общем что я, люблю песни Натальи Ветлицкой. Но однажды в 2003-ем году я взял и купил сборник Ветлицкий из серии "Шедевры поп музыки".
Я и Диму Маликова прям зауважал, когда узнал, что в "Душе" слова и музыка его. Его же, вероятно, и аранжировка, а она здесь очень важна.
"Я не услышу криков стай летящих издалека...
Метель в полях бескрайних укрыла небо от меня..."
Поёт прямо сейчас Ветлицкая, а я бегло стенографирую.
А эту музыку я любил ещё в 92-ом на даче у Мурата Терегулова, с какими-то двумя новоуральскими женщинами, они конечно по-понятиям были девушки, но бывает, что девушка становится женщиной уже в раннем детстве. И играла эта Ветлицкая в темноте деревянного дома, в ужасной записи на кассете какого-то корейского двухкассетника. И музыка была прекраснее красивых, по всем понятиям, женщин.
А ещё, мне Макс-таксист, очень интересный мне питерский персонаж, рассказывал, почему он слушает шансон. Он часто ездил ночью из города в город на одном из своих микроавтобусов (у Макса в то время было то-ли три, то -ли десять машин. То что их количество я не помню, говорит о том, что для Макса количество было совсем не важно) по междугородним трассам ночью. Он говорил мне:
- Понимаешь, когда ночь и трасса, и ты один, и самое главное не уснуть за рулём, эти песни берут за душу, и кроме тогоЮ они понятны.
Потом Макс женился на Малининой и она отсекла все его подозрительные знакомства. А нас с Мацератом Малинина знала, как облупленных, почему я и Мацерат и пропали из жизни Макса в первую очередь.
Но за месяц до того, как исчезнуть мы с Майком разбились на его девяностодевятой. Где-то в лесу на извилистом Приозёрском шоссе мы обгоняли автобус на скорости 110 км.
За пять минут до этого мы видели реальную аварию. Ока набитая пассажирами вылетела в глубокий Кювет.Инсталляция была настолько свежей, что мы даже остановились, чтобы оказать посильную помощь, но там уже было много волонтёров и мы погнали дальше.
И вот мы обгоняем автобус-сарай, а по встречке, со скоростью ещё больше чем у нас, летит подержанный серый фольксваген джетта. И ничего уже не изменить. В этот момент время остановилось, как это делают в кино, не без всяких этих плавных понтов из Матрицы. И за эти растянувшиеся на минуту доли секунды Майк принял верное решение. Выбора было три: лобовое и смерть, резкая короткая обочина и сосны и жопа этого-самого автобуса. Её он и выбрал.
И следующее после удара мгновение - мы стоим на дороге рядом с машиной, смотрим друг на друга и спрашиваем:
- Жив!?
- Цел!?
И мы живы и целы, а из автобуса вываливаются раздражённые жители Ленобласти и вопрошают дословно:
- Бля! Мы чё щас, на электричку не успеем!?
И к нам бежит водитель автобуса и проверяет нашу сохранность щупая за руки, ноги и голову:
- Живы!!!? Целы!!!?
А машина в мясо. Восстановлению она уже не подлежала. И из одной только колонки орёт Ник Кейв с альбома "Генри Дрим". Мы звоним Максу-таксисту и он обещает приехать за нами из города. Не было тогда аварийных комиссаров, мы просто отдали водителю автобуса все наши деньги, он погнул ломом слегка помятый зад автобуса и уехал. А мы стояли на обочине вокруг того, что было раньше машиной. Ну хотя сегодня, как владелец тойоты, я не уверен, что девяностодевятая - машина.
Порывшись в полусплющенном багажнике мы отыскали бутылку шестилетнего виски. Мы купили её за пару часов до этого в каком-то сельпо. Вероятно виски ценой 168 рублей много лет проигрывал водке за 30, а цена его за эти годы девальвировалось раза в четыре. Мы сказали: "Нам ящик виски!". Но продавщица, типичная для этого места ответила: "У нас всегда была ОДНА бутылка". И мы купили одну и положили в багажник. Майк не пил за рулём, после того случая, когда мы гнали под того же Кейва из бара "Носферато", что в Стрельне. В исписанный пентаграммами Носферато я попал не желая того.
В клубе "Фронт" был день рождения Маши. Я довольно быстро накидался и еле добрался до машины Майка, где и рухнул на заднее сидение. И вот Майк тормошит меня. В его руке пластиковый стаканчик наполовину наполненный контрабандным чешским абсентом "Винсент Ван Гог" прямо с полынью. И я вижу, что мы на берегу Финского залива, нас шестеро (вместе с именинницей Машей в белом платье) и мы пьяны, как никогда. Я выпиваю абсент в три приёма, все запихиваются в машину, оказывается они уже нагулялись на берегу, и гоним в Носферато - дикое, по-настоящему дьявольское место. Тарантиновский бар "От заката до рассвета" просто отдыхает, потому что он киношная выдумка, а Носферато настоящий. Кажется в этот раз мы вышли на танцпол и в первый раз заметили, что на полу светится огромная пентаграмма. За соседним столом сидели и мило беседовали о своих делах две старые ведьмы. В основном среди посетителей были упыри обоего пола. Было три часа ночи. Кажется мы пили егермайстер.
Под утро набились опять в машину и Майк погнал, врубив на полную мощность звука "Генри Дрим". Под эту музыку нам и помахали палкой гаишники. Они были на двух машинах т с автоматами, но стояли на месте, а мы неслись на огромной скорости, и Майк даже не притормозил. Долго ли длилась погоня на могу сказать, мы были слишком пьяны. В конце-концов нас прижали к обочине, зажав двумя машинами. Очень быстро нас извлекли из салона и меня впервые поставили на капот. Обыск был тоже интересен. Русский двухметровый богатырь Никита в белой майке (именно майке) дерзил и матерился, у Димы нашли опасную бритву (он всегда носит одну с собой, он их коллекционирует, а носить опасные бритвы законы РФ не запрещают). А я стоял держа руки за головой и широко раздвинув ноги и думал, почему нас не бьют. Но напротив располагалась остановка, на которой перепуганные онемевшие от этой картины жители Ленобласти, встречали рассвет. Видимо милиционерам не нужны были свидетели.
В общем это о том, как у Майка забрали права. А там уже приехал Макс на своём старом форде, прицепил нас на трос и мы потащились очень медленно в Питер. Самое забавное, что на въезде наш автопоезд попал прямо в самый эпицентр заезда стритрейсеров. Мы ползли со скоростью километров 15 в час, а вокруг нас мелькали с воем гоночные машины. Это продолжалось километра три и минут сорок...
Макс очень хороший друг, ведь он проехал весь Питер в четвёртом часу утра, чтобы прицепить нас на трос. Да, кстати, в машине Макса меня ждал Мацерат с бутылкой Шампанского, его мы и пили всю дорогу.
А, ещё! Однажды я ехал питерской маршрутке по стрелке Васильевского острова. Газель была наполнена питерской интеллигенцией. Мужчины, женщины, в очках и вечерних платьях, как это бывает в питерской маршрутке. Все старались не смотреть друг другу в глаза, деликатны до нельзя. И тут водитель воткнул кассету и из динамиков понеслось нечто такое! Я такой шансон с такой глупой музыкой и наивными текстами слышал впервые. Но это именно был шансон! Не помню, кто заржал первым, но сразу же прорвало всех. Все, включая меня, смеялись до слёз, и в этом истерическом смехе слышны были ноты извинения перед водителем маршрутки, за такое некорректное поведение пассажиров. Но не заржать было нельзя. Мы просто не выдержали.