Стамбульская тусовка и наша тоска
На армянскую литературу в ХХ веке влияли два клуба: тифлисский и стамбульский. Но в СССР были приложены колоссальные усилия, чтобы память о втором была стерта. Думаете, это потому что Стамбул - в Турции?. Нет. Это потому, что стамбульский клуб был под влиянием европейских «буржуазных» влияний. Главным образом французского, немецкого и швейцарского.
Тифлисскому клубу «Вернатун» очень быстро состряпали имидж благовидных дедушек. Их произведения изучали в школах, им ставили памятники, о них говорили с прилагательным «великий»: Исаакян, Туманян, Агаян, другие. Им приписывали крестьянское происхождение. И народ так и не узнал, что старший сын Туманяна погиб на фронте, а трое младших были расстреляны. За Исаакяном до конца жизни по пятам ходили юные сотрудники и распускали самые отвратительные слухи. Агаяна не трогали. Я дума, дело было в том, что он писал очень страшные сказки. Не посмели.
А память о стамбульском клубе таяла. Григор Зограп, Рубен Севак, Даниэль Варужан. Одна из них, Забел Есаян, переехала в СССР из Франции, стала преподавать в Университете. Она тоже была из стамбульского круга. Но мадам Есаян зря приехала. Избежав ареста 24 апреля 1915 года, она не миновала 1937 года.
Стамбульская тусовка такая элегантная и модная! Впрочем, сильно ли они отличались от тифлисской? Те тоже были модные, те тоже были элегантные. Темы в стихах практически идентичные: моднейшие ницшеанские мотивы, старые боги, философия, красота. Среди тифлисских тоже были люди, учившиеся на Западе. Да и между собой они общались - оба клуба ездили к развалинам Ани, путешествовали по Сирии и Египту. Древность вообще была в моде в те годы.
В Советскую Армению их произведения привозили репатрианты, или всякие почетные гости Советского Союза. Но граждане Армянской ССР не всегда понимали, что там написано: западный армянский с каждым десятилетием все сильнее отличался от восточного, советского, который стремительно развивался. И тем не менее, наличие на тайной полочке, где-нибудь за пыльными Карлами Марксами РуПена Севака было предметом большой гордости. Но, надо сказать, запрещали их не всегда одинаково строго. Вон, блистательный советский поэт Паруйр Казарян даже взял себе псевдоним в честь Рубена, и стал именоваться Паруйр Севак. Григор Ханджян в начале восьмидесятых вписал портрет Даниэла Варужана в свою эпическую «Аварайрскую битву». Впрочем,известно об этом стало лишь в 2000-е, когда фреска на Каскаде стала доступна народу.
Но теперь, в начале XXI века, мы пришли к тому, что для русскоязычных армян стамбульский литературный клуб остается terra incognita. Как, впрочем, и почти вся армянская культура. Сможем ли мы оживить этот пласт? Уверена, что нет. Все специалисты, которые знают этот период не говорят и не пишут на русском. Они и на восточном армянском редко очень пишут. Такие дела.