(no subject)
Лившиц Екатерина Константиновна. "Я с мертвыми не развожусь": Воспоминания. Дневники. Письма. Москва, Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019.
Воспоминания и переписка Екатерины Константиновны Лившиц - чтение тяжелое и интересное скорее тем, кто давно занимается той эпохой. Тяжелое - в силу биографических обстоятельств.
Голодное, но относительно счастливое время в Киеве, а потом в Ленинграде, закончилось, когда арестовали мужа - поэта и переводчика Бенедикта Лившица.
Ему предъявили участие в заговоре писательской организации против Сталина. Вероятно, он попал в это дело благодаря дружбе с грузинскими поэтами и с Николаем Тихоновым. Тихонова, который считался главой заговора, не тронули, хотя, если верить воспоминаниям Заболоцкого в изложении Каверина, признания против него выбивали.
Вскоре после ареста и смерти мужа (ЕК даже после войны верила в возможное возвращение мужа) арестовали и его жену. Две короткие главки - самые тяжелые, посвящены лагерю и дальнейшей судьбе ее подруг по лагерям.
В 42 году, под Сталинградом (опять же она об этом узнает не сразу) погиб ее сын.
Вся ее дальнейшая жизнь - это борьба за наследие мужа, проведение вечеров памяти, собирание разбросанных стихов, борьба за публикацию и т.д.
И чувство, что это в общем едва ли не единственный смысл жизнь.
С точки же зрения описания эпохи - фактов, которые могли бы быть интересны человеку, увлеченному тем временем - немного.
И добывать их чаще приходится из переписки, нежели из воспоминаний.
О "Полутороглазом стрельце", публикации которого она добивалась всю жизнь, она пишет очень мало - это "не ее время", она познакомилась с мужем несколько лет спустя.
Есть несколько интересных биографических подробностей о дружбе Лившица и Мандельштама.
Мне, прежде всего, была интересна ее реакция на выход тех или иных мемуаров.
Например, она крайне невысоко оценивает мемуары Одоевцевой (особенно в той части, где та говорит о причастности Гумилева к заговору) и очень комплиментарно отзывается о воспоминаниях Н. Я Мандельштам. Любопытно, что Найман в своем негативном отзыве на "Вторую книгу" ставит в пример истинно трагической судьбы именно Тату (домашнее имя) Лившиц.
Все остальное - мелкие подробности третьего ряда. И страшная, изувеченная временем судьба.
Воспоминания и переписка Екатерины Константиновны Лившиц - чтение тяжелое и интересное скорее тем, кто давно занимается той эпохой. Тяжелое - в силу биографических обстоятельств.
Голодное, но относительно счастливое время в Киеве, а потом в Ленинграде, закончилось, когда арестовали мужа - поэта и переводчика Бенедикта Лившица.
Ему предъявили участие в заговоре писательской организации против Сталина. Вероятно, он попал в это дело благодаря дружбе с грузинскими поэтами и с Николаем Тихоновым. Тихонова, который считался главой заговора, не тронули, хотя, если верить воспоминаниям Заболоцкого в изложении Каверина, признания против него выбивали.
Вскоре после ареста и смерти мужа (ЕК даже после войны верила в возможное возвращение мужа) арестовали и его жену. Две короткие главки - самые тяжелые, посвящены лагерю и дальнейшей судьбе ее подруг по лагерям.
В 42 году, под Сталинградом (опять же она об этом узнает не сразу) погиб ее сын.
Вся ее дальнейшая жизнь - это борьба за наследие мужа, проведение вечеров памяти, собирание разбросанных стихов, борьба за публикацию и т.д.
И чувство, что это в общем едва ли не единственный смысл жизнь.
С точки же зрения описания эпохи - фактов, которые могли бы быть интересны человеку, увлеченному тем временем - немного.
И добывать их чаще приходится из переписки, нежели из воспоминаний.
О "Полутороглазом стрельце", публикации которого она добивалась всю жизнь, она пишет очень мало - это "не ее время", она познакомилась с мужем несколько лет спустя.
Есть несколько интересных биографических подробностей о дружбе Лившица и Мандельштама.
Мне, прежде всего, была интересна ее реакция на выход тех или иных мемуаров.
Например, она крайне невысоко оценивает мемуары Одоевцевой (особенно в той части, где та говорит о причастности Гумилева к заговору) и очень комплиментарно отзывается о воспоминаниях Н. Я Мандельштам. Любопытно, что Найман в своем негативном отзыве на "Вторую книгу" ставит в пример истинно трагической судьбы именно Тату (домашнее имя) Лившиц.
Все остальное - мелкие подробности третьего ряда. И страшная, изувеченная временем судьба.