Почему нельзя требовать от служителей Церкви молить об еретиках и самоубийцах
Архиепископ Никон (Рождественский) сказал то, что, возможно, объясняет, почему самоубийцы не любят молитв о них, и почему у тех, кто молится о самоубийцах, рано или поздно появляется устойчивое желание покончить с собой.
Архиепископ Никон (Рождественский) пишет в своем дневнике:
"Теперь примените сию мысль к тому несчастному, кто отсечен от Церкви невидимым судом Божиим за смертный грех отчаяния, в каком он умер как самоубийца.
Может ли принести пользу такому уже мертвому члену Церкви, уже отсеченному от нее, молитва за него, хотя бы это была молитва всей Церкви?
Конечно, не может.
И причина тому не вне сего несчастного, а в нем самом, в том настроении, в каком он перешел в другую жизнь… А перемена настроения… там, в другом мире, невозможна, если не было зачатка такой перемены в сей жизни.
Невыносим свет для глаз болеющих. Невыносимо приближение к Богу для души, умершей в грехе нераскаянном.
Кто знает?
Может быть, наша молитва о человеке, умершем в состоянии ожесточения, будет только еще больше тревожить и усиливать в нем враждебные чувства к Богу… По крайней мере, относительно злых духов известно, что и сих отверженцев Господь готов был бы принять, но они сами того не желают в ожесточении своей гордыни. Посему вместо пользы молитва за того, кто ушел отсюда в нераскаянном грехе отчаяния и хулы на Бога, может и ему принести вред, и тому, кто за него молится.
Вред такому молитвеннику возможен еще и с другой стороны.
Молитва не есть простое словесное ходатайство за другого, как иногда это бывает между людьми. Нет. Когда мы молимся за ближнего, молимся не языком только, не словами, а и сердцем, то воспринимаем память о душе его в свою душу, в свое сердце; воспринимаем по любви к нему и те скорби, какими он отягощен, и, уже как бы от своего лица вознося их к Господу, умоляем Его благость о помиловании или ниспослании ему спасающей благодати.
Чем сердечнее и искреннее такая молитва, тем большую милость Господню она может низвести душе того, за кого молимся. И чем ближе нам человек этот, чем больше питаем мы к нему чувства любви, тем сердечнее бывает и молитва наша о нем.
И если он жил на земле благочестиво и богоугодно, то, воспоминая в молитве его душу, тесно соприкасаясь, объединяясь с нею, мы незаметно делаемся как бы причастниками и той благодати, какая присуща была этой душе при жизни на земле, и тем добрым свойствам, коими она была украшена.
Посему-то молитва за почивших праведных людей весьма душеполезна и для нас самих спасительна. Не столько они получают от нас пользы, сколько мы воспринимаем от них духовной отрады и утешения. Над ними сбывается слово Писания: молитва его в недра его возвратится.
С одной стороны, при одном простом воспоминании о лице, известном нам доброю жизнию, наша благоговейная мысль о нем уже услаждается красотою его духовного облика; с другой - он видит любовь нашу к себе и, конечно, в долгу у нас не остается: он, так сказать, показует Богу любовь нашу и по любви своей к нам приносит Богу теплую, чистую свою молитву за нас.
Но совсем другое дело, когда молишься за человека, который всю жизнь свою грешил тяжкими смертными грехами и не подумал об очищении их покаянием. Тут уже не отраду вливает молитва, а, напротив, сообщает молящемуся тягость, смущение, беспокойство. Да так оно и должно быть. Воспринимая память о душе усопшего, молящийся вместе с тем делается как бы общником и его душевного состояния, входит в область его душевных томлений, соприкасается его грехам, не очищенным покаянием, берет на себя и долю его душевных страданий.
И сие-то томление и страдание душою во время молитвы за умершего грешника, если он еще не погиб грехом отчаяния, доставляет ему отраду и облегчение, приклоняя к нему Божие милосердие молитвою любви.
Но если его душа перешла в иной мир в настроении враждебном к Церкви, если она отвергла искупительные заслуги Господа Спасителя мира, то - как молиться за таких?
Как можно допустить себя до некоторого прикосновения тому богоборному настроению, коим душа его была заражена?
Как восприять в свою душу все те хулы и безумные речи и даже помыслы, коими была полна его душа, может быть, даже в самый момент смерти?..
Не значит ли это - подвергать свою душу опасности заражения таким настроением?
Не напрасно же говорят, что самоубийство заразительно: при одном имени самоубийцы в душе возникает его образ, а с образом сим рисуется и то, как он окончил жизнь…
Как у человека, смотрящего вниз с вершины высокой скалы или колокольни, откуда-то появляется мимолетная мысль - броситься вниз, так нечто подобное бывает и при воспоминании о самоубийстве человека, особенно известного тому, кто вспоминает о нем и имел к нему отношение.
Говорю о людях впечатлительных и слабых. А ведь в молитве, как я сказал, мы как бы соприкасаемся своею душою душе того, за кого молимся…
Что если молитва о самоубийце, вообще Церковью воспрещенная, будет неугодна Богу?..
Если благодать Божия отступит от нас за нарушение заповеди о послушании Церкви?
За то, что мы свое мнение ставим выше учения и правил Церкви?
О всем этом пусть подумают те, которые требуют от служителей Церкви молить об еретиках и самоубийцах.
А можно ли, скажут мне, молиться за самоубийц и еретиков на молитве домашней, частной, нецерковной?
Отвечаю: молитва домашняя не может стоять в противоречии с церковною, тем более, что церковная молитва несравненно выше частной, домашней.
Что такое моя одинокая, грешная, слабая молитва в сравнении с церковною?..
В церковной молитве моя немощная и, может быть, нечистая молитва очищается и несется к Богу на крыльях молитвы всей Церкви, всего сонма верующих, сонма всех святых Божиих.
Не имею я дерзновения за премногие грехи мои к Господу Богу моему, тем паче дерзновения молиться о том, кто премного прогневал Его смертным грехом отчаяния; и как дерзну делать то, чего не дерзает делать Церковь?
Ибо если бы она дерзала, то не воспрещала бы таковой молитвы…"
То, что самоубийцам не нравится молитва о них, видно из следующего случая.
В записках священномученика Серафима (Чичагова) обнаружили такой рассказ.
Он рассказал, как приехал в Дивеевский монастырь и попросил монахиню, которая видела тех усопших, о которых молилась, помолиться о покойных женщине и мужчине.
Мужчина был самоубийцей, но священномученик не сообщил об этом монахине.
Когда он снова к ней пришел, она сказала ему об этом мужчине: "А вот другой человек, за которого я молилась, тот такой громадный, но он меня боится, все убегает. Ой, смотрите, не самоубийца ли он?"
О том, что те, кто молится о самоубийцах, сами потом порой совершают суицид, известно из разных источников.
Например, на одном форуме один человек в ответ на слова о том, что можно молиться о самоубийцах, написал:
«Можем, но только если у нас потом появится устойчивое желание покончить с собой и мы попадем в психушку - будем сами виноваты".
Известны случаи, когда те, кто самовольно молился о самоубийцах вопреки правилам Церкви, подвергались тяжелым искушениям и даже заканчивали свою жизнь подобным образом.
А в книге архимандрита Рафаила (Карелина) "На пути из времени в вечность" подробно описывается история о том, как монахиня, молившаяся об отце-самоубийце, потом сама повесилась. Архимандрит Рафаил пишет: "Особенно горевал о ней ее духовный отец архимандрит Константин. Он говорил: «Если бы я знал, что ее отец самоубийца, то именем Божиим запретил бы ей молиться о нем, но она скрыла это от меня».
http://www.rusfront.ru/15967-pochemu-nelzya-trebovat-ot-sluzhiteley-cerkvi-molit-ob-eretikah-i-samoubiycah.html