Наше время
В последнее время стало как-то стираться ощущение трагичности жизни. Ощущение, будто всё, что на Земле теперь называют судьбоносным, непременно имеет трагический характер. Люди не осознают (видеть-то, может, и видят), что это просто характеризует их измерение, если всякая значительная перемена в нём - трагична. Но теперь понемногу стираются гнев и веселье. Болезнь усмиряет. Или практика созрела?
УПД: Я никогда не воспринимал особо тяготы, кроме их физической стороны. А было, поверьте, много всякого.
Но почему люди не осознают, что это характеризует их мир, если всякая перемена в нём - трагедия? Воистину правит миром тот, кто просто его осознаёт. Так говорили про Запредельного кашмирские шиваиты. Но вовлечённому нет никакой возможности это понять. Нет никакого смысла вопрошать "Доколе, Господи?". "До самыя смерти, Марковна", - ответил протопоп Аввакум жене, оставляя окровавленные следы босых ног на снегу.
УПД: Я никогда не воспринимал особо тяготы, кроме их физической стороны. А было, поверьте, много всякого.
Но почему люди не осознают, что это характеризует их мир, если всякая перемена в нём - трагедия? Воистину правит миром тот, кто просто его осознаёт. Так говорили про Запредельного кашмирские шиваиты. Но вовлечённому нет никакой возможности это понять. Нет никакого смысла вопрошать "Доколе, Господи?". "До самыя смерти, Марковна", - ответил протопоп Аввакум жене, оставляя окровавленные следы босых ног на снегу.