Экзистенциальный вакуум и пути его преодоления. Конспективно
Мы приближаемся к зарождению единой культуры, решая вопрос о том, как сможет выжить наша планета Земля, зараженная одной болезнью - техникой, порабощающей человека.
Творческий процесс, где бы он ни происходил, всегда суров.
Павел Челищев. "Феномена"
1. Утеряны смыслы жизни.
Доминирующее значение стала обретать устремленность к комфорту. А каково Природе переносить тяготы нашей нарастающей потребности в комфортности жизни?
2. Смыслы утрачены потому, что мы перестали владеть культурой как целостным образованием. Как правило, каждый из нас, интеллектуалов, движется лишь по одной тропинке. Культура стала лоскутной. Лоскутки не стыкуются. Следовательно, единое мировоззрение становится невозможным. А другие, не причастные к интеллектуальной элите, оказываются и вовсе вне культуры. Сами «лоскутки» культуры, в силу их сложности, тоже малодоступны. Появился даже унизительный термин - mass communication media. Кажется, что в культурах прошлого такого разграничения все же не было, несмотря на нарочито задаваемый эзотеризм (вспомним хотя бы Платона).
Сейчас эзотеризм возникает автоматически в силу переосложненности культуры.
3. Технизация всех проявлений культуры, так хорошо понятая еще Хайдеггером [Seubold, 1985], заслонила от нашего восприятия те аспекты Бытия, которые были доступны человеку в культурах прошлого.
...наблюдаемые сейчас негативные явления объясняются не тем, что человек не удовлетворяет свои потребности, а тем, что сами эти потребности перестают удовлетворять человека.
4. Исчерпалась и философия.
5. В начале века громко прозвучали слова Ницше: «Бог умер».
Вот передо мною книга известного московского священника о. Александра Борисова «Побелевшие нивы» [1994]. Он говорит о том, что Церковь держится на старых женщинах. И это естественно. Сама Церковь стара. Она упорно держится за одряхлевшее прошлое. Не хочет понимать того, что изменилась не только культура, но и сами люди. Мы уже не можем верить в то, во что верили наши предки.
В России в ранние годы Революции, в дни всеобщего обновления, появился соблазн обратиться к раннему христианству - гностицизму. Гностицизм - это тоже далекое прошлое, но его потенциал еще не исчерпан. Он трудно понимаем, в силу своей устремленности в запредельное, и глубоко мистичен. В плане социальном - он противостоит насилию. Его внешним проявлением в России в начале 20-х гг. было движение под названием «Мистический анархизм». В плане эзотерическом - это был Восточный отряд Ордена Тамплиеров. В годы репрессий все было истреблено. Многие были расстреляны, многие погибли в ГУЛАГе. Кажется, я остался последним. В моей мемуарной книге «Канатоходец» [Налимов, 1994 б] я написал об этом несколько глав, приводя в приложении документальные материалы из архива КГБ.
6. И наиболее важная составляющая, утерянная нашей культурой, - проблема Жизнь - Смерть [Налимов, 1994 а].
Ее раскрытие становится стержнем культуры. Вокруг нее создавались мифы, порождающие мировоззрение, формирующие морально-этические нормы. Так созревала культура. Зрелость культуры определяется разработанностью этой темы.
В наши дни эта проблема ушла из поля зрения. Она не может быть согласована с современным ущербным мировоззрением.
7. И последнее, что приходится называть, исходя из всего перечисленного выше, - это утрата морально-этического начала.
В наши дни этика существует лишь как одна из философских дисциплин, преподаваемых в университетах. В повседневной жизни она стирается из-за отсутствия оснований - целостного мировоззрения, определяющего поведение человека.
Философски мыслящие люди, озабоченные судьбой жизни на планете, должны готовить общество к предстоящей вспышке новых идей глобального масштаба.
Но достаточно ли будет только усилий человека?
Нам кажется, что речь может идти не о буквальном пришествии Бога, а скорее всего о вмешательстве космических сил через реинкарнационное пришествие тех, кто уже побывал на Земле, а позднее, в своих странствиях в мирах и, может быть, в веках, оказался подготовленным к радикальному изменению ситуации Земли.
Должна оживиться деятельность философов, теологов, ученых.
Нужно начать искать новые смыслы, лучше поняв природу человека.
Нужно отказаться от национальной устремленности и стать патриотами Земли - единой для нас всех космической гостиницы.
Религия должна стать личностной, экуменически ориентированной, отвечающей современному уровню миропонимания.
Всё должно начаться с образования.
Средняя школа. В старших классах нужно, прежде всего, убедительно рассказать о том, как «тонет корабль нашего бытия». Тонет в масштабах всей земли. Нужно рассказать учащимся что-то очень серьезное о природе человека, о таинственности его сознания. Эта тема в наши дни снова вызывает интерес. Но нет учебников, более того, нет и достаточно разработанных (и общепринятых) концепций. Беспомощными оказались в своем большинстве и психологи, и философы. Но поиск идет интенсивный, и не только в нашей стране. Нужно обучить школьников медитации - это единственный путь проникновения в глубины самого себя [Налимов, Дрогалина, 1995 а]. И религию надо сделать «умной». Она должна преподаваться в школе так, чтобы можно было научиться обсуждать и запредельные темы. Должны быть признаны равными все религии. Должно быть признано право каждого иметь свою теологию. Ведь Бог (если мы готовы признать Его), - один, это мы все разные [Налимов, 1995 б].
Высшая школа. Университет, в соответствии со своим названием, должен готовить интеллигентного человека, а отнюдь не узкого специалиста [Налимов, 1993]. Специальность можно обрести в процессе работы. (Так было и со мною - чему я только не научился, работая!) Каждый университет должен иметь свое лицо. Каждый выпускник должен стать личностью, умеющей мыслить и быть озабоченной судьбами мира. Тогда и в среднюю школу смогут прийти преподаватели, способные увлечь учеников. Престиж преподавателя вновь станет высоким, как и раньше. Хотим мы этого или нет, но будущее задает школа. Это надо признать, понять и осмыслить.
Вольные университеты. В университетах особое внимание надо уделить утерянной проблеме - проблеме сознания. Мой коллега - филолог В. А. Долинский, читая лекции по моим разработкам (вероятностная модель языка и сознания), столкнулся с тем, что слушатели спрашивают, к какой специальности относится эта тема. Оказывается - ни к какой из существующих. Или иначе - ко всем сразу. Значит надо открыть межфакультетские кафедры по изучению сознания. Открыть где? - в Вольных университетах.
Некоторые примеры. Мне много лет. И я помню много лишнего. Тогда - во второй половине 20-х гг., часть интеллигенции еще верила в революцию, и, соответственно, в школах Москвы частично развивалось то, о чем я говорю сейчас. Преподаватели сами решали, что и как преподавать. Они сообщали нам только то, что считали нужным, не стремясь охватить всё. Вот, например, Федор Федорович Берешков, знаток Достоевского. В последнем (девятом) классе он знакомил нас только с Толстым и Достоевским, и между ними был всего один урок, посвященный Тютчеву. Я помню и сейчас многое из того, что он говорил. И еще в памяти историк Косминский, занимавшийся западной культурой. Он должен был обучать нас обществоведению - мы плохо понимали, что это такое, но он рассказывал нам историю революций и больше ничего. Он прекрасно владел этой темой. Да и внешность у него была впечатляющая: низкорослый, бородатый, пламенный. Он был наш классный наставник. Когда мы закончили школу (бывшую Медведниковскую гимназию, что в Конюшенном), он собрал нас всех во дворе и сказал примерно следующее: «Я преподавал 40 лет - ваша группа последняя. Буду считать, что моя работа оказалась не напрасной, если хотя бы один из вас станет бороться за Свободу». Да, его работа оказалась не напрасной
Василий Налимов
Экзистенциальный вакуум и пути его преодоления: на пороге третьего тысячелетия - Журнал «Эрос и Космос», http://eroskosmos.org/existential-vacuum-and-ways-out/
Творческий процесс, где бы он ни происходил, всегда суров.
Павел Челищев. "Феномена"
1. Утеряны смыслы жизни.
Доминирующее значение стала обретать устремленность к комфорту. А каково Природе переносить тяготы нашей нарастающей потребности в комфортности жизни?
2. Смыслы утрачены потому, что мы перестали владеть культурой как целостным образованием. Как правило, каждый из нас, интеллектуалов, движется лишь по одной тропинке. Культура стала лоскутной. Лоскутки не стыкуются. Следовательно, единое мировоззрение становится невозможным. А другие, не причастные к интеллектуальной элите, оказываются и вовсе вне культуры. Сами «лоскутки» культуры, в силу их сложности, тоже малодоступны. Появился даже унизительный термин - mass communication media. Кажется, что в культурах прошлого такого разграничения все же не было, несмотря на нарочито задаваемый эзотеризм (вспомним хотя бы Платона).
Сейчас эзотеризм возникает автоматически в силу переосложненности культуры.
3. Технизация всех проявлений культуры, так хорошо понятая еще Хайдеггером [Seubold, 1985], заслонила от нашего восприятия те аспекты Бытия, которые были доступны человеку в культурах прошлого.
...наблюдаемые сейчас негативные явления объясняются не тем, что человек не удовлетворяет свои потребности, а тем, что сами эти потребности перестают удовлетворять человека.
4. Исчерпалась и философия.
5. В начале века громко прозвучали слова Ницше: «Бог умер».
Вот передо мною книга известного московского священника о. Александра Борисова «Побелевшие нивы» [1994]. Он говорит о том, что Церковь держится на старых женщинах. И это естественно. Сама Церковь стара. Она упорно держится за одряхлевшее прошлое. Не хочет понимать того, что изменилась не только культура, но и сами люди. Мы уже не можем верить в то, во что верили наши предки.
В России в ранние годы Революции, в дни всеобщего обновления, появился соблазн обратиться к раннему христианству - гностицизму. Гностицизм - это тоже далекое прошлое, но его потенциал еще не исчерпан. Он трудно понимаем, в силу своей устремленности в запредельное, и глубоко мистичен. В плане социальном - он противостоит насилию. Его внешним проявлением в России в начале 20-х гг. было движение под названием «Мистический анархизм». В плане эзотерическом - это был Восточный отряд Ордена Тамплиеров. В годы репрессий все было истреблено. Многие были расстреляны, многие погибли в ГУЛАГе. Кажется, я остался последним. В моей мемуарной книге «Канатоходец» [Налимов, 1994 б] я написал об этом несколько глав, приводя в приложении документальные материалы из архива КГБ.
6. И наиболее важная составляющая, утерянная нашей культурой, - проблема Жизнь - Смерть [Налимов, 1994 а].
Ее раскрытие становится стержнем культуры. Вокруг нее создавались мифы, порождающие мировоззрение, формирующие морально-этические нормы. Так созревала культура. Зрелость культуры определяется разработанностью этой темы.
В наши дни эта проблема ушла из поля зрения. Она не может быть согласована с современным ущербным мировоззрением.
7. И последнее, что приходится называть, исходя из всего перечисленного выше, - это утрата морально-этического начала.
В наши дни этика существует лишь как одна из философских дисциплин, преподаваемых в университетах. В повседневной жизни она стирается из-за отсутствия оснований - целостного мировоззрения, определяющего поведение человека.
Философски мыслящие люди, озабоченные судьбой жизни на планете, должны готовить общество к предстоящей вспышке новых идей глобального масштаба.
Но достаточно ли будет только усилий человека?
Нам кажется, что речь может идти не о буквальном пришествии Бога, а скорее всего о вмешательстве космических сил через реинкарнационное пришествие тех, кто уже побывал на Земле, а позднее, в своих странствиях в мирах и, может быть, в веках, оказался подготовленным к радикальному изменению ситуации Земли.
Должна оживиться деятельность философов, теологов, ученых.
Нужно начать искать новые смыслы, лучше поняв природу человека.
Нужно отказаться от национальной устремленности и стать патриотами Земли - единой для нас всех космической гостиницы.
Религия должна стать личностной, экуменически ориентированной, отвечающей современному уровню миропонимания.
Всё должно начаться с образования.
Средняя школа. В старших классах нужно, прежде всего, убедительно рассказать о том, как «тонет корабль нашего бытия». Тонет в масштабах всей земли. Нужно рассказать учащимся что-то очень серьезное о природе человека, о таинственности его сознания. Эта тема в наши дни снова вызывает интерес. Но нет учебников, более того, нет и достаточно разработанных (и общепринятых) концепций. Беспомощными оказались в своем большинстве и психологи, и философы. Но поиск идет интенсивный, и не только в нашей стране. Нужно обучить школьников медитации - это единственный путь проникновения в глубины самого себя [Налимов, Дрогалина, 1995 а]. И религию надо сделать «умной». Она должна преподаваться в школе так, чтобы можно было научиться обсуждать и запредельные темы. Должны быть признаны равными все религии. Должно быть признано право каждого иметь свою теологию. Ведь Бог (если мы готовы признать Его), - один, это мы все разные [Налимов, 1995 б].
Высшая школа. Университет, в соответствии со своим названием, должен готовить интеллигентного человека, а отнюдь не узкого специалиста [Налимов, 1993]. Специальность можно обрести в процессе работы. (Так было и со мною - чему я только не научился, работая!) Каждый университет должен иметь свое лицо. Каждый выпускник должен стать личностью, умеющей мыслить и быть озабоченной судьбами мира. Тогда и в среднюю школу смогут прийти преподаватели, способные увлечь учеников. Престиж преподавателя вновь станет высоким, как и раньше. Хотим мы этого или нет, но будущее задает школа. Это надо признать, понять и осмыслить.
Вольные университеты. В университетах особое внимание надо уделить утерянной проблеме - проблеме сознания. Мой коллега - филолог В. А. Долинский, читая лекции по моим разработкам (вероятностная модель языка и сознания), столкнулся с тем, что слушатели спрашивают, к какой специальности относится эта тема. Оказывается - ни к какой из существующих. Или иначе - ко всем сразу. Значит надо открыть межфакультетские кафедры по изучению сознания. Открыть где? - в Вольных университетах.
Некоторые примеры. Мне много лет. И я помню много лишнего. Тогда - во второй половине 20-х гг., часть интеллигенции еще верила в революцию, и, соответственно, в школах Москвы частично развивалось то, о чем я говорю сейчас. Преподаватели сами решали, что и как преподавать. Они сообщали нам только то, что считали нужным, не стремясь охватить всё. Вот, например, Федор Федорович Берешков, знаток Достоевского. В последнем (девятом) классе он знакомил нас только с Толстым и Достоевским, и между ними был всего один урок, посвященный Тютчеву. Я помню и сейчас многое из того, что он говорил. И еще в памяти историк Косминский, занимавшийся западной культурой. Он должен был обучать нас обществоведению - мы плохо понимали, что это такое, но он рассказывал нам историю революций и больше ничего. Он прекрасно владел этой темой. Да и внешность у него была впечатляющая: низкорослый, бородатый, пламенный. Он был наш классный наставник. Когда мы закончили школу (бывшую Медведниковскую гимназию, что в Конюшенном), он собрал нас всех во дворе и сказал примерно следующее: «Я преподавал 40 лет - ваша группа последняя. Буду считать, что моя работа оказалась не напрасной, если хотя бы один из вас станет бороться за Свободу». Да, его работа оказалась не напрасной
Василий Налимов
Экзистенциальный вакуум и пути его преодоления: на пороге третьего тысячелетия - Журнал «Эрос и Космос», http://eroskosmos.org/existential-vacuum-and-ways-out/