границы толкования
Оригинал взят у agavr в границы толкования
хорошая новость: опубликовано ещё несколько переводов Ильи Кутика из Тумаса Транстёмера.
плохая новость: к нобелевскому лауреату нынешнего года тексты эти имеют очень небольшое отношение.
дело в том, чтозамечательный шведский поэт Тумас Транстрёмер пишет свои стихотворения (или свои "неправильные хайку", к которым перешёл в последние годы) нерифмованным верлибром. те самые "насыщенные прозрачные образы, дающие нам новый взгляд на реальность", за которые Нобелевский комитет (к большому моему лично удовольствию) выдал премию ТТ, существуют в его текстах сами по себе, не поддержанные никакой ритмической архитектурой, не стянутые никакими перекрёстными созвучьями рифм.
идея переводчика (горячо тогда поддержанная русским нобелиатом Бродским И.А.) о том, что переводить надо из одного культурного пространства в другое и потому оснащение рифмами и ритмом жизненно необходимо для пущего великолепия, кажется мне возмутительным жухальством. стихи Транстрёмера и переводы Кутика соотносятся примерно так же, как новый скандинавский дизайн пространств от Алвара Аалто до IKEA и традиционное французское ножки гнуты a la Луи Каторз. конечно, языковой барьер отделяет шведского поэта почти от всего мира. а представьте, что бы сказали не только спецы, но и широкая публика, если бы некий лэндартист объявил, что японский сад камней хорошо и правильно переводить для европейского зрителя садом Тюильри.
к сожалению, у меня нет под рукой бумажной версии блестящей книги Транстрёмера, выпущенной в 2002 году издательством ОГИ: аккуратной билингвы, где соседство непонятного (да и непроизносимого) текста оригинала как бы верифицирует переводы Алексея Прокопьева и Александры Афиногеновой. ещё жальче, что этого перевода нет в сети - потому что ленивое читающее комьюнити даже если и составило представление о том, кому дали Нобеля - то неправильно. Кутик вдвинул на его место нечто гораздо более блестящее - и блеск этот (слегка пижонский) скрывает за собой мощное, но неяркое, северное свечение стихов ТТ.
мне в этом неочевидном шаге Кутика видятся какие-то отголоски советского переводческого проекта. в 40-х советское правительство решило, что для пушего культурного счастья надо, чтобы народы СССР читали друг дружкину поэзию - и отрядило десанты очень приличных поэтов переводить всё, что натворили к этому моменту нацкадры. конечно, учить лакский и аварский московские поэты не собирались, а переводили по подстрочнику. им давали на бумажке краткое содержание предыдущих серий, а они поверх вышивали чо хотели. поскольку переводили поэты хорошие (Арсений Тарковский, Яков Козловский, Наум Гребнев), а оригиналы писали поэты откровенно средние (Расул Гамзатов, Кайсын Кулиев, Джамбул и т.п.), то о соответствии перевода оригиналу никто не задумывался. говорили о "духе национальной традиции", о том, что "стихотворение должно читаться как написанное на русском" - и так постепенно сформировалась эта традиция огромного пренебрежения автором - которую сами авторы поддерживали очень охотно: без улучшающего перевода не видать бы им Сталинской премии и Верховного Совета.
или вот ещё: на недавно случившемся в Перми фестивале "Текстура" мне довелось смотреть читку свеженаписанной пьесы Вячеслава Дурненкова "Север". пьеса блистательная, я как-то уже упоминал здесь об этом. Дурненков пишет неприглядную и жестокую картину современной жизни с супружескими изменами, захваченными заложниками, заработками на северах и межчеловеческой нечеловеческой жестокостью. это всё - первое действие. начинается второе - и вдруг выясняется, что всё, виденное нами ранее - шизофренический бред одного из героев, которого пытается лечить доктор, приглашенный его женой. это новая странная картинка, мы снова вынужденно верим в её сугубый, махровый реализм, угловатый и ранящий. но начинается третье действие - и выясняется, что два вложенных бреда, просмотренных нами до сих пор, - внутри безумия совсем другого персонажа, собственно жены героя, которая не узнает никого, включая собственного брата-близнеца и целиком переместилась в страну своих мрачных грёз. а на самом деле все герои находятся в саду вокруг большого собственного дома на юге, где доктор пытается излечить героиню, но отказывается от этой идеи. и мы - хорошо, не знаю ничего про "мы" - я снова, в третий раз попадаюсь на это "на самом деле".
так вот: эту прекрасную пьесу, разумеется, ставить совершенно непонятно как. эту проблему нижневартовцы решили довольно оригинальным образом: просто взяли и разыграли первый акт (благо сюжет в нём довольно автономный). и всё. чтобы вот с этими сложностями не заморачиваться. сильное решение: сразу представляешь, как выглядела бы в постановке трагедия Шекспира "Га". или комедия "Двенадцатая".
очень яркая эта картинка заставила меня какое-то долгое время (вот видите - до сих пор!) думать о том, где вообще границы толкования. что может (режиссер/ переводчик/ куратор) по отношению к выбранному им из всего текстового массива всемирных букв фрагменту, а что ему запрещено?
возвращась к новостному поводу: нравятся ли мне стихи Кутика, его переложения со шведского на бродский? очень нравятся. только это совсем другой поэт, не Тумас Транстёмер - так же, как стихи Клянусь четой и нечетой, Клянусь мечом и правой битвой, Клянуся утренней звездой, Клянусь вечернею молитвой мы не думаем приписать пророку Мухаммаду.
хорошо (и очень дипломатично) ответил на вопрос об этих переводах Алёша Прокопьев в интервью "Свободе": Странно заставлять писать стихи в определенном метре, рифмы к ним придумывать, когда там этого ничего нет. А вот передать стихи, как они есть, чтобы при этом получились стихи, - когда у нас традиция свободного стиха еще не очень развита... Вот эта задача, по-моему, как раз настоящая.
хорошая новость: опубликовано ещё несколько переводов Ильи Кутика из Тумаса Транстёмера.
плохая новость: к нобелевскому лауреату нынешнего года тексты эти имеют очень небольшое отношение.
дело в том, чтозамечательный шведский поэт Тумас Транстрёмер пишет свои стихотворения (или свои "неправильные хайку", к которым перешёл в последние годы) нерифмованным верлибром. те самые "насыщенные прозрачные образы, дающие нам новый взгляд на реальность", за которые Нобелевский комитет (к большому моему лично удовольствию) выдал премию ТТ, существуют в его текстах сами по себе, не поддержанные никакой ритмической архитектурой, не стянутые никакими перекрёстными созвучьями рифм.
идея переводчика (горячо тогда поддержанная русским нобелиатом Бродским И.А.) о том, что переводить надо из одного культурного пространства в другое и потому оснащение рифмами и ритмом жизненно необходимо для пущего великолепия, кажется мне возмутительным жухальством. стихи Транстрёмера и переводы Кутика соотносятся примерно так же, как новый скандинавский дизайн пространств от Алвара Аалто до IKEA и традиционное французское ножки гнуты a la Луи Каторз. конечно, языковой барьер отделяет шведского поэта почти от всего мира. а представьте, что бы сказали не только спецы, но и широкая публика, если бы некий лэндартист объявил, что японский сад камней хорошо и правильно переводить для европейского зрителя садом Тюильри.
к сожалению, у меня нет под рукой бумажной версии блестящей книги Транстрёмера, выпущенной в 2002 году издательством ОГИ: аккуратной билингвы, где соседство непонятного (да и непроизносимого) текста оригинала как бы верифицирует переводы Алексея Прокопьева и Александры Афиногеновой. ещё жальче, что этого перевода нет в сети - потому что ленивое читающее комьюнити даже если и составило представление о том, кому дали Нобеля - то неправильно. Кутик вдвинул на его место нечто гораздо более блестящее - и блеск этот (слегка пижонский) скрывает за собой мощное, но неяркое, северное свечение стихов ТТ.
мне в этом неочевидном шаге Кутика видятся какие-то отголоски советского переводческого проекта. в 40-х советское правительство решило, что для пушего культурного счастья надо, чтобы народы СССР читали друг дружкину поэзию - и отрядило десанты очень приличных поэтов переводить всё, что натворили к этому моменту нацкадры. конечно, учить лакский и аварский московские поэты не собирались, а переводили по подстрочнику. им давали на бумажке краткое содержание предыдущих серий, а они поверх вышивали чо хотели. поскольку переводили поэты хорошие (Арсений Тарковский, Яков Козловский, Наум Гребнев), а оригиналы писали поэты откровенно средние (Расул Гамзатов, Кайсын Кулиев, Джамбул и т.п.), то о соответствии перевода оригиналу никто не задумывался. говорили о "духе национальной традиции", о том, что "стихотворение должно читаться как написанное на русском" - и так постепенно сформировалась эта традиция огромного пренебрежения автором - которую сами авторы поддерживали очень охотно: без улучшающего перевода не видать бы им Сталинской премии и Верховного Совета.
или вот ещё: на недавно случившемся в Перми фестивале "Текстура" мне довелось смотреть читку свеженаписанной пьесы Вячеслава Дурненкова "Север". пьеса блистательная, я как-то уже упоминал здесь об этом. Дурненков пишет неприглядную и жестокую картину современной жизни с супружескими изменами, захваченными заложниками, заработками на северах и межчеловеческой нечеловеческой жестокостью. это всё - первое действие. начинается второе - и вдруг выясняется, что всё, виденное нами ранее - шизофренический бред одного из героев, которого пытается лечить доктор, приглашенный его женой. это новая странная картинка, мы снова вынужденно верим в её сугубый, махровый реализм, угловатый и ранящий. но начинается третье действие - и выясняется, что два вложенных бреда, просмотренных нами до сих пор, - внутри безумия совсем другого персонажа, собственно жены героя, которая не узнает никого, включая собственного брата-близнеца и целиком переместилась в страну своих мрачных грёз. а на самом деле все герои находятся в саду вокруг большого собственного дома на юге, где доктор пытается излечить героиню, но отказывается от этой идеи. и мы - хорошо, не знаю ничего про "мы" - я снова, в третий раз попадаюсь на это "на самом деле".
так вот: эту прекрасную пьесу, разумеется, ставить совершенно непонятно как. эту проблему нижневартовцы решили довольно оригинальным образом: просто взяли и разыграли первый акт (благо сюжет в нём довольно автономный). и всё. чтобы вот с этими сложностями не заморачиваться. сильное решение: сразу представляешь, как выглядела бы в постановке трагедия Шекспира "Га". или комедия "Двенадцатая".
очень яркая эта картинка заставила меня какое-то долгое время (вот видите - до сих пор!) думать о том, где вообще границы толкования. что может (режиссер/ переводчик/ куратор) по отношению к выбранному им из всего текстового массива всемирных букв фрагменту, а что ему запрещено?
возвращась к новостному поводу: нравятся ли мне стихи Кутика, его переложения со шведского на бродский? очень нравятся. только это совсем другой поэт, не Тумас Транстёмер - так же, как стихи Клянусь четой и нечетой, Клянусь мечом и правой битвой, Клянуся утренней звездой, Клянусь вечернею молитвой мы не думаем приписать пророку Мухаммаду.
хорошо (и очень дипломатично) ответил на вопрос об этих переводах Алёша Прокопьев в интервью "Свободе": Странно заставлять писать стихи в определенном метре, рифмы к ним придумывать, когда там этого ничего нет. А вот передать стихи, как они есть, чтобы при этом получились стихи, - когда у нас традиция свободного стиха еще не очень развита... Вот эта задача, по-моему, как раз настоящая.