Судьба перебежчика: лагерь Пермь-35 и голодовка на Уайт-холле
В Британии сейчас все говорят про русских шпионов. Вчера в “Сандэй Таймс” появилась статья про перебежчика Виктора Макарова. Как сообщает газета, он живет в крохотной квартирке в каком-то маленьком городке на севере Британии.
Я с ним познакомился в 2004 году. Мы тогда издавали в Лондоне русский журнал “Гайд-парк”, в котором я был главным редактором, дизайнером, обозревателем, корреспондентом, рекламным агентом и курьером. Я сделал для нашего журнала материал про Макарова. Перепечатывается с сокращениями. Про таких людей Достоевский писал.
============================
Судьба перебежчика: лагерь Пермь-35 и голодовка на Уайт-холле
15 декабря 2004 года бывший старший лейтенант бывшего КГБ бывшего СССР 49-летний Виктор Макаров объявил бессрочную голодовку в знак протеста против того, как обращаются с ним британские власти. В середине 1980-х Макаров работал в 3 отделе 16 управления КГБ и занимался перехватом, расшифровкой и переводом информации, которая шла из европейских государств в их посольства в Москве и обратно.
Накрыли его в 1987-м, посадили на 10 лет за шпионаж, а в 1992-м Борис Ельцин под давлением Запада зачислил всех, кто отбывал срок за сотрудничество с иностранными разведками, в политические заключенные и выпустил. Макарова англичане вывезли к себе через Ригу и Хельсинки, дали 12 тысяч фунтов единовременного пособия, помогли снять квартиренку и оставили в покое.
Макаров, конечно же, мечтал о свободе, но не о такой. На Уайт-холле ему явно не по себе: публично голодающий перебежчик из КГБ - виданное ли дело? Власти на него внимания не обращают, хотя о голодовке заранее написали местные газеты...
Я сажусь на спальный мешок, в котором Виктор Макаров намерен проводить ночи, поджимаю под себя ноги и достаю блокнот.
- Чего вы, собственно, хотите от британских властей?
- Я хочу, чтобы мне дали то, что они обычно дают другим перебежчикам.
- А это сколько? Какие нынче расценки?
- 20 тысяч фунтов пенсии. Ну, и от единовременного пособия не отказался бы. Жениться мне надо, дети пойдут, в школу надо будет их устраивать. Только в платную - уровень образования у нас сильно упал.
- Так у вас сейчас нет семьи? А в России была?
- Нет, не было...
- Вы когда начинали на англичан работать в Москве, у вас был с ними какой-нибудь официальный договор? Трудовое соглашение? Как это вообще делается?
- Да не было никакого трудового соглашения. Вы понимаете, в разведке принято доверять друг другу. Были устные обязательства со стороны англичан, которые они не выполнили.
- Ну, так ведь вас сюда все-таки вывезли?
- Вывезли. В 1999-м гражданство дали. Мне трудно было не дать. За мои заслуги-то. Но потом они стали нарушать договоренности, и я увидел, что им нельзя доверять. Я даже боялся сначала, что меня назад в Россию вышлют. И мне они не доверяли. Сказали, что я никакой не перебежчик. Но официального критерия никакого нет!
- И теперь вам обидно?
- Обидно, конечно, что со мной так обошлись. Я, между прочим, побольше, чем Гордиевский, сделал.
- Ну уж побольше! Гордиевский с самой Маргарет Тэтчер встречался. Ну да бог с ним. Тот человек, с которым вы в Москве работали, здесь больше не появлялся? Не пытался вам помочь? Еще там какая-то женщина по имени Ольга была… Переводчица с английского. Верно?
- Нет, тот человек не появлялся. И Ольга не появлялась. Хотя я думаю, что она вполне может быть сейчас в Британии.
- А в чем состояла роль Ольги?
- А я сначала с нашими в Москве лично не встречался. Только через Ольгу.
- Под “нашими” вы имеете в виду…
- Да, англичан. Наших. Сначала все шло через Ольгу.
- Она была вашей связной?
- Она знала кое-кого из наших в посольстве в Москве...
- А как вам вообще пришла в голову мысль начать работать на западную разведку?
- Толчком послужило введение военного положения в Польше в 1981 году. Ну и Афганистан, конечно. В КГБ, между прочим, было много порядочных людей, которым не нравилось, что происходит. А у меня был друг-валютчик. Мы с ним договорились, что он свяжется с разведкой ФРГ, и мы будем через него продавать им информацию. Деньги - пополам...
- А родные ваши как отнеслись к вашему аресту?
- Мои близкие меня не любили. Когда началось следствие, они сотрудничали с КГБ против меня. А ведь у меня это от отца…
- Что именно?
- Ну то, что я стал перебежчиком.
- В каком смысле?
- Я думаю, что во время войны мой отец сотрудничал с немцами. Он был партизаном в Белоруссии.
- Откуда вы знаете?
- Есть признаки. По разговорам с ним я это почувствовал.
- Ну и как вы к этому относитесь? Если это правда, конечно.
- Нормально отношусь. Я бы тоже, наверно, с ними сотрудничал. В массовых убийствах я бы, скорее всего, участия не принимал, но с Абвером поработал бы с удовольствием. Я мог бы принести им большую пользу.
- Вы это серьезно?
- Вполне. Отщепенец я… Я русских не люблю, хоть и сам русский. Я всегда хотел возвыситься над русскими. В КГБ было много людей, которые хотели возвыситься. Но разочаровались, когда увидели, что привилегий-то никаких нет. Поэтому в КГБ и было много перебежчиков, гораздо больше, чем в военной разведке. Во-первых, потому, что в КГБ шли амбициозные люди, но без связей. И они потом разочаровались. И, во-вторых, там люди были гораздо интеллигентнее, чем в ГРУ, особенно когда в ГРУ стали брать сразу после военных училищ.
- По вашему выходит, что чем интеллигентнее человек, тем больше он предрасположен к предательству?
- Настоящий интеллигент всегда чужой. Но интеллигенты нужны, особенно в КГБ. А потом это не предательство. Предать можно своих, а КГБ мне не свои.
- А англичане свои?
- А англичане свои. Я порвал с Россией. То, что там происходит, это даже не политика. Это в национальном характере. Германия и Япония были такими же агрессивными, пока их не побили. России надо проиграть какую-нибудь войну, чтобы стать более цивилизованной.
- Вас в лагере не били за такие взгляды? Вы где, кстати, сидели?
- В лагере Пермь-35 - для политзаключенных. Зеки относились ко мне в основном хорошо. Но они все к тому времени ссучились, полно агентуры среди них было. 70-я статья ушла, остался кое-кто по 64-й.
- Ну вот вы сидите здесь, денег нет, голодать собираетесь. Не разочаровались в Англии-то?
- Нет, конечно. Я считаю себя англичанином. У меня проблемы с правительством и спецслужбами, которые не выполнили своих обязательств передо мной, а не с народом. Народ у нас очень хороший.