Святой бунтарь аль-Халладж
Сказать, что это интересно, было бы просто неуместно, не тот уровень событий. Тем не менее...
Джунаид Багдадский, бывший некогда наставником аль-Халладжа, первым подписал согласие с тем, что Халладжа необходимо казнить.
Ещё до первого своего хаджа аль-Халладж, будучи на родине и живя семейной жизнью, был в переписке с Джунаидом и получал от него советы и наставления в практике пути.
Как говорит в "Поминовеньях святых" Аттар, однажды Мансур аль-Халладж спросил своего наставника о пути, на что Хазрат Джунаид, будучи великим святым, ответил пророчеством: «Однажды ты окрасишь в красный цвет кусок дерева». Это означало, что Халладжа четвертуют на плахе. Услышав это, Мансур произнес: «Когда это случится, тебе придется отказаться от одеяния суфия и облачиться в наряд мирянина». Именно это и произошло в свое время, так как хорошо известно, что, когда религиозных наставников попросили подписать смертный приговор Мансуру, они не решались сделать это, пока Хазрат Джунаид первым не подписал его. Джунаид сомневался, но халиф сказал ему, что не казнит Мансура, пока он не поставит свою подпись. Тогда Джунаид снял с себя одежду суфия и облачился в наряд светского учителя, а затем подписал приговор и сказал: «Я высказываю свое мнение по поводу внешнего поведения Мансура и считаю, что он заслуживает казни».
Известно, что много ранее, когда Халладж вернулся из своего первого хаджа, он принёс с собой некоторые новые идеи для обсуждения, такие как божественное наитие, и обсуждал эти идеи с другими суфиями, среди которых был, возможно, и Джунаид. Похоже, что именно после этого непосредственный Учитель Мансура Амр настроился резко против своего ученика. Аттар указывает, что Халладж во второй раз посетил Джунаида, чтобы разрешить вопрос о том, следует ли мистику предпринимать действия по улучшению общества (Халладж ощущал, что следует, в то время как Джунаид придерживался позиции безразличия по отношению к этому преходящему состоянию, называемому жизнью). Джунаид не дал ответа, что рассердило Халладжа, и он уехал.
Удивительно, что, несмотря на уклончивость учителей и наставников, аль-Халладж стал величайшим среди них. Не потому ли они уклонялись от него, что понимали - он величайший и путь его лежит выше, а, следовательно, круче. Не было смысла связывать себя с пылающим Халладжем, крутое восхождение которого наверняка закончится плахой. Его учитель Амр даже специально настраивал суфийские круги против своего теперь уже бывшего ученика так, что тот некоторое время общался только с мирянами. В общем, все старательно "делали биографию" Халладжу. Не удивительно, что он в итоге сходился и с манихеями, и с зороастрийцами, изучая их доктрины. По сути, он стал таким суфийским Рамакришной. Но в мусульманском мире эта вольность вызывала небывалую агрессию по отношению нему. К тому же проявившиеся со временем сиддхи Халладжа послужили поводом обвинить его в сношениях с демонами. Люди не впервые пытались вписать чудотворца в рамку своего невежества и глупости.
И тогда он сказал "Я есть Истина!". Враги Халладжа понуждали его вместо этого возгласить "Он есть Истина", тот лишь ответил: "Да, всё есть Он. Вы говорите, что Халладж пропал. Конечно. Но не пропал всепокрывающий океан". Джунаид аль-Багдади сказал: "Позвольте ему быть убитым, ибо ныне не время для истолкований".
Аттар пишет: "Когда в первую ночь заточения Мансура в тюремную камеру к нему пришли люди, они не обнаружили его в ней. Он исчез. На вторую ночь они пришли снова и застали его в камере, но тюрьма исчезла. На третью ночь они увидели, что тюрьма стоит, как и прежде, а Мансур сидит в своей камере. Они спросили его о причине таких странных превращений. Он ответил: «В первую ночь я был у Бога, во вторую ночь Бог пришел сюда ко мне, а теперь я здесь, чтобы подтвердить слова Писания: «Человек в здравом уме никогда не должен произносить слов «Я - Истина», так как, являясь человеком, он никогда не сможет стать Богом. Если человек произносит эти слова, значит, он - вероотступник»".
В тюрьме, где сидел Мансур, было три сотни заключенных. Он спросил у них, хотят ли они выйти на свободу. Получив утвердительный ответ, он подал знак, и их оковы упали, а ворота тюрьмы широко распахнулись. Они попросили его бежать с ними вместе. Он ответил: «У меня с Богом есть тайное дело, которое откроется, когда меня поставят на эшафот. Я - узник Бога, моего Господина, и я должен уважать Его Писание».
Утром люди увидели, что все замки сломаны, а узники сбежали. Они спросили у Мансура, что произошло. Он рассказал им обо всем. Люди поинтересовались у него, почему он не убежал с остальными узниками. Он ответил: «Мой Господин сердит на меня, и Он наложил на меня эту кару, поэтому я здесь».
Ему нанесли триста ударов плетью, и после каждого удара раздавался голос: «О, Мансур, Я не боюсь. Ты выдержишь все». Сто тысяч человек собрались вокруг эшафота, на котором его должны были казнить. Он посмотрел вокруг и сказал: «Хакк, Хакк, Ана аль Хакк» (Истина, Истина, Я - Истина)».
Во время казни слуга Мансура попросил дать ему последние наставления. Мансур ответил ему следующее: «Никогда не уступай желаниям своей телесной сущности (нафс ), если ты будешь делать это, она заставит тебя совершать низменные поступки». Его сын спросил у него совета. Он сказал: «Мир стремится жить нравственной жизнью, а ты ищи жизни Божественной. Она лучше. Даже если тебе удастся прожить хотя бы частичку ее, это будет выше, чем все добродетельные деяния, совершенные людьми и ангелами».
В этот критический момент какой-то дервиш попросил у Мансура дать определение любви. Мансур сказал ему, что он узнает ответ сегодня, завтра и послезавтра. Мансур был казнен в этот день.
Халиф велел толпе кидать камни в Мансура. Он вынес все это, но когда по приказу халифа Шибли ударил его цветком, он вскрикнул. На вопрос, почему, он ответил: «Люди, которые забрасывали меня камнями, невежественны, но ударившему меня Шибли нет оправдания, потому что он все знает».
Мансуру отрубили руки, но он продолжал улыбаться. На вопрос о том, что означает его улыбка, он ответил: «Они отрубили мне руки, которые были снаружи, но руками, что у меня внутри, я обхватил ноги Всевышнего, и они не смеют прикоснуться к этим рукам». Потом палач отрубил ему ноги. Он сказал: «Они не могут тронуть мои внутренние ноги, на которых даже теперь я могу путешествовать по двум мирам». Затем Мансур провел по лицу кровавыми обрубками своих рук и произнес: «Сегодня я чувствую себя счастливым, так как кровь мученика отпечатана на моем лице». Потом он сделал жест, как будто складывает руки для молитвы, и произнес Молитву Любви.
После этого ему выкололи глаза и вырвали язык. Наконец, Мансуру отрубили голову. Перед этим он произнес молитву: «О Господь! Я благодарен Тебе за то, что Ты позволил мне сохранить спокойствие и стойкость до самого конца. Я хочу, чтобы Ты даровал это богатство и моим гонителям». Услышав эти слова, люди начали бросать в него камни. Он произнес последние слова: «Дружба ЕДИНСТВЕННОГО выделяет тебя и делает исключительным». В момент, когда ему отрубили голову, он рассмеялся, а его душа перешла к Всемогущему. Все отрубленные члены мученика начали кричать: «Я - Истина». Халиф приказал собрать их и сжечь. Когда это было исполнено, пепел начал произносить те же слова: «Я - Истина (Ана аль Хакк )». Когда пепел выбросили в реку Даджлу, частицы его сложились на воде в слова «Я - Истина». Вода в реке забурлила и высоко поднялась. Предвидя это, Мансур заранее отдал приказание слуге расстелить на поверхности воды его одежду, чтобы утихомирить гнев реки и спасти Багдад от затопления. Слуга так и сделал.
Вода успокоилась. Пепел, собранный по ее берегам, был захоронен.
По случаю смерти Мансура Хазрат Аббас Туси сказал: «В Судный день Мансура приведут в кандалах из опасения, что в своем экстазе он сможет перевернуть земной шар».
В день смерти Мансур всю ночь провел в молитвах, сидя под эшафотом, и он услышал Глас Божий: «Мы доверили Мансуру одну из Наших тайн. Он открыл ее другим. Поэтому Мы наказали его за раскрытие Царской Тайны».