Poklosie/Несжатое/Последствия
elena_2004 16 декабря, 16:45
Не знаю, будет ли этот фильм, о котором сейчас так много спорят в Польше, показан в Беларуси. Вряд ли... Тут и деньги, как всегда... И другие соображения возможны. Но я бы хотел, чтобы у нас фильм, по-польски называющийся “Poklosie” (в русском переводе - “Последствия”), если его все-таки покажут, шел под названием “Несжатое”. Тоже, признаю, не лучший вариант. Но в слове “poklosie” корневая часть - это “klos”, что в переводе означает “колос”. А “poklosie” это то, что осталось на поле после уборки колосьев, после жатвы. В фильме Пасиковского это метафора, восходящая к самым больным проблемам польской национальной памяти.
Автор таких знаменитых триллеров, как “Демоны войны” и “Псы”, Пасиковский не изменил своей жесткой манере и в новом фильме. О сюжете. Самое начало нашего столетия. После двадцатилетнего отсутствия из Америки приезжает в Польшу, в родную деревню Франтишек Калина. Он был вынужден покинуть страну незадолго до введения чрезвычайного положения из-за своей близости к диссидентским кругам. Вполне благополучный американский гражданин, Франтишек поселяется у своего брата Юзефа и вскоре узнает, что у того сложные отношения с односельчанами. Оказывается, Юзеф занят странным и осуждаемым земляками делом - он выкапывает еврейские надгробные плиты, которыми во время войны немцы мостили дороги, и устанавливает их на своем поле. Их уже несколько сот, этих мацейв с надписями на идише и иврите. Франтишек не одобряет этого занятия брата, но очень скоро начинает помогать ему в этом деле. Более того, в местном архиве он узнает о том, что многие добротные дома в их деревне и хорошие земельные участки, которыми владеют нынешние жители, ранее принадлежали евреям. И, наконец, перед братьями раскрывается страшная тайна, строжайшее табу в их деревне: оказывается, жившие здесь евреи не были уничтожены немцами - их массовое убийство было делом рук односельчан-поляков. И самое горькое и тяжелое открытие: в этих убийствах активное участие принял их покойный отец. Между братьями и без того были напряженные отношения, но это известие привело к драке между ними. Франтишек решает вернуться в Америку. В автобусе, который везет его из деревни, он узнает, что нечто страшное случилось с Юзефом. Возвращается и находит брата распятым в стодоле.
Не зря Мацей Стухр, исполнитель роли Юзефа Калины, в одном из интервью сказал, что перед просмотром этого фильма не худо выпить рюмку водки. Последние кадры сжимают горло. Хотя понимаешь, что односельчане Юзефа не могли совершить такое. Убить - вполне возможно, особенно по пьяному делу. Но распятие (ukrzyzowanie) человека в современной польской деревне - вещь фантастическая. Тогда что же это? Не знаю, как другие зрители, а я воспринял концовку фильма как метафору: Юзеф стал искупительной жертвой за страшные грехи односельчан, подобно той, которую принес Иисус Христос. Вы, считающие себя католиками, обвиняете евреев в распятии Христа? И вот я, поляк, католик, иду на крест за ваши грехи.
Но, может быть, все эти мысли и догадки - только образная патетика. Потому что самое главное в поведении Юзефа - это то, что он, собирая еврейские надгробия, не руководствуется какими-то высокими соображениями. Он чисто по-человечески, на каком-то инстинктивном уровне чувствует, что это плохо, не по-людски, не по-христиански, когда плитами с еврейского кладбища вымощены дороги и подворья, что нужно достойно относиться к памяти о погибших людях. Он не предполагает, что в деревне все это воспримут с недоброжелательством, перерастающим в агрессию, что своей деятельностью он не только заставил испугаться односельчан за то, что у них могут отнять присвоенное ими в годы войны чужое имущество (в коммунистическое время это было невозможно, а теперь, когда Польша демократическое государство и член Евросоюза, рассмотрение исков истинных наследников вполне допустимо). Действия Юзефа не только разбудили старых демонов антисемитизма, но и напомнили о том, что казалось навсегда забытым, о чем не хотелось вспоминать - о преступлении отцов и дедов, убивших своих односельчан-евреев. Но где-то в глубинах совести жила и мучила нераскаянность в самом страшном грехе.
Фильм Пасиковского, конечно же, заставил вспомнить о невероятно острой и широчайшей полемике, разгоревшейся в Польше более десяти лет назад, когда вышла книга американского историка Яна Томаша Гросса “Соседи” о подробностях уничтожения (сожжения заживо) жителями расположенного между Ломжей и Белостоком местечка Едвабне более тысячи своих односельчан-евреев в июле 1941 года. И вот, как и десять лет назад, Польша кипит. Одна сторона упрекает (это мягко говоря) создателей фильма “Poklosie” в антипольскости, в клевете на польский народ, на польскую деревню, призывает вспомнить о вине перед поляками евреев, которые радостно встречали Красную Армию в сентябре 1939 года, а в послевоенные годы служили в органах безопасности Народной Польши, были судьями и прокурорами, осуждавшими польских патриотов, в том числе солдат и офицеров Армии Крайовой. Напоминают и о том, что были поляки, с риском для собственной жизни спасавшие евреев. Их оппоненты говорят и пишут о необходимости осознания полной правды польской истории с ее как героическими, так и черными страницами, о том, что без такого осознания невозможно вырвать жало антисемитизма, отравляющего и сегодня умы.
Ксендз-доминиканец Томаш Достатни пишет, что фильм “Poklosie” - “это наш разговор, польско-польский. Хорошо, что на уровне массовой культуры мы ведем расчет с нашей трудной историей... Этот фильм подобен катарсису... Прошу тех, кто считает себя христианами, в своих выступлениях не забывать о необходимости религиозного очищения и единения... Жаль, что до сих пор не слышно голосов руководителей нашего Костела, как это было в 2001 г. (когда разгорелась полемика о Едвабне и Костел выступил с призывом к покаянию и просьбой о прощении вин поляков перед евреями. - С.Б.). У многих католиков сложилось впечатление, что после смерти Иоанна Павла II и архиепископа Житинского (выступавших за осуждение антисемитизма. - С.Б.) сложилась какая-то ситуация политкорректности, берущей верх над совестью. Как люди Костела, мы не может заниматься подсчетами по поводу того, что нам выгодно и невыгодно, кого мы обидим и кто посмотрит на нас недобрым взглядом... Иоанн Павел II говорил, “что народ, который теряет память, перестает быть народом”.
Важнейшая мысль, выводящая фильм “Poklosie” за рамки собственно польско-еврейских отношений. Не тогда ли, действительно, мы перестаем быть людьми, когда теряем память о тех, с кем жили рядом? Знаменательна в этом плане сцена на кладбище, где у могилы родителей Юзеф бросает Франеку упрек: ты уехал в Америку, оставил здесь мать... И когда Франек говорит, что это не имеет теперь значения, поскольку родители умерли, Юзеф вскидывается: “Может быть, для тебя!”
Нельзя не согласиться с кинокритиком Тадеушем Соболевским, написавшим, что здесь “ключ к драме”, в этих больных и вечных по сути вопросах: живы ли мертвые в нашей памяти? Что мы можем для них сделать? И если оказывается, что родители в чем-то виноваты, то переходит ли эта вина на нас? Темы, между прочим, перекликающиеся с поэмой Адама Мицкевича “Дзяды”, о спектакле по которой в Государственном театре кукол я недавно писал в “Народной Воле”.
В одном из интервью Владислав Пасиковский сказал, что ему близок синтоизм, в котором главенствует древний японский культ предков. Не знаю, насколько синтоистские мотивы вдохновляли режиссера. Но самое потрясающее в фильме - это ощущение, что еврейские мацейвы совершенно естественно, безо всякой символики становятся своего рода семейной памятью для обычного поляка, нормального католика. Поистине, тени своих и чужих предков встретились, переплелись и теперь живут, существуют в пространстве общей совести и памяти.
Да, осталось poklosie, то самое несжатое в польской истории, в польской жизни. Трудное, трагическое. Но поляки мужественный народ. Они стараются смотреть правде в глаза.
Размышляя о “Poklosie”, о сопровождающих этот фильм общественных бурях, полемиках, в который раз поражаюсь и восхищаюсь национальным темпераментом поляков, их неравнодушием к собственной истории, как давней, так и самой что ни на есть современной. Вот нация, у которой споры в крови! Не всегда, конечно, они шли на пользу. Я имею в виду, говоря по-польски, те balagany, которые содействовали национальным катастрофам. Но если говорить о поисках путей, о невероятной искренности и откровенности в спорах о национальной истории, о современном состоянии общества, то тут, кажется, полякам нет равных.
Семен Букчин
весь текст здесь
http://www.nv-online.info/by/339/printed/55296/C%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BD-%D0%91%D0%A3%D0%9A%D0%A7%D0%98%D0%9D%D0%A3%D0%B2%D0%B8%D0%B4%D0%B8%D0%BC-%D0%BB%D0%B8-%D0%BC%D1%8B-%D1%84%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BC-%D0%BF%D1%80%D0%BE-%D0%B2%D0%B7%D1%80%D1%8B%D0%B2-%D0%B2-%D0%BC%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BC-%D0%BC%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE.htm