Открытие Хара-хото в записках Петра Кузьмича Козлова
Развалины и ступы Хара-Хото
Путешественнику оседлая жизнь, что вольной птице клетка. Лишь только пройдут первые порывы радости по возвращении на родину, как опять обстановка цивилизованной жизни со всей своей обыденностью становится тяжелой...
Восемнадцатого октября я распрощался с Петербургом. ...На перроне собрался многочисленный кружок провожающих. Почтенные профессора перемешались с молодежью, мужской персонал с дамским. Всех объединила далекая Азия и мысль сказать отъезжавшим «до свидания».
...Верхнеудинск был последней станцией железной дороги, с которой мы расставались на все время нашего странствования. К югу отсюда уже повеяло степным простором - показались номады: буряты, монголы, пестро одетые ламы. Местный буддийский епископ - хамбо-лама Иролтуев приветствовал меня хадаком - платом счастья... и теплой речью, которая заканчивалась дорогим для меня напутство-ванием: «Вы, прирожденный путешественник, вновь вступаете в страну с населением, которое исповедует кроткий буддизм, буддийскую религию, насчитывающую в своих рядах сотни миллионов последователей. Буддийская страна любит вас, как, вероятно, и вы ее любите, и на этот раз она непременно подарит вам что-нибудь замэчательное!... это мое глубокое убеждение!...»
...Современный богдо-гэгэн является восьмым перерожденцем Чжэ-эцзун-дамба хутухты. Чжэ-бцзун-дамба почитается буддистами воплощением знаменитого проповедника буддизма в Индии и Тибете - Таранаты [1573-1635]. Имя богдо-гэгэна вообще, как всякого важного лица в частности, по обычаю буддистов, не может быть известно при его жизни и обнародуется только после его смерти. ...Как истый буддист, хутухта покровительствует всем животным вообще, любит лошадей, собак и даже имеет у себя небольшой зоологический сад, в котором содержатся исключительно парнокопытные: олени, маралы, козули и немногие другие... Ныне в Урге насчитывается до пятисот русских семейств. Престиж нашей родины поддерживается на должной высоте. Заезжие русские чувствуют себя в Северной Монголии так же спокойно, как и на родине.
...От В. А. Обручева таргоуты скрыли существование Хара-хото и возможность проникновения в Алаша по кратчайшей дороге, принудив его сделать огромный крюк, чтобы пересечь владения алаша-цин-вана на северо-востоке, а не на северо-западе, как того желал наш талантливый геолог . ...Сами по себе местные жители обнаруживали очень мало интереса к безмолвным развалинам древнего пепелища и совсем не занимались поисками археологических предметов; даже мое предложение высокой платы за каждую добытую вещь в Хара-хото не могло побудить туземцев начать раскопки, и я замечал, что многие, видимо, боялись даже близко подходить к развалинам и считали это место небезопасным.
Вот, наконец, показался и самый город Хара-хото, расположенный на низкой террасе из грубозернистых, твёрдых ханхайских песчаников; над северо-западным углом крепости возвышался главный птицеобразный субурган, из ряда меньших, соседних, устроенных также на стене и рядом со стеною вне крепости. По мере приближения к городу черепков посуды стало попадаться больше, вид на город заслонился высокими песчаными буграми; но вот мы поднялись на террасу, и нашим глазам представился Хара-хото во всей внешней прелести. Наблюдателя, едущего с западной стороны Хара-хото, занимает небольшая постройка с широким куполообразным верхом, расположенная в некотором отдалении от юго-западного угла крепости, напоминающая собою нечто в роде мусульманского молитвенного здания - мечети.
Фундамент кумирен был обыкновенно прочно, красиво выложен квадратным или полуквадратным обожженным кирпичом... ; стены кумирен - сырцовые из более легкого по весу и прочности и меньшего по размерам кирпича, поставленного вертикально или положенного горизонтально; крыши - из выпуклой черепицы с фигурной китайской оторочкой по основанию и краям... Фанзы-лавки обогатили экспедицию черепками фарфора [из которого впоследствии этнографический отдел Русского музея искусно собрал чашки и вазы], разнообразными предметами обихода, торговли; тут же чаще попадались монеты-чохи, ассигнации, а изредка и предметы культа. ...Я никогда не забуду того чувства восхищения, которое наполнило мою душу, когда после нескольких ударов и гребков лопатою на развалинах я обнаружил буддийский образок, писанный на полотне... «В настоящем образке прежде всего бросается в глаза, что он по целому ряду подробностей чрезвычайно напоминает бенгальские буддийские миниатюры, прекрасные образцы которых есть уже для XI-XII веков»... Помимо этого образка, в развалинах были найдены ещё тяжелые, грубые металлические чашечки и обрывки рукописей письма си-ся. Субурган В подарил нам несколько экземпляров стекловидных глаз, выпадавших из глиняных, уничтоженных, вероятно, временем статуй. Тут же поднят и глаз из горного хрусталя или топаза, красиво отшлифованный, и найдены нигде больше не замеченные большие плоские «цаца» !... Развалины № 3 в свое время, по предположению торгоутов, были обитаемы мусульманами, мечеть которых расположена вне крепостных стен у юго-западного угла. Здесь найдены листки персидских рукописей; по заключению академика С. Ф. Ольденбурга, «особенно любопытна одна из них - отрывок из знаменитого сборника рассказов «Семи мудрецов», так называемого Китаб-и-Синдбад».
В течение нескольких дней, проведенных на развалинах Хара-хото, в общем итоге экспедиция обогатилась всевозможными предметами: книгами, письменами, бумагами, металлическими денежными знаками, женскими украшениями, кое-чем из домашней утвари и обихода, образцами буддийского культа и проч.; переведя в количественное отношение, мы собрали археологический материал, наполнивший десять посылочных пудовых ящиков, приготовленных затем к отправлению в Русское Географическое; общество и Академию наук.
...На вопрос, кто жил в Хара-хото, современные обитатели - торгоуты - обыкновенно отвечали... что их предки нашли Хара-хото в том же виде, в каком он представился и нам, то есть город китайского типа, с высокой глинобитной стеной, ориентированной по странам света, расположенный на острововидной террасе, некогда омываемой с двух сторон водами Эцзин-гола. Народное предание о «Хара-хото» или «Хара-байшэн», то есть «Чёрный город» или «Крепостной город», гласит следующее: «Последний владетель города Хара-хото - батырь ! Хара-цзянь-цзюнь, опираясь на своё непобедимое войско, намеревался отнять китайский престол у императора, вследствие чего китайское правительство принуждено было выслать против него значительный военный отряд. Целый ряд битв между императорскими войсками и войсками батыря Хара-цзянь-цзюня произошел к востоку от Хара-хото, около современных северных алашанских границ, в горах Шарцза, и был неудачным для последнего.
Имея перевес, императорские войска заставили противника отступить и, наконец, укрыться в последнем его убежище Хара-байшэн, который и обложили кругом. Долго ли продолжалась осада крепости - неизвестно; во всяком случае, крепость была взята не сразу. Не имея возможности взять Хара-хото приступом, императорские войска решили лишить осаждённый город воды, для чего реку Эцзин-гол, которая, как то и замечено выше, в то время протекала по сторонам города, отвели влево, на запад, запрудив прежнее русло мешками, наполненными песком. И поныне там еще сохранилась запруда эта в виде вала, в котором торгоуты ещё недавно находили остатки мешков. Лишенные речной воды, осаждённые начали рыть колодезь в северо-западном углу крепости, но, хотя прошли углублением около восьмидесяти чжан, воды всё-таки не отыскали. Тогда батырь Хара-цзянь-цзюнь решил дать противнику последнее генеральное сражение, но на случай неудачи он уже заранее использовал выкопанный колодезь, скрыв в нём все свои богатства, которых, по преданию, было не менее восьмидесяти арб или телег, по двадцать-тридцать пудов [пуд=16 кг.} в каждой, - это одного серебра, не считая других ценностей, - а потом умертвил двух своих жен, а также сына и дочь, дабы неприятель не надругался... Сделав означенные приготовления, батырь приказал пробить брешь2 в северной стене, вблизи того места, где скрыл свои богатства. Образованной брешью, во-главе с войсками, он устремился на неприятеля. В этой решительной схватке Хара-цзянь-цзюнь погиб и сам, и его, до того времени считавшееся «непобедимым» войско. Взятый город императорские войска, по обыкновению, разорили дотла, но скрытых богатств не нашли. «Говорят, что сокровища лежат там до сих пор, несмотря на то, что китайцы соседних городов и местные монголы не раз пытались овладеть ими. Неудачи свои в этом предприятии они всецело приписывают заговору, устроенному самим Хара-цзянь-цзюнем; в действительность сильного заговора туземцы верят, в особенности после того, как в последний раз искатели клада, вместо богатств, открыли двух больших змей, ярко блестевших красной и зеленой чешуями»...
...Накануне отъезда из города, за вечерним общим чаепитием, я попросил балдынцзасакского проводника-ламу погадать нам о завтрашнем дне. Лама немедленно взял баранью лопатку, положил в огонь и, прокоптив ее дочерна, до появления трещин, снял и бережно положил возле себя; затем глубокомысленно, взяв лопатку в левую руку, правой стал водить стебельком вдоль трещин и пророчествовать: «завтра начальнику предстоят две радости: первая-большая, вторая- поменьше; первая будет заключаться в богатой находке при раскопках, а последняя радость исполнится по дороге на главный бивак, когда начальник, охотясь, застрелит хорошего зверя». Не могу не отметить, что оба предсказания сбылись в точности. П. Я. Напалков и Арья Мадаев обнаружили богатое собрание рукописей и чудный образ на полотне «Явление Амитабхи», а я, действительно, на пути к Торой-онцэ убил отличного рогатого хара-курюка...
Хотя экспедиция и называлась Монголо-Сычуанской, но фактически в Сычуань (центральная китайская провинция) она не попала, так как Совет Географического общества предложил П. К. Козлову сосредоточить все силы и внимание на раскопках и исследовании Хара-хото, и экспедиция из Амдо, от монастыря Лавран, повернула обратно к Мёртвому городу.
Тибетская экспедиция 1899-1901 гг.-первая самостоятельная экспедиция П. К. Козлова - была продолжением работы по изучению Центральной Азии, начатой Н. М. Пржевальским. По сбору оригинального научного материала о природе и народах Монголии и Юго-восточного Тибета Тибетская экспедиция была исключительно плодотворной. За это путешествие Географическое общество наградило П. К. Козлова Константиновской золотой медалью.