Богатыри не вы...
Как всё-таки в молодости было легче. Прав отец Серафим, что после сорока содеянное даёт тяготу - хочешь-не хочешь, а плоды падают на голову. И познаешь силу закона притяжеения)). В 18 лет я мог, будучи больным, попав в армию со свежим ушибом головного мозга - несмотря на давление госпитальных военврачей и их угрозы мне военпрокуратурой, писать себе стихи, дневники на английском, памятуя фразу шубертовского биографа - "в это время он много работал - писал письма":)). Вдруг и память проснулась, хотя английскому учился я в университете из рук вон плохо (не в смысле отметок, просто не было мотивации, эта учёба никому не была нужна). Писал ерунду - про армию. Но психиатру, когда он увидел это, понравилось, и он, по его же хозяйскому выражению, меня "забрал к себе". Дневники в армии писать не положено. Да ещё и всякую чушь про "защиту Отечества".
Удивительно, что он оставил мне право иметь тетрадь и ручку, что запрещено вообще-то. В остальном милосердия не ожидалось - он прописал психотроп (аминазин) три раза в день по шесть кубов, и быстро стало понятно, почему он разрешил тетрадь и ручку. Просто времени и сил писать не было. Первые нескорлько суток я просто спал, убитый зельем. Поскольку тело не двигалось во сне вообще, на третий день начал растягиваться позвоночник - под форму безнадёжно продавленной за многие годы кроватной сетки. Боль чувствовалась, когда товарищи по палате (в основном, приморские наркоманы, попавшие внезапно служить Родине:)) тащили меня волоком в столовую, где я вяло падал лицом в тарелку с кашей. Потом привык - ловил моменты трезвости ума, писал, читал. Откопал в тумбочке роман-газету - "Маленький Париж" Виктора Лихоносова. Пока я был в армии, началась перестройка, печатали то-сё. Это была едва ли не единственная доступная в военном дурдоме книга. Во всяком случае, единственная, которую я запомнил. Светлейшее пятно))). Как читалось на фоне того, что тебя ежедневно убивали! Как всё ценилось! Потому что уже через двадцать минут после укола ты просто вырубался от завтрака до обеда, от обеда - до ужина. 18 кубов в сутки этой дряни через месяц сделали своё дело. И всё-таки жаль, что я при выписке потерял свою тетрадку с записями - это было отнюдь не благомыслие русских литераторов, сделавших "записки сумасшедшего" просто жанром. И поэтому тоже я не люблю русскую интеллигенцию. Как и нынешних "креативных" буржуа. Я к чему это вспомнил? Вчера слушал воспоминания вдовы Вознесенского - она рассказывала, как с девчатами студенткой разгружала по пять-восемь часов брёвна в речном порту на Оке. Было так тяжело, что спасало только чтение стихов наизусть. Подумал - Господи, что за люди были! Богатыри не мы. Я бы упал и не до стихов бы мне было...
Удивительно, что он оставил мне право иметь тетрадь и ручку, что запрещено вообще-то. В остальном милосердия не ожидалось - он прописал психотроп (аминазин) три раза в день по шесть кубов, и быстро стало понятно, почему он разрешил тетрадь и ручку. Просто времени и сил писать не было. Первые нескорлько суток я просто спал, убитый зельем. Поскольку тело не двигалось во сне вообще, на третий день начал растягиваться позвоночник - под форму безнадёжно продавленной за многие годы кроватной сетки. Боль чувствовалась, когда товарищи по палате (в основном, приморские наркоманы, попавшие внезапно служить Родине:)) тащили меня волоком в столовую, где я вяло падал лицом в тарелку с кашей. Потом привык - ловил моменты трезвости ума, писал, читал. Откопал в тумбочке роман-газету - "Маленький Париж" Виктора Лихоносова. Пока я был в армии, началась перестройка, печатали то-сё. Это была едва ли не единственная доступная в военном дурдоме книга. Во всяком случае, единственная, которую я запомнил. Светлейшее пятно))). Как читалось на фоне того, что тебя ежедневно убивали! Как всё ценилось! Потому что уже через двадцать минут после укола ты просто вырубался от завтрака до обеда, от обеда - до ужина. 18 кубов в сутки этой дряни через месяц сделали своё дело. И всё-таки жаль, что я при выписке потерял свою тетрадку с записями - это было отнюдь не благомыслие русских литераторов, сделавших "записки сумасшедшего" просто жанром. И поэтому тоже я не люблю русскую интеллигенцию. Как и нынешних "креативных" буржуа. Я к чему это вспомнил? Вчера слушал воспоминания вдовы Вознесенского - она рассказывала, как с девчатами студенткой разгружала по пять-восемь часов брёвна в речном порту на Оке. Было так тяжело, что спасало только чтение стихов наизусть. Подумал - Господи, что за люди были! Богатыри не мы. Я бы упал и не до стихов бы мне было...