Мел Гибсон - победитель бобра.
Рецензия на фильм "Бобёр"
Я не нравлюсь себе, вы не нравитесь себе, - по большому счету мы все не нравимся себе, если не слишком много выпьем. Надо меняться, - обрести новое, с иголочки (или из мусорного ящика, кому как повезет), - лицо, удачливую маску, за которой можно скрыть свою вечно чем-то разочарованную физиономию. Шекспировская дилемма, - лицо скрывается под маской, маска побеждает лицо, и если сил для борьбы не хватит, быть вам в прислужниках у вами же изобретенного спасителя.
Знакомьтесь - мистер Блэк. Его как-то начало тяжко и муторно тошнить от собственной жизни, и тошнило так много лет вплоть до полного развала семьи и неудачной попытки самоубийства. В процессе этой неудачной попытки счасливый случай шарахнул мистера Блэка телевизором по голове, и вместе с синяком вызвал из небытия alter ego, и воплотил его в перчаточную куклу-бобра, найденную давеча на помойке.
И стал мистер Блэк совсем другим. То есть пардон, - мистер Блэк-то остался все тем же, - угрюмым, несчастным и неразговорчивым, просто жизнь за него повел расторопный бобер. Утвердившись на левой руке мистера Блэка, коварный зверь заговорил его устами, и придумав себе в оправдание психотерапевтическую легенду, втерся в блэковскую семью, обаял младшего сына, довел до оргазма жену и полностью восстановил семейное дело - гибнущую компанию по производству игрушек.
Дела, под чутким звериным руководством, пошли в гору. Вот уже местный канал вовсю трубит об удачливых куклоделах, и сынишка что-то увлеченно выпиливает в часы досуга.
Впрочем, если уж начистоту, в семье Блэков было двое детей. Старшенький - выпускник местной школы, отличник и по совместительству автор бесчисленных сочинений своих одноклассников, из тех, что по-аглицки изъясняются с трудом, и на бумаге двух слов связать не могут. Он сколотил себе на этом деле немалый капиталец, что, впрочем, незазорно, учитывая затраченные усилия и прирожденный талант психолога, так необходимый для семейных историй от чужого первого лица и до седьмого колена. Он влюбился… впрочем, что это мы о старшеньком? Ему-то до проблем мистера Блэка дела никакого нет, а от бобра начало выворачивать с первого знакомства. Он вообще не желал бы ни в чем быть похожим ни на бобра, ни на папу, отвратительные общие черты с которым деятельно старался в себе искоренять, путем записывания их на бумажки и развешивания по стенам. Так что оставим покамест старшенького, и его коммерческо-любовные истории и вернемся к папе-Блэку.
Папа-Блэк, - он же Бобер, нравился всем, кроме собственной жены. Устав от многочисленных оргазмов, она как-то взглянула на подушку, и осознала, что бобер - вот он, спит рядом, а Блэка, поди поищи. До оргазмов ли, когда родного мужа увели прямо из-под носа, причем увел какой-то игрушечный пушистый самозванец, кукла и тряпка. По случаю двадцатилетней годовщины она попыталась воззвать к мужу, но тот был размягчен, задавлен и полностью подчинен воле куклы, и категорически отказался становиться самим собой - из той самой запыленной давности.
Жить с куклой могут не все, даже если кукла эта сделала из вашего мужа героя-любовника и удачливого бизнесмена. Недолго думая, блэкова жена прихватила своих детишек, - и маленького, и равнодушного (того, с коммерчески-любовной историей), и укатила снимать квартиру неподалеку.
Бобер остался один. Он уже торжествующе потирал свои лапки и праздновал победу. И просчитался. Не учел он одного - для полураздавленного, измятого Блэка семья оказалась дороже секса и успеха. Поэтому в самую темную ночь, когда младшенький сын рыдал на съемной квартире, а старшенький, повернувшись носом к стенке, оплакивал провал своей коммерческой любви, случилось страшное.
Грянул гром, полетели на пол разбитые торшеры, стаканы и графины, затрещали сломанные стулья. Завязалась борьба не на жизнь, а на смерть. Папа боролся с бобром на собственной левой руке. В результате оба потеряли сознание, а когда очнулись, папа уже придумал, как ему победить. Он сколотил из досок маленький гробик, и отпилил к чертям в этот гробик бобра вместе со своей левой рукой.
Руку, как и бобра, конечно не спасли. Но спасли мистера Блэка, а мистером Блеком и без левой руки вполне можно быть. Младшенький, узнав, что папа отчекрыжил себе руку, так понял, что и без головы, - и навестив папу в больнице подарил ему самодельные гипсовые мозги.
Рассказать осталось самую малость. Управление игрушечной компанией перешло к физически полноценной заместительнице. Семья воссоединилась, сочинитель-старшенький даже заглянул к папе в больницу, мама-Блэк стоя на пороге палаты, смахнула с глаз непрошенную слезинку, а гробик с остатками рукобобра, поди, дотлевает где-то на заднем дворе…
Все в сплошном выигрыше! И только через много лет, когда младшенький спросит: “Папа, а помнишь как мы с тобой играли в бобра? Помнишь, как нам было здорово?”, мама побледнеет, потом покраснеет, и пробормочет куда-то в пространство: “папа тогда был очень болен сынок. Лучше не вспоминай об этом”…. Впрочем, последнее - целиком моя фантазия, никакого отношения не имеющая к кинематографическому хэппи-энду.
©Nancymirabelle
Я не нравлюсь себе, вы не нравитесь себе, - по большому счету мы все не нравимся себе, если не слишком много выпьем. Надо меняться, - обрести новое, с иголочки (или из мусорного ящика, кому как повезет), - лицо, удачливую маску, за которой можно скрыть свою вечно чем-то разочарованную физиономию. Шекспировская дилемма, - лицо скрывается под маской, маска побеждает лицо, и если сил для борьбы не хватит, быть вам в прислужниках у вами же изобретенного спасителя.
Знакомьтесь - мистер Блэк. Его как-то начало тяжко и муторно тошнить от собственной жизни, и тошнило так много лет вплоть до полного развала семьи и неудачной попытки самоубийства. В процессе этой неудачной попытки счасливый случай шарахнул мистера Блэка телевизором по голове, и вместе с синяком вызвал из небытия alter ego, и воплотил его в перчаточную куклу-бобра, найденную давеча на помойке.
И стал мистер Блэк совсем другим. То есть пардон, - мистер Блэк-то остался все тем же, - угрюмым, несчастным и неразговорчивым, просто жизнь за него повел расторопный бобер. Утвердившись на левой руке мистера Блэка, коварный зверь заговорил его устами, и придумав себе в оправдание психотерапевтическую легенду, втерся в блэковскую семью, обаял младшего сына, довел до оргазма жену и полностью восстановил семейное дело - гибнущую компанию по производству игрушек.
Дела, под чутким звериным руководством, пошли в гору. Вот уже местный канал вовсю трубит об удачливых куклоделах, и сынишка что-то увлеченно выпиливает в часы досуга.
Впрочем, если уж начистоту, в семье Блэков было двое детей. Старшенький - выпускник местной школы, отличник и по совместительству автор бесчисленных сочинений своих одноклассников, из тех, что по-аглицки изъясняются с трудом, и на бумаге двух слов связать не могут. Он сколотил себе на этом деле немалый капиталец, что, впрочем, незазорно, учитывая затраченные усилия и прирожденный талант психолога, так необходимый для семейных историй от чужого первого лица и до седьмого колена. Он влюбился… впрочем, что это мы о старшеньком? Ему-то до проблем мистера Блэка дела никакого нет, а от бобра начало выворачивать с первого знакомства. Он вообще не желал бы ни в чем быть похожим ни на бобра, ни на папу, отвратительные общие черты с которым деятельно старался в себе искоренять, путем записывания их на бумажки и развешивания по стенам. Так что оставим покамест старшенького, и его коммерческо-любовные истории и вернемся к папе-Блэку.
Папа-Блэк, - он же Бобер, нравился всем, кроме собственной жены. Устав от многочисленных оргазмов, она как-то взглянула на подушку, и осознала, что бобер - вот он, спит рядом, а Блэка, поди поищи. До оргазмов ли, когда родного мужа увели прямо из-под носа, причем увел какой-то игрушечный пушистый самозванец, кукла и тряпка. По случаю двадцатилетней годовщины она попыталась воззвать к мужу, но тот был размягчен, задавлен и полностью подчинен воле куклы, и категорически отказался становиться самим собой - из той самой запыленной давности.
Жить с куклой могут не все, даже если кукла эта сделала из вашего мужа героя-любовника и удачливого бизнесмена. Недолго думая, блэкова жена прихватила своих детишек, - и маленького, и равнодушного (того, с коммерчески-любовной историей), и укатила снимать квартиру неподалеку.
Бобер остался один. Он уже торжествующе потирал свои лапки и праздновал победу. И просчитался. Не учел он одного - для полураздавленного, измятого Блэка семья оказалась дороже секса и успеха. Поэтому в самую темную ночь, когда младшенький сын рыдал на съемной квартире, а старшенький, повернувшись носом к стенке, оплакивал провал своей коммерческой любви, случилось страшное.
Грянул гром, полетели на пол разбитые торшеры, стаканы и графины, затрещали сломанные стулья. Завязалась борьба не на жизнь, а на смерть. Папа боролся с бобром на собственной левой руке. В результате оба потеряли сознание, а когда очнулись, папа уже придумал, как ему победить. Он сколотил из досок маленький гробик, и отпилил к чертям в этот гробик бобра вместе со своей левой рукой.
Руку, как и бобра, конечно не спасли. Но спасли мистера Блэка, а мистером Блеком и без левой руки вполне можно быть. Младшенький, узнав, что папа отчекрыжил себе руку, так понял, что и без головы, - и навестив папу в больнице подарил ему самодельные гипсовые мозги.
Рассказать осталось самую малость. Управление игрушечной компанией перешло к физически полноценной заместительнице. Семья воссоединилась, сочинитель-старшенький даже заглянул к папе в больницу, мама-Блэк стоя на пороге палаты, смахнула с глаз непрошенную слезинку, а гробик с остатками рукобобра, поди, дотлевает где-то на заднем дворе…
Все в сплошном выигрыше! И только через много лет, когда младшенький спросит: “Папа, а помнишь как мы с тобой играли в бобра? Помнишь, как нам было здорово?”, мама побледнеет, потом покраснеет, и пробормочет куда-то в пространство: “папа тогда был очень болен сынок. Лучше не вспоминай об этом”…. Впрочем, последнее - целиком моя фантазия, никакого отношения не имеющая к кинематографическому хэппи-энду.
©Nancymirabelle