Как встречали Рождество Христово, Святки и Новый год в столице Российской Империи.
Главным зимним праздником в Российской Империи было Рождество Христово. К нему готовились многодневным постом, а в Рождественскую ночь на Литургии после всенощного бдения причащались Святых Христовых Тайн. Радость этого долгожданного торжества разделяли в кругу семьи. Для детей украшались Рождественские ёлки - символ вечно плодоносящего дерева с райскими плодами.
Их устанавливали в зале на столы с подарками - это был сюрприз для всех, особенно для детей. Здесь же и вручались Рождественские подарки.
Наряжали ели в основном съедобными украшениями: мандаринами, яблоками с сахарными кристаллами на прозрачной глазури, позолоченными орехами, скорлупками с конфетами, разноцветными кулёчками со сладостями, украшенными лентами, «французскими сюрпризами» - например, в фарфоровых балерин прятались конфеты или какой-нибудь незначительный презент.
Прообразом привычной нам гирлянды в те времена служили настоящие восковые свечи. Их прикрепляли к ветвям либо оплавляя нижнюю часть свечи, либо при помощи проволоки с противовесом, а позднее появились и зажимы. Ещё одним декором на ёлке были хлопушки. В них также прятались небольшие сувениры. Широко были распространены и бенгальские огни.
Хлопались хлопушки, из которых извлекались бумажные шапочки разных фасонов. Дети надевали их на себя и с праздничными песнями водили хоровод вокруг ёлки. Традиционным блюдом на семейной Рождественской трапезе был гусь, запечёный с яблоками, черносливом и ананасами.
Прочие угощения также подавались без ограничений. Не забывали и о щедрой милостыне и помощи бедным - это и в другие дни являлось христианским долгом, но на Рождество каждый старался особенно, желая почтить родившегося Христа.
В царское время ёлки стояли только три дня по Рождеству Христову. Затем они, вместе со сладкими украшениями отдавались детворе: всё, что можно съесть, съедалось, остальное раздаривалось прислуге, например, столовые приборы или бронзовые подсвечники для свечей. Святки же с пением Рождественских колядок продолжались до самого Крещения.
Такого обычая как «ряженые» в аристократических кругах не существовало - эта забава наблюдалась исключительно у простонародья. А вот гадания, вопреки расхожему советскому мнению, были запрещены.
Настоящий русский Новый год празднуется через неделю после Рождества Христова (1 января по старому стилю / 14 января по современному, введённому большевиками календарю). Это уже не сугубо церковный и семейный праздник - его отмечали застольями и балами: публичными и домашними. Танцевали кадриль, вальсы, мазурки. Каждая кадриль имела свое тайное значение. Первая была официальной, вторая - по обязанности. Её всегда избегали танцевать с хозяйкой дома, чтобы не обидеть. Третья означала «по любви» и рождала особое волнение у молодёжи.
В саму новогоднюю ночь обычно заказывали столики в ресторанах или увеселительных заведениях. Ресторанов в то время в Петербурге было великое множество - на любой вкус и кошелёк. Были ресторации аристократические: «Кюба» на Большой Морской улице, или «Медведь» на Большой Конюшенной.
Новогодние забавы были весьма разнообразны и устраивались, как правило, на открытом воздухе.
На Неве с 1985 по 1910 года в Новый год устраивали ледовый трамвай. Во время первых самолетов и первых автомобилей, самый первый электрический трамвай в России был пущен прямо по льду: электрические столбы и железнодорожный путь вмораживались прямо в лёд реки.
Организаторы этого «речного» сообщения преследовали другие цели, но для горожан Петербурга это стало своего рода аттракционом стоимостью в 3 копейки. Скорость могла быть не более 20 км/ч, и один вагончик вмещал в себя 20 пассажиров.
Ещё одним динамичным занятием были ледяные катальные горки, послужившие прототипом знаменитых американских или русских горок.
Обычно катальные горки сооружали из дерева - лестницу для подъёма, площадку вверху и сам спуск с дорожкой. Их высота могла достигать 12, 17 и даже 26 метров! Затем укладывали вырезанные изо льда реки глыбы льда. Эти кубы затем уже поливали водой, сращивая с основанием и заполняя зазоры между кубиками льда. Из-за таких гигантских размеров путь по дорожке мог достигать 100 м. Поэтому для удобства устанавливали две горки параллельно друг другу, чтобы скатившись по одной, можно было сразу подниматься на вторую.
Площадку на верху украшали ёлочками и флагами, а по вечерам зажигались огни. В более поздние годы стали устраивать там беседки с шатрами.
Участвовать в этом аттракционе могли все сословия, главное символически заплатить за вход 1 копейку. Кататься можно было как самому (на своих двоих, на дощечках), так и в санях с катальщиком (по сути это кучер, который усаживался позади пассажиров, чтобы не мешать панораме, открывающейся перед ними).
Ледяные горы строились обычно на Охте, на островах и на Неве перед дворцом, позднее на Адмиралтейской и Исаакиевской площадях. Кроме того, устраивались они и во дворах богатых особ. В XIX веке с ледяных гор скатывался весь Петербург. У Зимнего дворца - представители разных сословий, на островах - высший свет. Там можно было встретить разрумяненных светских дам в бальных платьях, дорогих украшениях и богатых шубках, петербургских щёголей, ненадолго покинувших бальные залы, чтобы прокатиться с ледяной горы.
Большой популярностью пользовалось и катание на коньках. Барышни надевали на себя самые дорогие шубы. На катке даже можно было кататься парами. И как от всего этого трепетало сердце у обоих?!
Юсуповский сад с громадным катком славился качеством своего покрытия: лёд намерзал на естественном водоёме и поэтому иногда трескался, эти трещины замазывали мокрым снегом и каждый день поливали водой весь каток. В саду устанавливалась иллюминация с разноцветными лампочками, а в центре - большая ель с электрическими гирляндами. Украшались и многочисленные сооружения изо льда, находившиеся возле катка - башни, гроты и домики.
В Юсуповском саду в 1860-х годах зародился первый спортивный клуб конькобежцев в России, здесь регулярно стали проводить соревнования в дисциплинах: фигурное катание, скоростной бег - вокруг островов пруда. Были и ещё пара дисциплин, непонятных нам, это бег со «стульями» - нужно было катить даму, усаженную на специальный стул (лёгкое кресло с полозьями), или бег «голландским» шагом - парное выступление под музыку.
Кроме Юсуповского сада, катки появлялись по всему городу. Например, какое то время был популярным каток в охраняемом Таврическом саду среди высшей знати Петербурга - прокатившаяся волна терроризма заставляла ограничивать Императорскую семью в общении. Попасть можно только по билету, выдаваемому гофмаршальской частью Министерства императорского двора с соизволения Императрицы. Туда стремилась попасть не только светская молодежь, но и уже почтенные люди. Часто там между делом решались деловые вопросы. На катках не только занимались спортом или просто проводили время. Здесь устраивались феерические балы и маскарады, с музыкой, иллюминацией и фейерверками.
Зимой 1911 года в Петербурге открылся ледовый дворец (Дворец тёплых льдов или Ice Palace), предназначенный для катания на коньках круглый год на Каменноостровском проспекте. Обошлось такое сооружение больше чем в полмиллиона царских рублей.
Самым спокойным развлечением зимой для высшего света было посещение театра. Зимние сезоны были весьма насыщенными. Летом театры не работали, к слову сказать. Чуть ли ни каждую неделю состоялись премьеры новых постановок. Можно было посещать театр хоть каждый день кроме выходных и церковных праздников. Театр XIX века становится по сути светским клубом. Обычно аристократы имели абонемент, а ложи вообще было положено снимать не только на весь сезон, но даже всю целиком для себя и своей семьи, а не отдельное место).
Интересно то, что молодые великие князья обычно находились в ложе вместе со своими воспитателями, а не в царской ложе вместе с Императорской Семьёй.
Правилом этикета было то, что аплодировать в театре могли только мужчины. Женщинам было неприлично так демонстрировать своё одобрение. Даже делиться своим мнением об игре актеров женщинам не положено. В принципе, этикет (не только театральный) требовал от женщины быть не эмоциональной. Например, улыбаться, демонстрируя зубы, было неприлично. Спасал от этого веер.
Сейчас, если бы мы пошли в театр, то нам не пришло бы в голову перекусывать в зале. Для этого есть буфет. А в XIX веке это было вполне уместно, хотя буфет тоже был. Вот несколько выдержек из Свода правил поведения в театре: «Дамам вообще лучше не выходить из лож или из партера, но если уж очень жарко, то они могут прогуляться со своим кавалером в фойе; одна же дама туда идти не может. В ложу можно принести мороженое или прохладительное питьё, но в партер этого не делается. Можно привозить с собою конфеты и освежающие лепёшки, так же как одеколон во флакончике, но употребление мятных и других сильно пахучих лепёшек следует избегать, так как запах их может быть неприятен окружающим».
А это из правил Большого театра: «Если вы чистите апельсин, или берёте конфеты, то предложите их особам, сидящим в вашей ложе, даже тогда, если вы и не знакомы с ними. Кроме того, светскому человеку ставится в обязанность предложить дамам афишу спектакля, а также осведомиться, не желают ли они какого-либо прохладительного напитка, фруктов, конфет и в случае утвердительного ответа с их стороны немедленно доставить требуемое.»
Это имеет вполне логическое объяснение: обычно за вечер проходили по три спектакля (один крупный и действительно стоящий и каких-нибудь два проходных водевиля), поэтому посещение театра занимало много времени, вполне можно успеть и проголодаться. Кстати не обязательно было присутствовать на всех трёх спектаклях. Можно было уйти или придти в любое время. Привычное правило третьего звонка появилось достаточно поздно.
Надо сказать, что большинство развлечений были характерны как аристократам, так и простым людям (горожанам так точно). Это касается катальных горок, катков, разве что балы были занятием для привилегированных. Даже знать не всегда могла попасть на такое мероприятие (например, для русского бала 1903 года было обязательное условие наличие роскошного костюма, который не все могли себе позволить, и поэтому им приходилось отказываться от приглашения). Кроме того в каком-то смысле на этих общегородских площадках уравнивались сословия, и пропасть между ними становилась меньше: люди разных происхождений могли кататься на одном катке или на одной ледяной горке, или даже посостязаться в кубке Императора.
Ещё стоит отметить то, что по правилам того времени молодые люди практически не общались с девушками (как в высшем свете, так и в деревнях. Юные барышни вообще не могли никуда пойти без сопровождения матери, подруг или воспитательницы. А о том, чтобы заговорить с кем-то прямо на улице, и речи быть не могло. Тогда обязательно кто-то из знакомых должен был представить молодого человека юной особе. И подобные забавы представляли из себя некоего рода смотрины...
Как только снежный покров становился достаточно плотным, на улицах появлялись двуколки, берлины и коляски на полозьях. И, конечно, лёгкая, бесшабашная русская тройка. В большие сани, вмещающие четырёх человек и кучера, впрягаются, как уже можно судить по названию, три лошади. А теперь представьте, как, «бразды пушистые взрывая», по Невскому проспекту зимним солнечным днём несутся тройки. Восхитительное зрелище!
Только представьте, снег в Петербурге зимой не только не чистили, а наоборот дворники накидывали его из дворов на мостовые улиц. Дело в том, что перемещаться по снегу на санях гораздо проще, чем по твёрдому обычному покрытию на колесах. Одна лошадь может передвигать в 3 раза больше груза! А русская тройка развивать скорость до 50 км/ч. Это достигалось тем, что боковые кони скакали галопом, а центральный - рысью. В таком режиме они как бы помогали друг другу и поэтому не так быстро уставали.
Какой же русский не любит быстрой езды? Езда на тройках захватывала дух: лихая работа резвых скакунов, развивающиеся ленты на ветру, бубенцы, посвист кучеров, от задетых сугробов и в поворотах снег летит огромными фонтанами брызг в стороны.
Как писал А. Бенуа: «Зима в Петербурге именно катила в глаза. В Петербурге не только наступали холода и шёл снег, но накатывалось нечто хмурое, грозно мертвящее, страшное. И в том, что все эти ужасы всё же вполне преодолевались, что люди оказывались хитрее стихии, в этом было нечто бодрящее. Именно в зимнюю, мертвящую пору петербуржцы предавались с особым рвением забаве и веселью. На зимние месяцы приходился зимний «сезон» - играли театры, давались балы, праздновались главные праздники - Рождество, Крещение, Масленица. Зима в Петербурге была суровой, но люди научились превращать её в нечто радостное и великолепное».