(no subject)
Терк.
Резо Габриадзе. Люся Терк, мой друг, учился со мной в одном классе, был самым слабым мальчиком. Замечательный был парень. Трагически кончил... Он был из хорошей семьи, как говорят. Мама приносила горшочек, чтобы Люся не ходил в общий туалет, не заразился. В общем, Люсенька так рос.
Марина Дмитриевская. Люся - это мужское имя?
Р.Г. Да, да мужское. Но дело не в Люсе, а в его отце. Его отец был единственным в Кутаиси человеком, который знал, как развинтить штепсель, как соединить две проволоки - медную, и скажем, алюминиевую - и вообще все знал. В нашем городе, Вы знаете, половина идела, половина должна была сесть, все сплошь - враги народа, я помню черные полоски в телефонной книге: фамилия врага народа исчезала вместе с номером. Были страницы почти сплошь черные. Типографским способом. Так вот, в этом городке врагов народа и абсолютно деклассированных людей остались ещё несколько профессионалов, которые что-то умели. Например, чувячник, парикмахер, канализационщик... И вот таким человеком был Терк: он чинил утюги, мясорубки, которые у нас почему-то называли «котлетная машина», машинку «Зингер»...
М.Д. Терк... Люся Терк... Странная фамилия и странное имя...?
Р.Г. Да, это странная фамилия. Он был из страны, которая гораздо южнее Грузии. В его мастерской была темнота, освещена только та часть, что ближе к окну. И там он, вечно склоненный чинил все. Страшно интересный интерьер: представьте себе полсотню велосипедов, которые висят над его головой.
М.Д. как это?
Р.Г. Не знаю. Привозили их, а ремонтировать он не мог, потому что не хватало запчастей, и так они висели годами. Это было очень красиво!
М.Д. Это нарисовать бы!
Р.Г. Терк был высокий мужчина с тонким лицом и трагичным выражением, которое потом передалось его сыну... Мне грустно вспоминать это лицо. Так вот, в городе появилась шариковая ручка.
М.Д. Но шариковая ручка появилась уже в 60-е годы!
Р.Г. Да, в 60-е, и мы обнаружили, что она кончается. И сейчас обидно их выбрасывать, а тогда!
М.Д. Тогда ходили и заряжали.
Р.Г. Но было непонятно, на чем она работает, что из нее течет. И настал момент, когда содержимое ручек кончилось, и все побежали к Терку.
М.Д. Но в 60-е годы Вы уже жили в Тбилиси!
Р.Г. Нет-нет, я рассказываю Вам кутаисскую историю!
М.Д. Но ведь шариковая ручка появилась в 60-е годы!
Р.Г. Я боюсь уже сейчас сказать, в какие годы, никто не знает. И вообще я человек абсолютно недостоверный, хотя правды говорю больше, чем люди с датами.
М.Д. С хронологией мы не будем разбираться...
Р.Г. Да, не надо, это мешает. Хотя, кстати, давайте разберемся. «В 60-х годах, в 70-х годах...в 80-х годах...» - обычно такими выражениями грешат люди довольно ничтожные. У них это страсть, они это превратили в профессию и кормят семью. Нет, нет, Вас я не касаюсь...
М.Д. Я помню, что шариковая ручка появилась в моем 6-м классе, а это было уж никак не в 50-х годах.
Р.Г. Марина Юрьевна, я думал, что Вы совсем молодая, не признавайтесь про шариковую ручку никому. Так вот, задачу с зарядкой шариковых ручек мог решить только Терк. У него и так было иного работы, а на его плечи теперь ложился такой сложный механизм как шариковая ручка: шарик внутри, коэффициент пасты... Ничего такого Терк, конечно не знал, но на него наседал город. У него - утюги, часы, машины «Зингер», будь они прокляты, из-за них пересидел весь город, начиная с тридцать второго года. Как начали сажать владельцев «Зингеров» по доносам соседей, обвиняя их в правом уклонизме и махианстве, антидюрингизме и левом гегельянстве - так я до сих пор не могу смотреть на этих «Зингеров».
М.Д. Да, на этом фоне стержень шариковой ручки Терку был совершенно не нужен!
Р.Г. Он отказывался, уклонялся, но настал день, когда паста кончилась в шариковой ручке начальника милиции товарища Вальтера Какауридзе. Это совпало с кончиной ручки первого секретаря, кажется, Эмена Тагидзе, кончилась паста и у прокурора, и...
М.Д. ..у адвоката.
Р.Г. Кто уважает адвоката?! У судьи товарища Иобидзе! Полный советский набор. И где-то в верхах было сказано, что Терк должен заняться этим. Тогда Терк взял такой автомобильный насос с тавотом. Вы женщина, вы не знаете, это у машин - у «Победы», у «Волги» надо смазывать, чтобы в машине что-то скользило... Терк выгнал из насоса тавот чайником кипяченой воды, сузил воронку и потребовал из типографии фиолетовой пасты. Чтоб Вы знали, Марина Юрьевна: это густая масса, одной капли которой достаточно, чтобы измазать всю квартиру. Вот что такое типографская краска. А ее принесли ведро. И тут Терк окончательно потерял свой благородный библейский вид, потому что отмыться от этой краски невозможно. Что он попал в беду, я понял, когда увидел фиолетового Люсю на фиолетовом горшке в школьном туалете. И маму тоже. Насос Терка протекал со всех сторон... Я видел, как его арестовали. Фиолетовой стала не только его мастерская, но и вся сторона тротуара - его сторона. Сочетание ядовито-зеленого мата и фиолетовой мостовой до сих пор преследует меня в моей живописи и очень мешает работать... А кабинет товарища Какауридзе был на солнечной стороне, и солнце падало на его стол, и разгоряченная рука стала истекать фиолетовым медом спереди и сзади, краска растекалась по столу, Какауридзе тоже стал фиолетовым и вопрос Терка был решен. И все фиолетовые персонажи Шагала, которые летают, - все это оказалось сущим реализмом, потому что Терка вели два фиолетовых милиционера, а поскольку он был легкий-легкий, прекрасный человек, то они даже не вели его, а он летел - тоже фиолетовый, как шагаловские герои. Я видел, как на фоне магнолий, мимоз, черепичных крыш, на фоне заходящего солнца (а в сентябре в этот момент небо часто не голубое, а зеленое) плыл фиолетовый Терк и с ним два фиолетово-зеленых милиционера. Это очень красиво! Очень, Марина Юрьевна, уверяю Вас! Я не могу это забыть, и когда смотрю на Шагала (а я видел его и в Нью-Йорке, и в Париже, и здесь) - и там, и там, и там я всегда вспоминаю покойного Терка, царство ему небесное!