Письма из советской неволи (1940-1941), окончание.
Первые части см. здесь:
часть 1 - https://naiwen.livejournal.com/1807039.html
часть 2 - https://naiwen.livejournal.com/1807167.html
Сержант Эдвард Барановский. Фото 1938 года
Тулиголово, 6 декабря 1940 года
«Любимая Трудзя, Рысек и родители!
Уже четвертый месяц я не имею от тебя ни одной весточки, с тех самых пор перестали письма доходить и вероятно не скоро я дождусь письма, оттого мне очень грустно и еще сильнее тоскую по вам, ибо без единой вести чувствую себя совсем одиноким и беспокоюсь о вас… (…). Моя любимая Трудзя, ты даже не представляешь себе, как мне пригодилось все то, что ты мне прислала в обеих посылках. Теперь я лучше могу переносить холод и неудобства. Работаю как могу, а моя грыжа не слишком велика и когда я счастливо вернусь, то там уж лягу на операцию, и тогда в будущем по этому поводу не буду иметь большого ущерба для здоровья. Лишь бы только вернуться… (…). Держитесь там как можете и наступающие праздники проведите в добром здравии и с добрыми помыслами, а я также мужественно постараюсь вынести все».
Тулиголово, 27 декабря 1940 года
«Любая Трудзя, Рысек и родители!
(…) Словно узнал я в своих снах, которые в последнее время бывают у меня очень тревожные, что у вас, либо у кого-либо в семье случилось что-то недоброе (…) Праздники прошли у меня в великой грусти и тоске по вам, надеюсь, что они были последними, которые я провел без вас, поэтому я молился горячо, чтобы в наступающем Новом Году Бог позволил нам соединиться всем вместе и только этой надеждой все мы живем тут… (…)
Тулиголово, 15 января 1941 года
«Любимая Трудзя, Рысек и родители!
В этом году я вам пишу первое письмо, а в декабре писал дважды, только получаете ли вы мои письма? (…) А нынче сообщаю тебе, что я благодаря Богу здоров и чувствую себя хорошо. Уже месяц я не хожу на работу, следовательно отдыха, только скучно мне ужасно. Хотя живем мы тут как сельди в стометровой конюшне, однако у нас относительно тепло, так как топим буржуйку. Здесь держится настоящая зима, бывают порядочные метели и морозы доходят до 30 градусов (…) Я сильно беспокоюсь о вас, как вы там живете, не испытываете ли голод. (…) Не бескопойтесь обо мне, только старайтесь сами выжить, а дальше все быть может будет хорошо».
Пленные в ровенском лагере размещались в основном в бараках, конюшнях, амбарах или иных хозяйственных или фабричных постройках, а порой на частных квартирах. Буржуйки, о которых упоминает взводный Барановский, это небольшие печки, служащие для отопления помещений.
Зборов, 8 марта 1941 года
В начале 1941 года, в связи с прокладкой новых участков строящейся дороги, в употребление входит новое название - Львовский лагерь НКВД.
«Любая Трудзя, Рысек и родители!
Я пишу тебе, Трудзя, с нового места уже второй раз, поэтому если вдруг не дошла первая открытка, то повторяю, что меня перевели 13 февраля в другой лагерь возле местечка Зборов (…) (Зборов сейчас находится на территории Тернопольской области - РД). В этот лагерь также были переброшены давние товарищи из Гощи, а среди них и Казимеж Гонтаж - так что передай это Гробожу из Згожельца, которого ты знаешь. Тут нас, бывших стражников, собралось 11, так что как можем, так и спасаемся и утешаемся (…) Важнее всего, чтобы счастливо дождаться конца всех этих событий, которого сегодня еще представить себе не можем (…) Тем временем я уже седьмой месяц не получаю ни слова ни от кого из семья и это, собственно, для нас хуже всего (…) Вы даже не представляете, как я тоскую по вам, уже прошло полтора года с тех пор, как я в последний раз вас видел, а через сколько времени смогу снова на вас взглянуть? Не забыл ли Рысек еще обо мне? Ибо я постоянно только о вас и думаю. Моя любимая Трудзя, в этом месяце у тебя именина, так что хотя бы в этом письме посылаю тебе свои наисердечнейшие пожелания. Держитесь там как можете, надеюсь, что все это благополучно закончится, мы встретимся снова и будем счастливы».
Зборов, 10 апреля 1941 года
Это был последний лист, который семья взводного Барановского получила от него из львовского лагеря НКВД.
«Любимая Трудзя, Рысек и родители!
(…) Благодаря Богу я здоров, важно, что до сих пор голода не испытываю, на работу хожу уже две недели, только работаю на более легких работах, подходящих для моей болезни. Скверно у нас только из-за ужасной погоды и например сегодня опять метель и мороз словно в январе (…) Вскоре наступают очередные праздники, которые нам тут пережить крайне грустно и горько. На прошлых праздниках делили мы одно яичко на пятерых, а на нынешний праздник быть может раздобудем откуда-нибудь несколько яиц, чтобы хватило на нас всех В свободные минуты постоянно думаю только о вас, и ощущаю себя счастливым, если кто-то из вас приснится мне, хотя в последнее время снитесь вы мне редко (…) В целом мы все не теряем надежды, что все закончится хорошо, быть может еще в этом году. Вы там держитесь как можете, обо мне не беспокойтесь, с Божьей помощью я все переживу и вернусь к вам (…). Любящий вас Эдек».
Операция Барбаросса, договор Сикорского-Майского и Армия Андерса
Одновременно с началом операции «Барбаросса», 22 июня 1941 года, возникла необходимость эвакуации львовского лагеря НКВД. 24-25 июня начался марш польских пленных в глубь СССР, организованный силами НКВД. Те, которые не выдерживали убийственного темпа марша, были застрелены охранниками. Дополнительную угрозу представляли бомбардировки Люфтваффе, нераздельно господствующей в воздухе. Из данных по Управлению делами военнопленных, приведенных в работе А.Гловацкого, вытекает, что совокупно 1834 пленных не добрались до места назначения в лагерях Старобельска и Южи. Для оставшихся новой надеждой стал подписанный 30 июля 1941 года договор Сикорского-Майского, вследствие которого началось создание Польских Вооруженных Сил на территории СССР. Взводный Барановский 2 сентября 1941 года вступил в армию Андерса. Он был назначен сержантом в штаб в должности учетчика. В июле 1942 года он находился в Янгиюле (на территории Узбекистана), причисленный к Главной квартире руководства Польских Вооруженных Сил. Непосильная работы в львовском лагере и длительное неоказание медицинской помощи привели к тому, что 25 января 1943 года он получил медицинскую категорию «С». 11 октября 1943 года Эдвард Барановский был удостоен очередного воинского звания, служа в Главной Квартире Польской армии на Западе. В 1944-1945 годах он служил в штабе 3 Польского Корпуса.
«… все хорошо закончится, мы встретимся снова и будем счастливы»
Когда 8 мая 1945 года официально закончились сражения в Европе, Эдвард Барановский отмечал свой 44-й день рождения. В 1945-1946 годах он служил на территории Италии и Англии, откуда отправился в обратный путь на родину. 17 июля 1946 года он был принят в Государственном репатриационном управлении в Гданьске, а три дня спустя, 20 июля, зарегистрировался в Свентохловицах. Скитания, которые для него начались в сентябре 1939 года, длились почти семь лет, а обратный путь вел через три континента. Однако молитвы к Богу, которые он возносил многократно во время своих 23 месяцев в советской неволе, исполнились, и сержанту Барановскому удалось вернуться к Трудзе и Рысеку. В послевоенной действительности Эдвард Барановский вновь стал охранником, в местном «Инвалидном кооперативе для охраны имуществ и различных услуг». Гертруда Барановская после войны вновь открыла галантерейный магазин, однако вновь утратила его из-за провозглашенной коммунистами хозяйственной политики. Рышард Барановский поначалу не был принят в университет из-за «западных связей» своего отца, из-за этого сначала отслужил на военной службе, а затем поступил учиться в Силезский Политехнический институт, в котором позже стал профессором. Эдвард Барановский умер 12 января 1973 года. Хотя вернулся в Польшу, зависимую от СССР, который одобрал у него здоровье и несколько лет семейной жизни, но никогда не утратил сопровождавших его всю жизнь спокойствия духа и веры в лучшее завтра.
Оригинал статьи и больше фотографий можно посмотреть здесь: https://historykon.pl/nowe/listy-z-niewoli-sowieckiej-1940-1941
часть 1 - https://naiwen.livejournal.com/1807039.html
часть 2 - https://naiwen.livejournal.com/1807167.html
Сержант Эдвард Барановский. Фото 1938 года
Тулиголово, 6 декабря 1940 года
«Любимая Трудзя, Рысек и родители!
Уже четвертый месяц я не имею от тебя ни одной весточки, с тех самых пор перестали письма доходить и вероятно не скоро я дождусь письма, оттого мне очень грустно и еще сильнее тоскую по вам, ибо без единой вести чувствую себя совсем одиноким и беспокоюсь о вас… (…). Моя любимая Трудзя, ты даже не представляешь себе, как мне пригодилось все то, что ты мне прислала в обеих посылках. Теперь я лучше могу переносить холод и неудобства. Работаю как могу, а моя грыжа не слишком велика и когда я счастливо вернусь, то там уж лягу на операцию, и тогда в будущем по этому поводу не буду иметь большого ущерба для здоровья. Лишь бы только вернуться… (…). Держитесь там как можете и наступающие праздники проведите в добром здравии и с добрыми помыслами, а я также мужественно постараюсь вынести все».
Тулиголово, 27 декабря 1940 года
«Любая Трудзя, Рысек и родители!
(…) Словно узнал я в своих снах, которые в последнее время бывают у меня очень тревожные, что у вас, либо у кого-либо в семье случилось что-то недоброе (…) Праздники прошли у меня в великой грусти и тоске по вам, надеюсь, что они были последними, которые я провел без вас, поэтому я молился горячо, чтобы в наступающем Новом Году Бог позволил нам соединиться всем вместе и только этой надеждой все мы живем тут… (…)
Тулиголово, 15 января 1941 года
«Любимая Трудзя, Рысек и родители!
В этом году я вам пишу первое письмо, а в декабре писал дважды, только получаете ли вы мои письма? (…) А нынче сообщаю тебе, что я благодаря Богу здоров и чувствую себя хорошо. Уже месяц я не хожу на работу, следовательно отдыха, только скучно мне ужасно. Хотя живем мы тут как сельди в стометровой конюшне, однако у нас относительно тепло, так как топим буржуйку. Здесь держится настоящая зима, бывают порядочные метели и морозы доходят до 30 градусов (…) Я сильно беспокоюсь о вас, как вы там живете, не испытываете ли голод. (…) Не бескопойтесь обо мне, только старайтесь сами выжить, а дальше все быть может будет хорошо».
Пленные в ровенском лагере размещались в основном в бараках, конюшнях, амбарах или иных хозяйственных или фабричных постройках, а порой на частных квартирах. Буржуйки, о которых упоминает взводный Барановский, это небольшие печки, служащие для отопления помещений.
Зборов, 8 марта 1941 года
В начале 1941 года, в связи с прокладкой новых участков строящейся дороги, в употребление входит новое название - Львовский лагерь НКВД.
«Любая Трудзя, Рысек и родители!
Я пишу тебе, Трудзя, с нового места уже второй раз, поэтому если вдруг не дошла первая открытка, то повторяю, что меня перевели 13 февраля в другой лагерь возле местечка Зборов (…) (Зборов сейчас находится на территории Тернопольской области - РД). В этот лагерь также были переброшены давние товарищи из Гощи, а среди них и Казимеж Гонтаж - так что передай это Гробожу из Згожельца, которого ты знаешь. Тут нас, бывших стражников, собралось 11, так что как можем, так и спасаемся и утешаемся (…) Важнее всего, чтобы счастливо дождаться конца всех этих событий, которого сегодня еще представить себе не можем (…) Тем временем я уже седьмой месяц не получаю ни слова ни от кого из семья и это, собственно, для нас хуже всего (…) Вы даже не представляете, как я тоскую по вам, уже прошло полтора года с тех пор, как я в последний раз вас видел, а через сколько времени смогу снова на вас взглянуть? Не забыл ли Рысек еще обо мне? Ибо я постоянно только о вас и думаю. Моя любимая Трудзя, в этом месяце у тебя именина, так что хотя бы в этом письме посылаю тебе свои наисердечнейшие пожелания. Держитесь там как можете, надеюсь, что все это благополучно закончится, мы встретимся снова и будем счастливы».
Зборов, 10 апреля 1941 года
Это был последний лист, который семья взводного Барановского получила от него из львовского лагеря НКВД.
«Любимая Трудзя, Рысек и родители!
(…) Благодаря Богу я здоров, важно, что до сих пор голода не испытываю, на работу хожу уже две недели, только работаю на более легких работах, подходящих для моей болезни. Скверно у нас только из-за ужасной погоды и например сегодня опять метель и мороз словно в январе (…) Вскоре наступают очередные праздники, которые нам тут пережить крайне грустно и горько. На прошлых праздниках делили мы одно яичко на пятерых, а на нынешний праздник быть может раздобудем откуда-нибудь несколько яиц, чтобы хватило на нас всех В свободные минуты постоянно думаю только о вас, и ощущаю себя счастливым, если кто-то из вас приснится мне, хотя в последнее время снитесь вы мне редко (…) В целом мы все не теряем надежды, что все закончится хорошо, быть может еще в этом году. Вы там держитесь как можете, обо мне не беспокойтесь, с Божьей помощью я все переживу и вернусь к вам (…). Любящий вас Эдек».
Операция Барбаросса, договор Сикорского-Майского и Армия Андерса
Одновременно с началом операции «Барбаросса», 22 июня 1941 года, возникла необходимость эвакуации львовского лагеря НКВД. 24-25 июня начался марш польских пленных в глубь СССР, организованный силами НКВД. Те, которые не выдерживали убийственного темпа марша, были застрелены охранниками. Дополнительную угрозу представляли бомбардировки Люфтваффе, нераздельно господствующей в воздухе. Из данных по Управлению делами военнопленных, приведенных в работе А.Гловацкого, вытекает, что совокупно 1834 пленных не добрались до места назначения в лагерях Старобельска и Южи. Для оставшихся новой надеждой стал подписанный 30 июля 1941 года договор Сикорского-Майского, вследствие которого началось создание Польских Вооруженных Сил на территории СССР. Взводный Барановский 2 сентября 1941 года вступил в армию Андерса. Он был назначен сержантом в штаб в должности учетчика. В июле 1942 года он находился в Янгиюле (на территории Узбекистана), причисленный к Главной квартире руководства Польских Вооруженных Сил. Непосильная работы в львовском лагере и длительное неоказание медицинской помощи привели к тому, что 25 января 1943 года он получил медицинскую категорию «С». 11 октября 1943 года Эдвард Барановский был удостоен очередного воинского звания, служа в Главной Квартире Польской армии на Западе. В 1944-1945 годах он служил в штабе 3 Польского Корпуса.
«… все хорошо закончится, мы встретимся снова и будем счастливы»
Когда 8 мая 1945 года официально закончились сражения в Европе, Эдвард Барановский отмечал свой 44-й день рождения. В 1945-1946 годах он служил на территории Италии и Англии, откуда отправился в обратный путь на родину. 17 июля 1946 года он был принят в Государственном репатриационном управлении в Гданьске, а три дня спустя, 20 июля, зарегистрировался в Свентохловицах. Скитания, которые для него начались в сентябре 1939 года, длились почти семь лет, а обратный путь вел через три континента. Однако молитвы к Богу, которые он возносил многократно во время своих 23 месяцев в советской неволе, исполнились, и сержанту Барановскому удалось вернуться к Трудзе и Рысеку. В послевоенной действительности Эдвард Барановский вновь стал охранником, в местном «Инвалидном кооперативе для охраны имуществ и различных услуг». Гертруда Барановская после войны вновь открыла галантерейный магазин, однако вновь утратила его из-за провозглашенной коммунистами хозяйственной политики. Рышард Барановский поначалу не был принят в университет из-за «западных связей» своего отца, из-за этого сначала отслужил на военной службе, а затем поступил учиться в Силезский Политехнический институт, в котором позже стал профессором. Эдвард Барановский умер 12 января 1973 года. Хотя вернулся в Польшу, зависимую от СССР, который одобрал у него здоровье и несколько лет семейной жизни, но никогда не утратил сопровождавших его всю жизнь спокойствия духа и веры в лучшее завтра.
Оригинал статьи и больше фотографий можно посмотреть здесь: https://historykon.pl/nowe/listy-z-niewoli-sowieckiej-1940-1941