"Бежать, чтобы съесть тарелку вареной картошки..." (побеги из концлагеря Майданек)
(перевела на скорую руку статью из польского журнала).
Бежать, чтобы съесть тарелку вареной картошки…»
За попытку бегства из немецкого концентрационного лагеря Майданек грозила смерть. Непокорного узника вешали на виселицах, стоящих в каждом дворе возле лагерных бараков, или расстреливали.
Из 150 тысяч узников, которые прошли через лагерь в Майданеке, на попытку бегства решились по меньшей мере 512 человек.
Пешком
Иногда случались истории совершенно невероятные, как например та, героем которой стал словацкий еврей Диониз Ленард. Ему не только удалось в июне 1942 года бежать из лагеря, но и вернуться в родную Словакию. Когда он начал раздумывать о побеге, то даже не задумывался о подробностях: как бежать, где укрываться. Важнейшим для него стал сам факт: «Бежать, бежать, бежать из этого ада, чтобы можно было хотя бы съесть тарелку вареной картошки…» - так писал он позднее.
Толчком для него - чтобы больше не колебаться, а только действовать - стал вид евреев из Люблина, из ликвидированного гетто на Татарском Майдане, которые оказались в лагере. «Страшно было смотреть на них. Думал о том, что мы будем так же выглядеть, если еще надолго тут останемся. Тела, истонченные до костей, нездоровый цвет кожи, запавшие глаза», - читаем сегодня в воспоминаниях Ленарда.
Он узнал, что лучшим днем для побега будет суббота. В этот день вечером многие эсесовцы возвращались в Люблин. Еще раньше Диониз запасся кожаными ботинками. Гражданскую одежду купил за кусок хлеба и 10 злотых. Необходимые для побега вещи спрятал между материалами, приготовленными для строительства очередных бараков.
Сам он тоже спрятался и заснул. Когда проснулся, вокруг было уже темно и пусто. Он раскидал доски, под которыми прятался, надел кожаные ботинки, оторвал Звезду Давида и лагерный номер. Вышел на шоссе, идущее в Хелм (город неподалеку от Люблина - РД). Три ночи ночевал под открытым небом. Наконец, голод заставил его зайти в одну из деревень по дороге. Он просил молока по-словацки, и как вспоминает, в первых пятнадцати домах ему отказали. В шестнадцатом молодые братья угостили его кофе. А когда он уходил, снабдили его тремя яйцами вкрутую, куском (около 150 грамм) «доброй свиной колбасы» и куском хлеба. В довершение дали фляжку с кофе.
На возе
Фелиции Бидах и Хелене Жюк при попытке бегства помогал эсесовец Отто Шульц. Сперва немец встретился в Люблине с мужем Феликии - членом Армии Крайовей. Он принес мужу записку от жены из лагеря. Таким образом, оба узнали, что наилучшим способом бегства будет тайная перевозка женщин на повозке одного из работников, которые занимались строительством в лагере. Женщины влезли в брезентовые мешки, которые затем были завязаны и заброшены на воз. Охранницы не проверили груз. На улице Павьей Отто Шульц послал возницу за сигаретами, а сам немедленно развязал мешки, чтобы выпустить женщин. Он был очень доволен тем, что бегство удалось, однако поляк-возница заметил и выдал не только Шульца, но и Орпиша - узника, который грузил мешки на повозку и был в курсе плана, - так вспоминала потом Фелиция Бидах; ее свидетельство находится в Государственном Музее в Майданеке.
Кроме Шульца, были арестованы также эсесовцы, которые знали о запланированном бегстве, но не предотвратили его. Отто в наказание отправился на фронт. Когда в конце войны оказался в плену у союзников, то апеллировал к именам бывших узниц Майданека.
В метели
Павел Домбек (впоследствии депутат во времена ПНР и люблинский воевода), Казимеж Малиньский и Мечислав Осиньский убежали во время метели, в ночь с 16 на 17 марта 1944 года. Они прикрылись белыми простынями и в таком виде проследовали прямо под носом у немцев, которые сидели в охранной будке. Ножницами, которые у них были при себе, они перерезали проволоку ограждений
Каналами
Это бегство могло бы не удастся, если бы его участники тесно друг с другом не сотрудничали. Они выбрались из Майданека 28 марта 1944 года по каналам сточных вод, расположенных на территории лагеря. Проходя под землей, миновали десять колодцев. По дороге должны были разрезать решетки, которыми были забраны входы в каждый колодец; достаточно было перепилить два из трех прутьев, чтобы пролезть.
Не все участники побега сразу влезли под землю. Сначала двинулись Миколай Кабан и Роберт Скшыпчак. Именно они перепилили первые решетки. Стефан Иванек оставался в теплушке, чтобы отвлечь внимание капо. Для этого Стефан угощал капо водкой - пол-литра должно было хватить на то, чтобы успели перепилить решетки в трех колодцах.
Одновременно нужно было следить, чтобы никто не подходил к колодцам. Когда к одному из них приблизился эсесовец, беглец, стоящий «на стреме», поначалу не знал, что делать. Внезапно его осенило: он начал громко кричать товарищу, чтобы тот перестал торчать без дела и принялся за добросовестную работу. Это сработало. Немец, ничего не подозревая, пошел в свою сторону.
В итоге в каналы вошло девять мужчин: кроме Кабана и Скшыпчака, также Тадеуш Чайка, Стефан Дрозд, Владислав Галасиньский, Стефан Иванек, Виктор Пентковский, Хенрык Сребжицкий и Ян Сажыньский. В узкой трубе канала им было трудно передвигаться, к тому же грязная вода заливала глаза. Колена и локти были ободраны до крови. Нужно было по дороге оставлять часть одежды и багажа, чтобы под конец протискиваться через узкие трубы.
Когда им казалось, что они уже находятся в безопасности, один из них выглянул через колодец и увидел там эсесовца. Они побежали, протискиваясь дальше. Возле одного из лазов наткнулись на скелет человека, который вероятно пробовал выбраться на свободу таким же способом. Десятый колодец находился уже за территорией лагеря. Беглецы как дети радовались тому, что пошел снег, который прикрыл следы их побега. Когда они выбрались из лагеря, то добрались до ближайшей деревни Десятка. У жителей сумели достать кое-какую одежду. Однако не могли задержаться тут надолго.
Во время вечернего аппеля (проверки) их отсутствие наверняка было бы обнаружено. По дороге встретили женщину, которая смотрела на них со слезами на глазах. Она поделила между ними хлеб и колбасу, которые имела с собой в кошелке.
- Ешьте, - сказала она попросту.
«Этот момент всегда будет длиться в моей памяти как самый искренний, самый бескорыстный порыв, даже символ сердечного человеческого участия, - напишет позднее Тадеуш Чайка в своих лагерных воспоминаниях «Красные пункты».
От группы отделился Стефан Иванек. Он пошел к своей сестре, которая проживала на улице Панны Марии и работала в магазине на улице 3 мая. Пока шел, он изображал из себя пьяного, поэтому никто слишком сильно не удивлялся тому, что в трескучий мороз человек вышел из дома без плаща.
На машине
Исключительную фантазию проявили беглецы Миколай Стеблиньский, Ян Понятовский и Михал Надзей. 15 мая 1944 года они работали в команде, которая занималась ремонтом автомобилей для лагерной команды. Решение о побеге пришло им в головы спонтанно.
Миколай принес сторожу Пинчереку пол-литра вишневки, чтобы тот дал согласие на испытание автомобилей на лагерных аллеях. Стеблиньский бегом вернулся в барак. Там «для храбрости вместе с Михалом и Янеком прикончили последнюю поллитровку из своих запасов».
Затем Миколай забросил под сидение машины приготовленный немецкий мундир и фуражку и уселся на место водителя. Михал влил в бак топливо, украденное из других баков, а Янек привязал к кузову машины табличку с надписью по-немецки: «пробная поездка».
Стеблиньский отрапортовал сторожу: «Узник номер 3431 временно выезжает из лагеря». Пинчерек дал небрежный знак рукой, что можно ехать.
- Тем временем Михал и Янек бегают по мастерской от машины к машине и со всех коробок зажигания снимают аккумуляторы - читаем в послевоенных мемуарах узника Майданека Мечислава Панза, который также работал в авторемонтной мастерской. Янек перебросил через решетку ключи от машины коменданта. Затем он вместе с Яном доложил Пинчереку, что им нужно срочно выехать за территорию. Через минуту к ним подъехала симка с Миколаем в роли водителя.
- В ненавистном швабском мундире Миколай выглядел боевито, а усмехался при этом от уха до уха. Опустив боковое стекло, крикнул им: «Хлопцы, садитесь, едем!», - продолжает свой рассказ Панза.
Янек влез в багажник, Михал втиснулся между сиденьями на полу. Наконец, товарищ накинул на него какой-то брезент. За дорогой следил эсесовец с огромным псом, который лаял и натягивал поводок. Михал не потерял хладнокровия и по-немецки заорал на него: «Как долго еще ты, свинья, будешь на моем пути держать эту псину?!»
Это подействовало. Дорога на волю была свободна.
В мундире СС
Чеслав Гавел был официантом в лагерной столовой СС. Благодаря этому он имел больше возможностей для побега, чем многие другие узники.
Это было 12 июля 1944 года, за десять дней до входа советской армии на территорию Майданека. В лагерной мастерской узники сделали для Чеслава ключ от шкафа в комнате лагерного персонала. От того шкафа, в котором висел эсесовский мундир. Чеслав примерил его на себя. Не имело большого значения, что брюки были чуть длинноваты. Он подобрал также плащ и фуражку с черепом. Из комнаты вышел быстрым шагом. На лагерной аллее немец низшего чина отсалютовал ему и поздоровался «Хайль Гитлер!».
Гавел миновал газовые камеры, «всегда пахнущие циклоном». Затем он дошел до мелиоративного рва неподалеку от деревни Десятка. Забрался внутрь, и с этого момента передвигался исключительно на четвереньках. Внезапно над собой он увидел деревянный мост, на котором сидел эсесовец с овчаркой. Ему показалось, что все уже потеряно, однако ему снова улыбнулось счастье.
Охранник внезапно покинул свой пост, когда почуял тошнотворный запах тел, спаленных в крематории.
- И вот я вновь на дне рва, укрытый, в этот момент я вытащил плоскогубцы, которыми разомкнул решетку. Я осторожно протиснулся через отверстие в колючей проволоке. Еще лишь один рискованный шаг через дорогу, ведущую в этом месте на насыпь, и там укроют меня заросли. Я свободен! - так позднее описал свои приключения Гавел. Свидетельство Чеслава Гавела находится в Государственном музее в Майданеке.
По-настоящему он почувствовал себя свободным, когда брюки, плащ и эсесовскую фуражку выбросил в кусты.
42 расстрелянных
За удачный побег жизнью платили те, которые остались в лагере. Так случилось, например, в марте 1942 года. В тот момент произошел крупнейший в истории лагеря побег, на который решились советские военнопленные.
Ночью двое офицеров перепилили решетки возле кухонного блока. Другие, из последних сил бросились бежать в сторону образовавшейся дыры в ограждении. Немцы были совершенно ошарашены. За пределы лагеря вырвалось 98 человек. Эсесовцы из автоматов позднее расстреляли 42 мужчин - это были узники из того же барака, которые не приняли участие в побеге. Уже постфактум немцы нарисовали рукописный план побега - крестиками обозначили места, в которых якобы должны были находиться тела застреленных во время попытки побега. На бумаге все должно было сходиться.
(Из собраний Государственного Музея Майданека в Люблине)
Бежать, чтобы съесть тарелку вареной картошки…»
За попытку бегства из немецкого концентрационного лагеря Майданек грозила смерть. Непокорного узника вешали на виселицах, стоящих в каждом дворе возле лагерных бараков, или расстреливали.
Из 150 тысяч узников, которые прошли через лагерь в Майданеке, на попытку бегства решились по меньшей мере 512 человек.
Пешком
Иногда случались истории совершенно невероятные, как например та, героем которой стал словацкий еврей Диониз Ленард. Ему не только удалось в июне 1942 года бежать из лагеря, но и вернуться в родную Словакию. Когда он начал раздумывать о побеге, то даже не задумывался о подробностях: как бежать, где укрываться. Важнейшим для него стал сам факт: «Бежать, бежать, бежать из этого ада, чтобы можно было хотя бы съесть тарелку вареной картошки…» - так писал он позднее.
Толчком для него - чтобы больше не колебаться, а только действовать - стал вид евреев из Люблина, из ликвидированного гетто на Татарском Майдане, которые оказались в лагере. «Страшно было смотреть на них. Думал о том, что мы будем так же выглядеть, если еще надолго тут останемся. Тела, истонченные до костей, нездоровый цвет кожи, запавшие глаза», - читаем сегодня в воспоминаниях Ленарда.
Он узнал, что лучшим днем для побега будет суббота. В этот день вечером многие эсесовцы возвращались в Люблин. Еще раньше Диониз запасся кожаными ботинками. Гражданскую одежду купил за кусок хлеба и 10 злотых. Необходимые для побега вещи спрятал между материалами, приготовленными для строительства очередных бараков.
Сам он тоже спрятался и заснул. Когда проснулся, вокруг было уже темно и пусто. Он раскидал доски, под которыми прятался, надел кожаные ботинки, оторвал Звезду Давида и лагерный номер. Вышел на шоссе, идущее в Хелм (город неподалеку от Люблина - РД). Три ночи ночевал под открытым небом. Наконец, голод заставил его зайти в одну из деревень по дороге. Он просил молока по-словацки, и как вспоминает, в первых пятнадцати домах ему отказали. В шестнадцатом молодые братья угостили его кофе. А когда он уходил, снабдили его тремя яйцами вкрутую, куском (около 150 грамм) «доброй свиной колбасы» и куском хлеба. В довершение дали фляжку с кофе.
На возе
Фелиции Бидах и Хелене Жюк при попытке бегства помогал эсесовец Отто Шульц. Сперва немец встретился в Люблине с мужем Феликии - членом Армии Крайовей. Он принес мужу записку от жены из лагеря. Таким образом, оба узнали, что наилучшим способом бегства будет тайная перевозка женщин на повозке одного из работников, которые занимались строительством в лагере. Женщины влезли в брезентовые мешки, которые затем были завязаны и заброшены на воз. Охранницы не проверили груз. На улице Павьей Отто Шульц послал возницу за сигаретами, а сам немедленно развязал мешки, чтобы выпустить женщин. Он был очень доволен тем, что бегство удалось, однако поляк-возница заметил и выдал не только Шульца, но и Орпиша - узника, который грузил мешки на повозку и был в курсе плана, - так вспоминала потом Фелиция Бидах; ее свидетельство находится в Государственном Музее в Майданеке.
Кроме Шульца, были арестованы также эсесовцы, которые знали о запланированном бегстве, но не предотвратили его. Отто в наказание отправился на фронт. Когда в конце войны оказался в плену у союзников, то апеллировал к именам бывших узниц Майданека.
В метели
Павел Домбек (впоследствии депутат во времена ПНР и люблинский воевода), Казимеж Малиньский и Мечислав Осиньский убежали во время метели, в ночь с 16 на 17 марта 1944 года. Они прикрылись белыми простынями и в таком виде проследовали прямо под носом у немцев, которые сидели в охранной будке. Ножницами, которые у них были при себе, они перерезали проволоку ограждений
Каналами
Это бегство могло бы не удастся, если бы его участники тесно друг с другом не сотрудничали. Они выбрались из Майданека 28 марта 1944 года по каналам сточных вод, расположенных на территории лагеря. Проходя под землей, миновали десять колодцев. По дороге должны были разрезать решетки, которыми были забраны входы в каждый колодец; достаточно было перепилить два из трех прутьев, чтобы пролезть.
Не все участники побега сразу влезли под землю. Сначала двинулись Миколай Кабан и Роберт Скшыпчак. Именно они перепилили первые решетки. Стефан Иванек оставался в теплушке, чтобы отвлечь внимание капо. Для этого Стефан угощал капо водкой - пол-литра должно было хватить на то, чтобы успели перепилить решетки в трех колодцах.
Одновременно нужно было следить, чтобы никто не подходил к колодцам. Когда к одному из них приблизился эсесовец, беглец, стоящий «на стреме», поначалу не знал, что делать. Внезапно его осенило: он начал громко кричать товарищу, чтобы тот перестал торчать без дела и принялся за добросовестную работу. Это сработало. Немец, ничего не подозревая, пошел в свою сторону.
В итоге в каналы вошло девять мужчин: кроме Кабана и Скшыпчака, также Тадеуш Чайка, Стефан Дрозд, Владислав Галасиньский, Стефан Иванек, Виктор Пентковский, Хенрык Сребжицкий и Ян Сажыньский. В узкой трубе канала им было трудно передвигаться, к тому же грязная вода заливала глаза. Колена и локти были ободраны до крови. Нужно было по дороге оставлять часть одежды и багажа, чтобы под конец протискиваться через узкие трубы.
Когда им казалось, что они уже находятся в безопасности, один из них выглянул через колодец и увидел там эсесовца. Они побежали, протискиваясь дальше. Возле одного из лазов наткнулись на скелет человека, который вероятно пробовал выбраться на свободу таким же способом. Десятый колодец находился уже за территорией лагеря. Беглецы как дети радовались тому, что пошел снег, который прикрыл следы их побега. Когда они выбрались из лагеря, то добрались до ближайшей деревни Десятка. У жителей сумели достать кое-какую одежду. Однако не могли задержаться тут надолго.
Во время вечернего аппеля (проверки) их отсутствие наверняка было бы обнаружено. По дороге встретили женщину, которая смотрела на них со слезами на глазах. Она поделила между ними хлеб и колбасу, которые имела с собой в кошелке.
- Ешьте, - сказала она попросту.
«Этот момент всегда будет длиться в моей памяти как самый искренний, самый бескорыстный порыв, даже символ сердечного человеческого участия, - напишет позднее Тадеуш Чайка в своих лагерных воспоминаниях «Красные пункты».
От группы отделился Стефан Иванек. Он пошел к своей сестре, которая проживала на улице Панны Марии и работала в магазине на улице 3 мая. Пока шел, он изображал из себя пьяного, поэтому никто слишком сильно не удивлялся тому, что в трескучий мороз человек вышел из дома без плаща.
На машине
Исключительную фантазию проявили беглецы Миколай Стеблиньский, Ян Понятовский и Михал Надзей. 15 мая 1944 года они работали в команде, которая занималась ремонтом автомобилей для лагерной команды. Решение о побеге пришло им в головы спонтанно.
Миколай принес сторожу Пинчереку пол-литра вишневки, чтобы тот дал согласие на испытание автомобилей на лагерных аллеях. Стеблиньский бегом вернулся в барак. Там «для храбрости вместе с Михалом и Янеком прикончили последнюю поллитровку из своих запасов».
Затем Миколай забросил под сидение машины приготовленный немецкий мундир и фуражку и уселся на место водителя. Михал влил в бак топливо, украденное из других баков, а Янек привязал к кузову машины табличку с надписью по-немецки: «пробная поездка».
Стеблиньский отрапортовал сторожу: «Узник номер 3431 временно выезжает из лагеря». Пинчерек дал небрежный знак рукой, что можно ехать.
- Тем временем Михал и Янек бегают по мастерской от машины к машине и со всех коробок зажигания снимают аккумуляторы - читаем в послевоенных мемуарах узника Майданека Мечислава Панза, который также работал в авторемонтной мастерской. Янек перебросил через решетку ключи от машины коменданта. Затем он вместе с Яном доложил Пинчереку, что им нужно срочно выехать за территорию. Через минуту к ним подъехала симка с Миколаем в роли водителя.
- В ненавистном швабском мундире Миколай выглядел боевито, а усмехался при этом от уха до уха. Опустив боковое стекло, крикнул им: «Хлопцы, садитесь, едем!», - продолжает свой рассказ Панза.
Янек влез в багажник, Михал втиснулся между сиденьями на полу. Наконец, товарищ накинул на него какой-то брезент. За дорогой следил эсесовец с огромным псом, который лаял и натягивал поводок. Михал не потерял хладнокровия и по-немецки заорал на него: «Как долго еще ты, свинья, будешь на моем пути держать эту псину?!»
Это подействовало. Дорога на волю была свободна.
В мундире СС
Чеслав Гавел был официантом в лагерной столовой СС. Благодаря этому он имел больше возможностей для побега, чем многие другие узники.
Это было 12 июля 1944 года, за десять дней до входа советской армии на территорию Майданека. В лагерной мастерской узники сделали для Чеслава ключ от шкафа в комнате лагерного персонала. От того шкафа, в котором висел эсесовский мундир. Чеслав примерил его на себя. Не имело большого значения, что брюки были чуть длинноваты. Он подобрал также плащ и фуражку с черепом. Из комнаты вышел быстрым шагом. На лагерной аллее немец низшего чина отсалютовал ему и поздоровался «Хайль Гитлер!».
Гавел миновал газовые камеры, «всегда пахнущие циклоном». Затем он дошел до мелиоративного рва неподалеку от деревни Десятка. Забрался внутрь, и с этого момента передвигался исключительно на четвереньках. Внезапно над собой он увидел деревянный мост, на котором сидел эсесовец с овчаркой. Ему показалось, что все уже потеряно, однако ему снова улыбнулось счастье.
Охранник внезапно покинул свой пост, когда почуял тошнотворный запах тел, спаленных в крематории.
- И вот я вновь на дне рва, укрытый, в этот момент я вытащил плоскогубцы, которыми разомкнул решетку. Я осторожно протиснулся через отверстие в колючей проволоке. Еще лишь один рискованный шаг через дорогу, ведущую в этом месте на насыпь, и там укроют меня заросли. Я свободен! - так позднее описал свои приключения Гавел. Свидетельство Чеслава Гавела находится в Государственном музее в Майданеке.
По-настоящему он почувствовал себя свободным, когда брюки, плащ и эсесовскую фуражку выбросил в кусты.
42 расстрелянных
За удачный побег жизнью платили те, которые остались в лагере. Так случилось, например, в марте 1942 года. В тот момент произошел крупнейший в истории лагеря побег, на который решились советские военнопленные.
Ночью двое офицеров перепилили решетки возле кухонного блока. Другие, из последних сил бросились бежать в сторону образовавшейся дыры в ограждении. Немцы были совершенно ошарашены. За пределы лагеря вырвалось 98 человек. Эсесовцы из автоматов позднее расстреляли 42 мужчин - это были узники из того же барака, которые не приняли участие в побеге. Уже постфактум немцы нарисовали рукописный план побега - крестиками обозначили места, в которых якобы должны были находиться тела застреленных во время попытки побега. На бумаге все должно было сходиться.
(Из собраний Государственного Музея Майданека в Люблине)