Конфликт "большинства" и "меньшинства" в Коммуне
Декларация "меньшинства" и отлики на нее в тогдашней парижской прессе. Страсти накалились не на шутку (дело происходит 17-19 мая, а 21 мая версальцы ворвались в город). Выкладываю, так как интересно и для игры, и само по себе.
Манифест «меньшинства»
Особым, не допускающим сомнения голосования Парижская Коммуна отреклась от своей власти в пользу диктатуры, которой дала имя Комитета Общественного спасения.
Своим решением большинство Коммуны сложило с себя всю ответственность за наше положение, передав ее Комитету.
Меньшинство, к которому мы принадлежим, поддерживает, напротив, ту мысль, что в момент политической и социальной революции Коммуна должна принять на себя всю ответственность… как бы достойны ни были те, в чью пользу она желала бы отречься от своих прав.
Что касается нас, то мы, как и большинство, хотим политического и социального обновления, но, в противоположность ему, мы от имени тех, которых представляем, требует себе права исключительной ответственности за свои поступки перед своими избирателями, не прячась за какую-то верховную диктатуру, которой наши полномочия не позволяют нам признавать.
Поэтому мы явимся в Собрание только в тот день, когда оно обратится в суд, чтобы судить кого-либо из своих членов.
Преданные нашему великому делу Коммуны, за которое ежедневно погибает столько граждан, мы возвращаемся в свои округа, которыми до сих пор, может быть, чересчур пренебрегали. Убежденные, кроме того, что вопросы обороны имеют в данный момент первенствующее значение над всеми остальными, мы будем проводить все время, которое останется в нашем распоряжении от работы в округах, среди наших братьев национальных гвардейцев и примем участие в этой решительной борьбе, начатой во имя народных прав.
Там мы сможем еще оказаться полезными в меру своих убеждений и в то же время избегнем необходимости создавать в Коммуне раскол, которого мы не хотим, будучи убеждены, что и большинство и меньшинство, несмотря на политические разногласия, преследуют одну и ту же цель:
Политическую свободу.
Освобождение рабочих.
Да здравствует Социальная Республика! Да здравствует Коммуна!
Отклики прессы на раскол.
Газета “La Commune” (околопрудонистская независимая газета, поддерживает "меньшинство", редактор ее, Жан-Батист Мильер, см.здесь о его трагической судьбе: http://naiwen.livejournal.com/1509583.html )
… Не с ума ли сошли господа в ратуше? Неужели они хотят теперь играть в парламентаризм? Что это такое? Интеллигентное меньшинство удаляется из залы и выходит не на Авентинский холм восстания, а под сень пассивного покоя. Оно уступает место невежественным и грубым элементам, смешным клубным крикунам, комедиантам, разыгрывающим 1793 год, первосвященникам и служителям мистицизма, поклонникам Робеспьера и отца Туреля; оно уступает место призракам и идолам, оно уступает место карнавалу революции!
Газета “ Le Père Duchêne ” (околобланкистская, поддерживает "большинство", язык стилизован под "народный")
Трусливое стадо!..
Папаша Дюшен не ошибся, когда говорил несколько дней тому назад, что вы трусы и больше ничего!
Обманщики своих избирателей, народ должен знать, кто вы такие. Он должен знать ваши имена. Вот они (следует перечень лиц, подписавших декларацию меньшинства - 21 человек)
Чорт возьми! Что за коллекция негодяев!
И какие подлые трусы!
Ибо во всем поведении этих господ нет ничего, кроме одной трусости!
Папаша Дюшен сомневается, чтобы кто-нибудь мог доказать противное!
Ах, мерзавцы!
Вам нравилось, пока не было опасности, дремать в креслах ратуши,
Величать себя народными избранниками,
И пользоваться своим положением!
Но теперь, когда налицо опасность, которая угрожает вашим головам, вы… призадумались, не так ли?
Хотя, когда имеешь так мало в голвое, как в ваших, не следовало бы так дорожить ею!
А между тем вы очень дорожите собою.
Что же касается интересов города, то вы думаете о них не больше, чем о прошлогоднем снеге!..
Но, чорт возьми, Папаша Дюшен не позволит, чтобы это так продолжалось!
Вы самые настоящие негодяи! Да!
Вы с удовольствием очистили бы место и, не сказав ни слова, вышли бы из игры!
Но это значит, что вы не верите в успех,
Что вы изменники,
И должны быть отданы под суд!
Кому можно вас уподобить?
Солдатам, дезертирующим перед лицом врага!..
Но, а что делают с солдатом, который бежит, охваченный паникой, с поля сражения?
Его предают военному суду, не так ли?
И там, когда его спросят, оттого ли он бежал с своего поста, что испугался выстрелов, а он ответит, что не оттого, а оттого, что считал положение безнадежным и что, дескать, отступление было необходимо, -
Какая награда ждет его?
Расстрел!...
Так будет поступлено и с вами, граждане члены Коммуны!
Вы заявляете, что положение безнадежно (для вас) и что вы отступаете в полном порядке.
Папаша Дюшен не согласен с таким рассуждением.
Он говорит, что если положение не безнадежно для него, который не является народным представителем и потому не несет такой ответственности…, то оно не безнадежно и для других, и особенно для тех, кто искал власти и получил ее!
Нет, вы не уйдете таким образом, стадо негодяев!
Ваши имена должны прозвучать в зале заседаний военного трибунала;
Ибо вы - дезертиры перед лицом врага.
Да!..
Снова газета “La Commune”, на следующий день
Измена в Мулен-Саке, измена на форте Исси, измена на патронной фабрике в улице Рапп, измена на каждом шагу! - Но кто же изменяет? - Версальские агенты? - Но они исполняют свой долг, и мы были бы счастливы отвечать им тем же.
Если тут можно говорить о предательстве, то только о предательстве со стороны бездеятельных, глупых мальчишек, забравших в свои руки общественные дела и не имеющих никакого понятия о них. В их руках общественная безопасность превратилась в засаду, и общественное спасение стало равносильно забвению или пренебрежению самыми элементарными гарантиями.
Ах, кровавые шуты, вы играете в Коммуну 92 года и в монтарьярский Конвент! Хорошо же! Дайте мне, не принадлежащему к числу комедиантов и принимающему историю всерьез, сказать вам, чего вы заслуживаете.
Правительство, которое менее чем за две недели терпит два таких страшных поражения, как дело при Мулен-Саке и взрыв на патронной фабрике, заслуживает смертной казни за свою несостоятельность. Не верите, так спросите об этом у тени Кюстина или обратитесь к обвинительным речам Робеспьера и Сен-Жюста.
Если вы хотим воспроизводить 93 год в его настоящем, а не карикатурном виде, мы должны постановить, что все члены Коммуны, входившие в состав Комиссии Общественной безопасности и Комитета Общественного спасения, будут немедленно заключены в Мазас, и в течение восьми дней кровь граждан, сделавшихся жертвами их неопытности и недостатка бдительности, будет отомщена.
Ответственность, ответственность своей головою - вот завет истинного 93 года, исторического, революционного года - основателя Республики, национальной независимости и парижской автономии, столь непохожего на ту отвратительную пародию, которой вы компрометируете и позорите революцию…
Смертная казнь самоуверенным ничтожествам, которые ради удовлетворения своих честолюбивых замыслов цепляются за общественные должности, в которых ничего не смыслят, и исчисляют свои ошибки гекатомбами патриотов; смертная казнь до тех пор, пока она не очистит общественные учреждения от всех бездарностей; смертная казнь, как высшая мера ответственности чиновников. Вот, за что мы любим 93 год, вот единственная разумная политика, которую завещает нашему поколению 1871 года героическая плеяда великих дней Первой Республики.
Мы не будем играть в революцию и требуем, чтобы этот приговор был приведен в исполнение.
(ровно в тот же день газета “La Commune” была закрыта постановлением Комитета общественного спасения…)
Манифест «меньшинства»
Особым, не допускающим сомнения голосования Парижская Коммуна отреклась от своей власти в пользу диктатуры, которой дала имя Комитета Общественного спасения.
Своим решением большинство Коммуны сложило с себя всю ответственность за наше положение, передав ее Комитету.
Меньшинство, к которому мы принадлежим, поддерживает, напротив, ту мысль, что в момент политической и социальной революции Коммуна должна принять на себя всю ответственность… как бы достойны ни были те, в чью пользу она желала бы отречься от своих прав.
Что касается нас, то мы, как и большинство, хотим политического и социального обновления, но, в противоположность ему, мы от имени тех, которых представляем, требует себе права исключительной ответственности за свои поступки перед своими избирателями, не прячась за какую-то верховную диктатуру, которой наши полномочия не позволяют нам признавать.
Поэтому мы явимся в Собрание только в тот день, когда оно обратится в суд, чтобы судить кого-либо из своих членов.
Преданные нашему великому делу Коммуны, за которое ежедневно погибает столько граждан, мы возвращаемся в свои округа, которыми до сих пор, может быть, чересчур пренебрегали. Убежденные, кроме того, что вопросы обороны имеют в данный момент первенствующее значение над всеми остальными, мы будем проводить все время, которое останется в нашем распоряжении от работы в округах, среди наших братьев национальных гвардейцев и примем участие в этой решительной борьбе, начатой во имя народных прав.
Там мы сможем еще оказаться полезными в меру своих убеждений и в то же время избегнем необходимости создавать в Коммуне раскол, которого мы не хотим, будучи убеждены, что и большинство и меньшинство, несмотря на политические разногласия, преследуют одну и ту же цель:
Политическую свободу.
Освобождение рабочих.
Да здравствует Социальная Республика! Да здравствует Коммуна!
Отклики прессы на раскол.
Газета “La Commune” (околопрудонистская независимая газета, поддерживает "меньшинство", редактор ее, Жан-Батист Мильер, см.здесь о его трагической судьбе: http://naiwen.livejournal.com/1509583.html )
… Не с ума ли сошли господа в ратуше? Неужели они хотят теперь играть в парламентаризм? Что это такое? Интеллигентное меньшинство удаляется из залы и выходит не на Авентинский холм восстания, а под сень пассивного покоя. Оно уступает место невежественным и грубым элементам, смешным клубным крикунам, комедиантам, разыгрывающим 1793 год, первосвященникам и служителям мистицизма, поклонникам Робеспьера и отца Туреля; оно уступает место призракам и идолам, оно уступает место карнавалу революции!
Газета “ Le Père Duchêne ” (околобланкистская, поддерживает "большинство", язык стилизован под "народный")
Трусливое стадо!..
Папаша Дюшен не ошибся, когда говорил несколько дней тому назад, что вы трусы и больше ничего!
Обманщики своих избирателей, народ должен знать, кто вы такие. Он должен знать ваши имена. Вот они (следует перечень лиц, подписавших декларацию меньшинства - 21 человек)
Чорт возьми! Что за коллекция негодяев!
И какие подлые трусы!
Ибо во всем поведении этих господ нет ничего, кроме одной трусости!
Папаша Дюшен сомневается, чтобы кто-нибудь мог доказать противное!
Ах, мерзавцы!
Вам нравилось, пока не было опасности, дремать в креслах ратуши,
Величать себя народными избранниками,
И пользоваться своим положением!
Но теперь, когда налицо опасность, которая угрожает вашим головам, вы… призадумались, не так ли?
Хотя, когда имеешь так мало в голвое, как в ваших, не следовало бы так дорожить ею!
А между тем вы очень дорожите собою.
Что же касается интересов города, то вы думаете о них не больше, чем о прошлогоднем снеге!..
Но, чорт возьми, Папаша Дюшен не позволит, чтобы это так продолжалось!
Вы самые настоящие негодяи! Да!
Вы с удовольствием очистили бы место и, не сказав ни слова, вышли бы из игры!
Но это значит, что вы не верите в успех,
Что вы изменники,
И должны быть отданы под суд!
Кому можно вас уподобить?
Солдатам, дезертирующим перед лицом врага!..
Но, а что делают с солдатом, который бежит, охваченный паникой, с поля сражения?
Его предают военному суду, не так ли?
И там, когда его спросят, оттого ли он бежал с своего поста, что испугался выстрелов, а он ответит, что не оттого, а оттого, что считал положение безнадежным и что, дескать, отступление было необходимо, -
Какая награда ждет его?
Расстрел!...
Так будет поступлено и с вами, граждане члены Коммуны!
Вы заявляете, что положение безнадежно (для вас) и что вы отступаете в полном порядке.
Папаша Дюшен не согласен с таким рассуждением.
Он говорит, что если положение не безнадежно для него, который не является народным представителем и потому не несет такой ответственности…, то оно не безнадежно и для других, и особенно для тех, кто искал власти и получил ее!
Нет, вы не уйдете таким образом, стадо негодяев!
Ваши имена должны прозвучать в зале заседаний военного трибунала;
Ибо вы - дезертиры перед лицом врага.
Да!..
Снова газета “La Commune”, на следующий день
Измена в Мулен-Саке, измена на форте Исси, измена на патронной фабрике в улице Рапп, измена на каждом шагу! - Но кто же изменяет? - Версальские агенты? - Но они исполняют свой долг, и мы были бы счастливы отвечать им тем же.
Если тут можно говорить о предательстве, то только о предательстве со стороны бездеятельных, глупых мальчишек, забравших в свои руки общественные дела и не имеющих никакого понятия о них. В их руках общественная безопасность превратилась в засаду, и общественное спасение стало равносильно забвению или пренебрежению самыми элементарными гарантиями.
Ах, кровавые шуты, вы играете в Коммуну 92 года и в монтарьярский Конвент! Хорошо же! Дайте мне, не принадлежащему к числу комедиантов и принимающему историю всерьез, сказать вам, чего вы заслуживаете.
Правительство, которое менее чем за две недели терпит два таких страшных поражения, как дело при Мулен-Саке и взрыв на патронной фабрике, заслуживает смертной казни за свою несостоятельность. Не верите, так спросите об этом у тени Кюстина или обратитесь к обвинительным речам Робеспьера и Сен-Жюста.
Если вы хотим воспроизводить 93 год в его настоящем, а не карикатурном виде, мы должны постановить, что все члены Коммуны, входившие в состав Комиссии Общественной безопасности и Комитета Общественного спасения, будут немедленно заключены в Мазас, и в течение восьми дней кровь граждан, сделавшихся жертвами их неопытности и недостатка бдительности, будет отомщена.
Ответственность, ответственность своей головою - вот завет истинного 93 года, исторического, революционного года - основателя Республики, национальной независимости и парижской автономии, столь непохожего на ту отвратительную пародию, которой вы компрометируете и позорите революцию…
Смертная казнь самоуверенным ничтожествам, которые ради удовлетворения своих честолюбивых замыслов цепляются за общественные должности, в которых ничего не смыслят, и исчисляют свои ошибки гекатомбами патриотов; смертная казнь до тех пор, пока она не очистит общественные учреждения от всех бездарностей; смертная казнь, как высшая мера ответственности чиновников. Вот, за что мы любим 93 год, вот единственная разумная политика, которую завещает нашему поколению 1871 года героическая плеяда великих дней Первой Республики.
Мы не будем играть в революцию и требуем, чтобы этот приговор был приведен в исполнение.
(ровно в тот же день газета “La Commune” была закрыта постановлением Комитета общественного спасения…)