"Но силу законов и долг правосудия..." (часть 2)
Начало (первая половина девятнадцатого века) здесь: http://naiwen.livejournal.com/1118961.html
Единственной женщиной, казненной в девятнадцатом веке по политическому процессу, стала Софья Перовская (процесс 1-го марта). Однако изначально по этому процессу на смертную казнь были осуждены две женщины, второй была агент Исполнительного комитета «Народной воли» Геся Гельфман, хозяйка одной из конспиративных квартир, на которых готовилось покушение. 30 марта 1881 года шестерым был объявлен смертный приговор. Однако в тот же день в десять вечера в суд поступило следующее заявление:
"Господину исполняющему обязанности прокурора
при Особом присутствии правительствующего Сената
Приговоренной к смертной казни
Геси Мировны Гельфман
ЗАЯВЛЕНИЕ
Ввиду приговора Особого присутствия Сената, о мне состоявшегося, считаю нравственным долгом заявить, что я беременна на четвертом месяце.
Подать это заявление доверяю присяжному поверенному Август Антоновичу Герке.
Геся Гельфман
30 марта 1881".
Геся Гельфман - агент Исполнительного комитета "Народной воли"
1 апреля Особое присутствие Сената постановило: "Обратить приговор в исполнение", кроме Геси Гельфман, в отношении которой решило: "Отсрочить исполнение приговора до истечения 40 дней после родов".
Таким образом, несколько последовавших месяцев беременная Гельфман жила в ожидании будущей казни. Однако тем временем в ее судьбу активно вмешалась международная общественность: особенную активность проявила Франция, в Париже собирались митинги в защиту беременной Гельфман, в Генуе 825 женщин подписали адрес на имя русской императрицы с просьбой помиловать осужденную. Не желая международного скандала, через три месяца - 2 июля 1881 года - Александр III заменил Гессе Гельфман смертную казнь пожизненными каторжными работами. 12 октября 1881 года Геся родила девочку в тюремной больнице - однако роды прошли неудачно, и после долгой болезни в феврале 1882 года Геся Гельфман умерла от гнойного перитонита. За неделю до смерти у нее силой отобрали ребенка и поместили в сиротский воспитательный дом, где новорожденная также умерла менее, чем через год.
Год спустя состоялся крупнейший процесс «Народной воли» - процесс 20-ти, среди подсудимых было 10 членов Исполнительного комитета (и столько же деятельных агентов). Суд (Особое Присутствие Правительствующего Сената) вынес 10 смертных приговоров, в том числе двум женщинам, 15 февраля 1882 года приговор был объявлен публично и официально, и смертники ждали казни. Ожидание (осужденные были переведены в Трубецкой бастион Петропавловской крепости) длилось более четырех недель, все это время вместе с осужденной Анной Якимовой в одиночной камере находился ее грудной ребенок, родившийся во время следствия.
Однако, как и в случае с историей Геси Гельфман, столь жестокий приговор вызвал массовые протесты русской и международной общественности, письма в защиту осужденных писали Виктор Гюго, Лев Толстой и др. Гюго не побоялся написать письмо лично императору Александру III:
"Происходит что-то новое и необычное. Деспотизм и нигилизм продолжают борьбу. Борьба зла против зла - это поединок мрака. Только по временам молния освещает этот мрак: на минуту показывается свет и снова сменяется тьмой. Страшная картина! Цивилизация должна прийти на помощь. …Зачем эти виселицы, зачем эта каторга? Группа людей объявляет себя «верховным судилищем». Кто же присутствует в ее заседаниях? Никто. Без публики? Да! Кому отдает она отчет? Никому. В журналах ни слова. Каковы улики? Никаких нет. Кто обвиняет, кто защищает? Неизвестно. Каким кодексом пользуются? Никаким. На какие законы опираются? На все и ни на один. Какой же приговор выносит это судилище? Десять осуждены на смертную казнь! Но все ли это? Пусть бережется других русское правительство! Оно не боится другого подобного себе правительства, ему нечего опасаться законного государственного строя, оно не боится ни противостоящего могущества, ни иной политической силы. Да! Но ему следует страшиться первого встречного, всякого прохожего, любого единичного голоса. Единичный голос - это никто, и это весь мир, это бесконечность без имени. Пусть прислушаются к этому голосу - услышат: «прощение!». Во мраке взываю о милости. Я прошу милости для народа у императора, в противном случае прошу милости для императора у Бога".
В итоге Александр III из десяти смертных приговоров утвердил только один - морскому офицеру Николаю Суханову, как «изменившему присяге» (о Суханове см.подробно здесь). Окончательная конфирмация приговора была объявлена 17 марта 1882 года.
Однако у большинства помилованных долгой и счастливой жизни не получилось: шестеро из девяти помилованных умерли в течение следующих 3-5 лет - Александр Михайлов, Николай Колодкевич, Николай Клеточников, Григорий Исаев и Макар Тетерка в одиночных камерах Алексеевского равелина и Шлиссельбурга, а Татьяна Лебедева - в 1887 году на Карийской каторге (среди них особенно трагическим был конец Николая Клеточникова, который в течение двух лет по заданию «Народной воли» служил чиновником в Третьем отделении - будучи в последней стадии чахотки, Клеточников в Алексеевском равелине объявил голодовку, протестуя против невыносимых условий заключения для себя и своих товарищей).
Николай Васильевич Клеточников - агент Исполнительного комитета "Народной воли"
Отбыл каторгу и превратился на старости лет в добропорядочного обывателя в Хабаровске помилованный Иван Емельянов - в день 1 марта 1881 года - один из четверых метальщиков. Наконец, в числе помилованных нашлось двое долгожителей (почему-то в таких случаях люди погибают или очень быстро, или живут очень долго) - Михаил Фроленко отсидел двадцать с лишним лет в Шлиссельбурге, Анна Якимова выжила на Карийской каторге. Оба в дальнейшем - члены партии эсеров, при советской власти - члены общества политкаторжан, сотрудники журнала «Каторга и ссылка», мемуаристы. В судьбе Фроленко, дожившего до 90 лет, мне всегда виделось нечто странное, вот эта деталь: в 1936 году он вступил… в ВКП(б). А в 1938 году Фроленко не стало - и почему-то эта роковая дата невольно наводила мысль о том, что с несгибаемым стариком расправились - как расправились со многими старыми революционерами, «не вписавшимися» в новую систему. Однако похоронен Фроленко на Новодевичьем - что вроде бы исключает версию репрессий… В 1942 году умерла и Анна Якимова, эвакуированная в начале войны из Москвы в Новосибирск.
Михаил Федорович Фроленко - член Исполнительного комитета "Народной воли"
(а вот жаль, что не могу в сети найти фото, где Фроленко стоит возле посаженной им яблони в Шлиссельбурге)
Анна Васильевна Якимова - член Исполнительного комитета "Народной воли"
На следующих народовольческих процессах опять были приговоренные и помилованные, приведу лишь несколько примеров. По следующему крупному делу, "процессу 17-ти" в 1883 году был осужден на смертную казнь в числе прочих Михаил Грачевский. Помилованный Грачевский через четыре года погиб в Шлиссельбурге страшной смертью: протестуя против тюремного режима, облил себя керосином из лампы и поджег, вспыхнув живым факелом.
Михаил Федорович Грачевский - член Исполнительного комитета "Народной воли"
Еще через год состоялся "процесс 14-ти" (процесс Военной организации "Народной воли"), об этом процессе и о приговоре вспоминала его выжившая участница - еще одна долгожительница, Вера Фигнер:
" Приговор гласил: смертная казнь через повешение мне и семи товарищам -- между ними шести офицерам, судившимся со мной.
После суда произошло следующее.
Ко мне в камеру пришел смотритель дома предварительного заключения, морской офицер в отставке.
- Военные, приговоренные к смертной казни, решили подать прошение о помиловании, -- сказал он. -- Но барон Штромберг колеблется и просил узнать ваше мнение, как поступить ему: должен ли он ввиду желания товарищей тоже подать прошение или, не примыкая к ним, воздержаться от этого?
- Скажите Штромбергу, -- ответила я, -- что никогда я не посоветую другим делать то, чего ни при каких условиях не сделала бы сама.
Смотритель с укором глядел мне в лицо.
- Какая вы жестокая! -- промолвил он...
... В Петропавловской крепости по субботам доктор Вильмс обыкновенно обходил всех заключенных. Явился он в субботу и теперь. Он шел по коридору со смотрителем Лесником и весело разговаривал. Басистый смех его разносился глухо по длинному пустому коридору и еще гудел, когда жандарм отпер мою камеру. Смех резко оборвался, когда он увидел меня; старое, суровое лицо с грубыми чертами лица вытянулось: почти два года он посещал меня и теперь в первый раз встретил в преображенном виде.
Немного отвернув лицо, он спросил: "Как здоровье?"
Странный вопрос, обращенный к человеку, приговоренному к смерти.
- Ничего, -- ответила я.
На восьмой день вечером я услышала в коридоре шум отпираемых и запираемых дверей. Очевидно, кто-то обходил камеры. Отперли и мою. Старый генерал, комендант крепости, вошел со смотрителем-офицером и прочей свитой. Подняв бумагу, которую он держал в руке, нарочито громко и раздельно он произнес: "Государь император всемилостивейше повелел смертную казнь заменить вам каторгой без срока".
Думала ли, ожидала ли, что меня казнят? Готовилась ли к этому? Нет, я не думала.
Казнили Перовскую после 1 марта, и эта первая казнь женщины, кажется, произвела на всех удручающее впечатление. Тогда казнь женщины еще не сделалась "бытовым явлением", и после казни Перовской прошло трехлетие..." (в итоге по "процессу 14-ти" было казнено два офицера - морской офицер Штромберг и артиллерийский офицер Рогачев - РД)
Вера Николаевна Фигнер, фото времен "Народной воли" (около 1880 года)
Вера Николаевна Фигнер - полвека спустя (фото 1930 года)
На двух следующих крупных процессах - партии "Пролетариат" (1885 год) и "Второго Первого Марта" (1887 год) тоже были помилованные - но там конфирмация, судя по датам, происходит сразу же в день объявления первичного приговора. Зато осужденные на смерть четверо пролетариатчиков ждут казни сорок дней (то есть их-таки казнили через сорок дней). Что происходило в более поздние времена при Николае II - я не знаю, но наверняка и в двадцатом веке были подобные примеры.
Единственной женщиной, казненной в девятнадцатом веке по политическому процессу, стала Софья Перовская (процесс 1-го марта). Однако изначально по этому процессу на смертную казнь были осуждены две женщины, второй была агент Исполнительного комитета «Народной воли» Геся Гельфман, хозяйка одной из конспиративных квартир, на которых готовилось покушение. 30 марта 1881 года шестерым был объявлен смертный приговор. Однако в тот же день в десять вечера в суд поступило следующее заявление:
"Господину исполняющему обязанности прокурора
при Особом присутствии правительствующего Сената
Приговоренной к смертной казни
Геси Мировны Гельфман
ЗАЯВЛЕНИЕ
Ввиду приговора Особого присутствия Сената, о мне состоявшегося, считаю нравственным долгом заявить, что я беременна на четвертом месяце.
Подать это заявление доверяю присяжному поверенному Август Антоновичу Герке.
Геся Гельфман
30 марта 1881".
Геся Гельфман - агент Исполнительного комитета "Народной воли"
1 апреля Особое присутствие Сената постановило: "Обратить приговор в исполнение", кроме Геси Гельфман, в отношении которой решило: "Отсрочить исполнение приговора до истечения 40 дней после родов".
Таким образом, несколько последовавших месяцев беременная Гельфман жила в ожидании будущей казни. Однако тем временем в ее судьбу активно вмешалась международная общественность: особенную активность проявила Франция, в Париже собирались митинги в защиту беременной Гельфман, в Генуе 825 женщин подписали адрес на имя русской императрицы с просьбой помиловать осужденную. Не желая международного скандала, через три месяца - 2 июля 1881 года - Александр III заменил Гессе Гельфман смертную казнь пожизненными каторжными работами. 12 октября 1881 года Геся родила девочку в тюремной больнице - однако роды прошли неудачно, и после долгой болезни в феврале 1882 года Геся Гельфман умерла от гнойного перитонита. За неделю до смерти у нее силой отобрали ребенка и поместили в сиротский воспитательный дом, где новорожденная также умерла менее, чем через год.
Год спустя состоялся крупнейший процесс «Народной воли» - процесс 20-ти, среди подсудимых было 10 членов Исполнительного комитета (и столько же деятельных агентов). Суд (Особое Присутствие Правительствующего Сената) вынес 10 смертных приговоров, в том числе двум женщинам, 15 февраля 1882 года приговор был объявлен публично и официально, и смертники ждали казни. Ожидание (осужденные были переведены в Трубецкой бастион Петропавловской крепости) длилось более четырех недель, все это время вместе с осужденной Анной Якимовой в одиночной камере находился ее грудной ребенок, родившийся во время следствия.
Однако, как и в случае с историей Геси Гельфман, столь жестокий приговор вызвал массовые протесты русской и международной общественности, письма в защиту осужденных писали Виктор Гюго, Лев Толстой и др. Гюго не побоялся написать письмо лично императору Александру III:
"Происходит что-то новое и необычное. Деспотизм и нигилизм продолжают борьбу. Борьба зла против зла - это поединок мрака. Только по временам молния освещает этот мрак: на минуту показывается свет и снова сменяется тьмой. Страшная картина! Цивилизация должна прийти на помощь. …Зачем эти виселицы, зачем эта каторга? Группа людей объявляет себя «верховным судилищем». Кто же присутствует в ее заседаниях? Никто. Без публики? Да! Кому отдает она отчет? Никому. В журналах ни слова. Каковы улики? Никаких нет. Кто обвиняет, кто защищает? Неизвестно. Каким кодексом пользуются? Никаким. На какие законы опираются? На все и ни на один. Какой же приговор выносит это судилище? Десять осуждены на смертную казнь! Но все ли это? Пусть бережется других русское правительство! Оно не боится другого подобного себе правительства, ему нечего опасаться законного государственного строя, оно не боится ни противостоящего могущества, ни иной политической силы. Да! Но ему следует страшиться первого встречного, всякого прохожего, любого единичного голоса. Единичный голос - это никто, и это весь мир, это бесконечность без имени. Пусть прислушаются к этому голосу - услышат: «прощение!». Во мраке взываю о милости. Я прошу милости для народа у императора, в противном случае прошу милости для императора у Бога".
В итоге Александр III из десяти смертных приговоров утвердил только один - морскому офицеру Николаю Суханову, как «изменившему присяге» (о Суханове см.подробно здесь). Окончательная конфирмация приговора была объявлена 17 марта 1882 года.
Однако у большинства помилованных долгой и счастливой жизни не получилось: шестеро из девяти помилованных умерли в течение следующих 3-5 лет - Александр Михайлов, Николай Колодкевич, Николай Клеточников, Григорий Исаев и Макар Тетерка в одиночных камерах Алексеевского равелина и Шлиссельбурга, а Татьяна Лебедева - в 1887 году на Карийской каторге (среди них особенно трагическим был конец Николая Клеточникова, который в течение двух лет по заданию «Народной воли» служил чиновником в Третьем отделении - будучи в последней стадии чахотки, Клеточников в Алексеевском равелине объявил голодовку, протестуя против невыносимых условий заключения для себя и своих товарищей).
Николай Васильевич Клеточников - агент Исполнительного комитета "Народной воли"
Отбыл каторгу и превратился на старости лет в добропорядочного обывателя в Хабаровске помилованный Иван Емельянов - в день 1 марта 1881 года - один из четверых метальщиков. Наконец, в числе помилованных нашлось двое долгожителей (почему-то в таких случаях люди погибают или очень быстро, или живут очень долго) - Михаил Фроленко отсидел двадцать с лишним лет в Шлиссельбурге, Анна Якимова выжила на Карийской каторге. Оба в дальнейшем - члены партии эсеров, при советской власти - члены общества политкаторжан, сотрудники журнала «Каторга и ссылка», мемуаристы. В судьбе Фроленко, дожившего до 90 лет, мне всегда виделось нечто странное, вот эта деталь: в 1936 году он вступил… в ВКП(б). А в 1938 году Фроленко не стало - и почему-то эта роковая дата невольно наводила мысль о том, что с несгибаемым стариком расправились - как расправились со многими старыми революционерами, «не вписавшимися» в новую систему. Однако похоронен Фроленко на Новодевичьем - что вроде бы исключает версию репрессий… В 1942 году умерла и Анна Якимова, эвакуированная в начале войны из Москвы в Новосибирск.
Михаил Федорович Фроленко - член Исполнительного комитета "Народной воли"
(а вот жаль, что не могу в сети найти фото, где Фроленко стоит возле посаженной им яблони в Шлиссельбурге)
Анна Васильевна Якимова - член Исполнительного комитета "Народной воли"
На следующих народовольческих процессах опять были приговоренные и помилованные, приведу лишь несколько примеров. По следующему крупному делу, "процессу 17-ти" в 1883 году был осужден на смертную казнь в числе прочих Михаил Грачевский. Помилованный Грачевский через четыре года погиб в Шлиссельбурге страшной смертью: протестуя против тюремного режима, облил себя керосином из лампы и поджег, вспыхнув живым факелом.
Михаил Федорович Грачевский - член Исполнительного комитета "Народной воли"
Еще через год состоялся "процесс 14-ти" (процесс Военной организации "Народной воли"), об этом процессе и о приговоре вспоминала его выжившая участница - еще одна долгожительница, Вера Фигнер:
" Приговор гласил: смертная казнь через повешение мне и семи товарищам -- между ними шести офицерам, судившимся со мной.
После суда произошло следующее.
Ко мне в камеру пришел смотритель дома предварительного заключения, морской офицер в отставке.
- Военные, приговоренные к смертной казни, решили подать прошение о помиловании, -- сказал он. -- Но барон Штромберг колеблется и просил узнать ваше мнение, как поступить ему: должен ли он ввиду желания товарищей тоже подать прошение или, не примыкая к ним, воздержаться от этого?
- Скажите Штромбергу, -- ответила я, -- что никогда я не посоветую другим делать то, чего ни при каких условиях не сделала бы сама.
Смотритель с укором глядел мне в лицо.
- Какая вы жестокая! -- промолвил он...
... В Петропавловской крепости по субботам доктор Вильмс обыкновенно обходил всех заключенных. Явился он в субботу и теперь. Он шел по коридору со смотрителем Лесником и весело разговаривал. Басистый смех его разносился глухо по длинному пустому коридору и еще гудел, когда жандарм отпер мою камеру. Смех резко оборвался, когда он увидел меня; старое, суровое лицо с грубыми чертами лица вытянулось: почти два года он посещал меня и теперь в первый раз встретил в преображенном виде.
Немного отвернув лицо, он спросил: "Как здоровье?"
Странный вопрос, обращенный к человеку, приговоренному к смерти.
- Ничего, -- ответила я.
На восьмой день вечером я услышала в коридоре шум отпираемых и запираемых дверей. Очевидно, кто-то обходил камеры. Отперли и мою. Старый генерал, комендант крепости, вошел со смотрителем-офицером и прочей свитой. Подняв бумагу, которую он держал в руке, нарочито громко и раздельно он произнес: "Государь император всемилостивейше повелел смертную казнь заменить вам каторгой без срока".
Думала ли, ожидала ли, что меня казнят? Готовилась ли к этому? Нет, я не думала.
Казнили Перовскую после 1 марта, и эта первая казнь женщины, кажется, произвела на всех удручающее впечатление. Тогда казнь женщины еще не сделалась "бытовым явлением", и после казни Перовской прошло трехлетие..." (в итоге по "процессу 14-ти" было казнено два офицера - морской офицер Штромберг и артиллерийский офицер Рогачев - РД)
Вера Николаевна Фигнер, фото времен "Народной воли" (около 1880 года)
Вера Николаевна Фигнер - полвека спустя (фото 1930 года)
На двух следующих крупных процессах - партии "Пролетариат" (1885 год) и "Второго Первого Марта" (1887 год) тоже были помилованные - но там конфирмация, судя по датам, происходит сразу же в день объявления первичного приговора. Зато осужденные на смерть четверо пролетариатчиков ждут казни сорок дней (то есть их-таки казнили через сорок дней). Что происходило в более поздние времена при Николае II - я не знаю, но наверняка и в двадцатом веке были подобные примеры.