Тоника. Малая терция. Чистая квинта
- И кусочек неподдельненького маслица падает на кусочек аутентичненького хлебушка. И сырочечек. Брямс! Тавтология и злоупотребление уменьшительностью ласкательности. Садись, дурачок, «двойка». Кавычки закрываются.
Филологический демон Варсануфий готовил себе бюджетный завтрак, ибо был в человеческой форме. Семнадцатилетний лохматый юноша с чёрными глазами. Тёмные волосы вьются на концах. Татуировок и пирсинга нет, но есть зажившая рана от ножа. Глубокая. Стройный юноша, да и кто в семнадцать лет не строен при таких-то генах? Адулакары, разве что. Но это ж адулакары.
Серая футболка, вульгарные розовые тапочки, спортивные шорты красного цвета. Тонкие пальцы, пристальный взгляд, инфернальная задумчивость движений. Он сейчас похож на дом, из которого ушёл основной жилец, но оставил все вещи на своих местах. И появился новый. Временный, как и всё в этом чудесном земном аду, простите, земном мире, но всё же.
В принципе, годам к сорока это тело вполне бы раскабанело. Захрюкотало местами. Стало уютным кисельком, булочкой и холодцом. Креативным ивент-менеджером, отцом трёх детей, другом двух друзей. Но - фигушки вам, дорогие его вариативные и инвариантные друзья и глубоувлажняемые слезами совести родственники. Поезд ушёл. Следующая станция - «Дно Болота».
Юноша задумчиво потёр рубец от ножа. Болит, зараза, хотя и не должен. Нет. Не болит. Беспокоит. Что, впрочем, тоже странно. Ох уж эти самоубийцы и их оборванные нити бытия. Глупцы. Наивные щенки, маленькие человеческие уродцы на работе у брюзгливого равнодушного старого босса. Всё в рай стремятся, но вот в этом случае рай точно не светит. И не греет. И даже не дышит в твою сторону. Если только адским пламенем. Геенной огненной. И призывно шуршит всеми девятью кругами. И девяносто девятью сбоку.
Однако тут есть неувязочка. Демон откусил бутерброд и поморщился. Неувязочка - мерзкое слово. Почти как этот бутер.
- Это что - сыр? А масло? Откуда в нём столько лишнего? Да и хлеб… в аду и то вкуснее. Чтоб вы и после смерти питались своими хлебобулочными изделиями, мастера Хлебозавода номер два!
На столе нервно ожил смартфон и выплюнул сообщение. «Кажется, я всё…» Демон отложил бутерброд и прислушался к своему телу. Временно - своему. Интересная реакция. Важный адресат. Можно захватить с собой. В ад, конечно. При умелом планировании всё можно.
- Мне всё можно. Мне можно всё.
Какой странный привкус у этих слов. Солоноватый, с кровью иллюзий. Как будто в детской головоломке появляется второе дно. Сунул руку, а там - космос. Сунул голову, а там Вселенная. Необычный экземпляр. Демон написал в ответ: «Что так?» И поставил задумчивый смайлик. Потом инстинктивно поставил ещё один - испуганный. Просто захотелось.
Эпоха комиксов началась с Библии. Время смайликов - с неолита. Или палеолита? Или вообще с динозавров? Они ж сами был как смайлики, только страшные. Неважно это. А важно то, что его сюда послали вопреки смертотрепещущей очереди. Юноша шевельнул рукой. Левой рукой тьмы. Поводок, тянущийся из нездешних глубин был на месте. Ослаблен, но неотменяем. И совсем не жжёт. Приятно. Но подозрительно. Слишком большая свобода - то ещё наказание. А почему остальные спецслужбы не бдят?
Ну да. Преданные ангелы сейчас заняты на передовой, востребованные демоны рангом непостижимо выше - в штабах. Одни - носят, хранят, оберегают. Другие - нашёптывают, соблазняют, запугивают. Интересные времена порождают бесконтрольность существования. Сами подумайте, если итог всё равно неизбежен, то чего там изобретать? Взрывай, стреляй, режь. Целуй, жди, печалься. Что за странная парадигма? Отбросим прочь. Не время, товарищ, Родина в опасности!
Юноша и демон взял смартфон, отложил еду, пошёл в комнату. Пианино. Пыль. Ноты. Какая прелесть. Навыки игры ещё доступны, можно взять парочку адовых аккордов. Но лучше не рисковать. Поводок - то ещё удовольствие. Странно, что никто совсем не контролирует его действий. Обычно от советов не продохнёшь. Что там в этих новостных каналах? Телега? Клюква? А. Понятно. Ну да. Тут не до него. Скрепы так и трещат под напором серверного ветра, пришедшего с Южных гор.
В дверь постучали. Даже не постучали - поскреблись. Сердце, так недавно запущенное новой силой, пропустило удар. Ты, кусок недряблых мышц, работай по плану, не сбои! Это приказ. Как хорошо, что сердцу можно приказывать. Это вам не человечиком быть.
Открыл дверь и понял, что знает этого… как там… Ва-ди-ма? Вальдемара? Варфусанаала? А ещё что он умирает. Этот вот. Пришлец унылый. Ты смотри-ка, тоже ножевое. Руки дрожат. Много крови. В справочниках людиков пишут, что около восьми литров. А на деле кажется - десять. Или - литр. Диалектика кровных наблюдений в аду совсем другая. Сколько надо, столько и будет течь. Потому что это не кровь, а возмездие. А оно бесконечно. И продлеваемо.
Сердце пропустило удар. Слишком много думаю? Затащу в квартиру, утащу с собой в ад. Вальсуфанакар? Вектимий? Вредный… Стоп! Как много имён в голове. Я вру. Какой, к рогам несвятой Лилит, Вадим? Вла-ди-мир. Кажется. Не имя - музыка. Минимальный аккорд. До, мибемоль, соль. Тоника. Малая терция. Чистая квинта. Чёртов минорный аксельбант на гробовом веночке жизни. Почему так больно?
Тем временем… умирающий смотрит так честно. Чёрная одежда ему отчего-то не идёт. Хм. Что-то там было в инструкциях про семь минут до смерти, типа, проносятся перед глазами все лучшие моменты жизни, вздымая копыта мгновений особой прелести. Любопытно же - что там у него проносится. С копытами. Заглянем.
Но демон Варсануфий видит только своё лицо. Че-го? Че… И тут верообломная память яростным потоком камней рушит спокойствие. Какого бога вам нужно к дьяволу? Никогда и ничего не просите у тех, кто ещё умеет любить. Даже так.
Демон Вар… нет, это не его имя… дёргает поводок, резко вытягивает… словно нить Ариадны из бездны лабиринта древней своей крови. Нить. Жизнь. Обычно она - алая, но здесь - золотая и вибрирует. За это его, пожалуй, сошлют так глубоко, что… Да плевать.
Шесть минут. Узел левее. Забиваю колышек почти в сердце проблемы. Тут задел что-то… Ага. Вот. Обошёл.
Пять оборотов. Дыши! И ты дыши, и я буду. Мир это… Ад, в котором мы живём каждый день, который мы делаем, находясь вместе?
Четыре круга. Ткани пошлой клепсидры напоены янтарной смолой, летящей с крыльев бабочки истинного знания. Мы не раз бываем в раю, но помним всегда только изгнание из рая.
Три тропинки. Бог вас не любит, он всего лишь вас создал, впрочем, ходят скрепные слухи, что это и есть любовь. А если так, то…
Две ладони времени. Поводок раскаляется, постанывает. Ха! Почуяли, сотоварищи, напряглись сокамерники, забегали лишенцы. Рога, копыта, хвосты. А вот теперь попробуйте, остановите меня. Хоть всем кагалом внизу, хоть всей стаей вверху, хоть всем миром по-на-вдоль. Шли бы вы. Строем.
Одна минута. Одна мысль - калёным железом. Я вспомнил! Я вспомнил, это же так просто оказалось!
Всё. Успел. Падать мне теперь до самого дна Шаданакара. Зато этот… как его там… будет жить… Малая терция. Чистая квинта. Звучит нота до. Становится арканом верёвки, Арканом Таро, Аркануном, Арборетумом, Аррр…
- Ты чего удумал? Никуда я тебя не отпущу. Не надейся. Слишком давно ты не помнил себя, брат. Зато сейчас! Единая кровь? Один путь. Руку, бог тебя подбери за рога! Руку!!!
И поводок, обиженно взвизгнув от божественно переполнивших его ангельских сил демонического разлива, рассыпался бессильным пеплом. Упс. Нерушимая, вроде, связь, а смотри-ка - вся порвалась.
Так. Не. Может. Быть. Почему. Я. Ещё. Здесь. Ах. Да. Это было не самоубийство. И мы не люди. Вот так просто? Но тогда - почему больно? И зачем рубец от ножа горит, шипит, плавится, сжимается, исчезает. Рубец украли лурги-дурги! Рубикон угнал Шурик Македонский. Сердце умыкнули эльфы-троглодиты. Маленький Тролль Мумий унёс остатки разума. Все что-нибудь да спёрли. Один я - как дурак с розовыми тапочками на тощих ногах. В серой футболке. Красных шортах.
Они сидят на полу пустой комнаты рядом. Молчат. Чёрная тень, белые обои. Белая тень, чёрная суть.
Потом умирающий, но живой выдаёт с печальным смешком:
- Теперь мы сами по себе. Не нужны ни аду, ни… раю.
- Угу.
- Ты вспомнил? Когда твои пальцы стали рвать поводок и тянуть прошлые жизни…
- То вытянули много лишнего.
- Это что - раскаяние? Догму следует ковырять пальчиком регулярно! Авось и рассыплется от…
- Ковыряния? Глупости? Старости? Догматитичности?
- Упорства, братец, упорства.
- Ну вот какого фига теперь делать? Ни крыльев, ни рогов. Ни защиты, ни обороны.
- Шире смотри, радость моя, людьми мы тоже не стали. А рога тебе не шли. И рожки - тоже.
- Зависли, блин. Как перевод между банками. Один отправил, второй не принял.
- Свободу не подарят, свободу нужно взять.
- А ты понимаешь, что я готовился, составлял план, потом его забывал методично, потом…
- Не нуди, бывший демон, не в аду. Не на планёрке.
- Не вредничай, бывший ангел, не в раю. Не на коллоквиуме.
- Айда на кухню. В морозилке есть мороженое. Шоколадное. Там немного, но…
- На похороны хватит? Приезжай на вороной своей кобыле в дом гетеррр…
- Молчи, Взбродский! Как раз на двоих там хватит. С избытком.
- Ты-то это откуда знаешь, светлый извращенец?
- Так я это, тёмный святой, сам его тудыть и припрятал. Превентивно.
Филологический демон Варсануфий готовил себе бюджетный завтрак, ибо был в человеческой форме. Семнадцатилетний лохматый юноша с чёрными глазами. Тёмные волосы вьются на концах. Татуировок и пирсинга нет, но есть зажившая рана от ножа. Глубокая. Стройный юноша, да и кто в семнадцать лет не строен при таких-то генах? Адулакары, разве что. Но это ж адулакары.
Серая футболка, вульгарные розовые тапочки, спортивные шорты красного цвета. Тонкие пальцы, пристальный взгляд, инфернальная задумчивость движений. Он сейчас похож на дом, из которого ушёл основной жилец, но оставил все вещи на своих местах. И появился новый. Временный, как и всё в этом чудесном земном аду, простите, земном мире, но всё же.
В принципе, годам к сорока это тело вполне бы раскабанело. Захрюкотало местами. Стало уютным кисельком, булочкой и холодцом. Креативным ивент-менеджером, отцом трёх детей, другом двух друзей. Но - фигушки вам, дорогие его вариативные и инвариантные друзья и глубоувлажняемые слезами совести родственники. Поезд ушёл. Следующая станция - «Дно Болота».
Юноша задумчиво потёр рубец от ножа. Болит, зараза, хотя и не должен. Нет. Не болит. Беспокоит. Что, впрочем, тоже странно. Ох уж эти самоубийцы и их оборванные нити бытия. Глупцы. Наивные щенки, маленькие человеческие уродцы на работе у брюзгливого равнодушного старого босса. Всё в рай стремятся, но вот в этом случае рай точно не светит. И не греет. И даже не дышит в твою сторону. Если только адским пламенем. Геенной огненной. И призывно шуршит всеми девятью кругами. И девяносто девятью сбоку.
Однако тут есть неувязочка. Демон откусил бутерброд и поморщился. Неувязочка - мерзкое слово. Почти как этот бутер.
- Это что - сыр? А масло? Откуда в нём столько лишнего? Да и хлеб… в аду и то вкуснее. Чтоб вы и после смерти питались своими хлебобулочными изделиями, мастера Хлебозавода номер два!
На столе нервно ожил смартфон и выплюнул сообщение. «Кажется, я всё…» Демон отложил бутерброд и прислушался к своему телу. Временно - своему. Интересная реакция. Важный адресат. Можно захватить с собой. В ад, конечно. При умелом планировании всё можно.
- Мне всё можно. Мне можно всё.
Какой странный привкус у этих слов. Солоноватый, с кровью иллюзий. Как будто в детской головоломке появляется второе дно. Сунул руку, а там - космос. Сунул голову, а там Вселенная. Необычный экземпляр. Демон написал в ответ: «Что так?» И поставил задумчивый смайлик. Потом инстинктивно поставил ещё один - испуганный. Просто захотелось.
Эпоха комиксов началась с Библии. Время смайликов - с неолита. Или палеолита? Или вообще с динозавров? Они ж сами был как смайлики, только страшные. Неважно это. А важно то, что его сюда послали вопреки смертотрепещущей очереди. Юноша шевельнул рукой. Левой рукой тьмы. Поводок, тянущийся из нездешних глубин был на месте. Ослаблен, но неотменяем. И совсем не жжёт. Приятно. Но подозрительно. Слишком большая свобода - то ещё наказание. А почему остальные спецслужбы не бдят?
Ну да. Преданные ангелы сейчас заняты на передовой, востребованные демоны рангом непостижимо выше - в штабах. Одни - носят, хранят, оберегают. Другие - нашёптывают, соблазняют, запугивают. Интересные времена порождают бесконтрольность существования. Сами подумайте, если итог всё равно неизбежен, то чего там изобретать? Взрывай, стреляй, режь. Целуй, жди, печалься. Что за странная парадигма? Отбросим прочь. Не время, товарищ, Родина в опасности!
Юноша и демон взял смартфон, отложил еду, пошёл в комнату. Пианино. Пыль. Ноты. Какая прелесть. Навыки игры ещё доступны, можно взять парочку адовых аккордов. Но лучше не рисковать. Поводок - то ещё удовольствие. Странно, что никто совсем не контролирует его действий. Обычно от советов не продохнёшь. Что там в этих новостных каналах? Телега? Клюква? А. Понятно. Ну да. Тут не до него. Скрепы так и трещат под напором серверного ветра, пришедшего с Южных гор.
В дверь постучали. Даже не постучали - поскреблись. Сердце, так недавно запущенное новой силой, пропустило удар. Ты, кусок недряблых мышц, работай по плану, не сбои! Это приказ. Как хорошо, что сердцу можно приказывать. Это вам не человечиком быть.
Открыл дверь и понял, что знает этого… как там… Ва-ди-ма? Вальдемара? Варфусанаала? А ещё что он умирает. Этот вот. Пришлец унылый. Ты смотри-ка, тоже ножевое. Руки дрожат. Много крови. В справочниках людиков пишут, что около восьми литров. А на деле кажется - десять. Или - литр. Диалектика кровных наблюдений в аду совсем другая. Сколько надо, столько и будет течь. Потому что это не кровь, а возмездие. А оно бесконечно. И продлеваемо.
Сердце пропустило удар. Слишком много думаю? Затащу в квартиру, утащу с собой в ад. Вальсуфанакар? Вектимий? Вредный… Стоп! Как много имён в голове. Я вру. Какой, к рогам несвятой Лилит, Вадим? Вла-ди-мир. Кажется. Не имя - музыка. Минимальный аккорд. До, мибемоль, соль. Тоника. Малая терция. Чистая квинта. Чёртов минорный аксельбант на гробовом веночке жизни. Почему так больно?
Тем временем… умирающий смотрит так честно. Чёрная одежда ему отчего-то не идёт. Хм. Что-то там было в инструкциях про семь минут до смерти, типа, проносятся перед глазами все лучшие моменты жизни, вздымая копыта мгновений особой прелести. Любопытно же - что там у него проносится. С копытами. Заглянем.
Но демон Варсануфий видит только своё лицо. Че-го? Че… И тут верообломная память яростным потоком камней рушит спокойствие. Какого бога вам нужно к дьяволу? Никогда и ничего не просите у тех, кто ещё умеет любить. Даже так.
Демон Вар… нет, это не его имя… дёргает поводок, резко вытягивает… словно нить Ариадны из бездны лабиринта древней своей крови. Нить. Жизнь. Обычно она - алая, но здесь - золотая и вибрирует. За это его, пожалуй, сошлют так глубоко, что… Да плевать.
Шесть минут. Узел левее. Забиваю колышек почти в сердце проблемы. Тут задел что-то… Ага. Вот. Обошёл.
Пять оборотов. Дыши! И ты дыши, и я буду. Мир это… Ад, в котором мы живём каждый день, который мы делаем, находясь вместе?
Четыре круга. Ткани пошлой клепсидры напоены янтарной смолой, летящей с крыльев бабочки истинного знания. Мы не раз бываем в раю, но помним всегда только изгнание из рая.
Три тропинки. Бог вас не любит, он всего лишь вас создал, впрочем, ходят скрепные слухи, что это и есть любовь. А если так, то…
Две ладони времени. Поводок раскаляется, постанывает. Ха! Почуяли, сотоварищи, напряглись сокамерники, забегали лишенцы. Рога, копыта, хвосты. А вот теперь попробуйте, остановите меня. Хоть всем кагалом внизу, хоть всей стаей вверху, хоть всем миром по-на-вдоль. Шли бы вы. Строем.
Одна минута. Одна мысль - калёным железом. Я вспомнил! Я вспомнил, это же так просто оказалось!
Всё. Успел. Падать мне теперь до самого дна Шаданакара. Зато этот… как его там… будет жить… Малая терция. Чистая квинта. Звучит нота до. Становится арканом верёвки, Арканом Таро, Аркануном, Арборетумом, Аррр…
- Ты чего удумал? Никуда я тебя не отпущу. Не надейся. Слишком давно ты не помнил себя, брат. Зато сейчас! Единая кровь? Один путь. Руку, бог тебя подбери за рога! Руку!!!
И поводок, обиженно взвизгнув от божественно переполнивших его ангельских сил демонического разлива, рассыпался бессильным пеплом. Упс. Нерушимая, вроде, связь, а смотри-ка - вся порвалась.
Так. Не. Может. Быть. Почему. Я. Ещё. Здесь. Ах. Да. Это было не самоубийство. И мы не люди. Вот так просто? Но тогда - почему больно? И зачем рубец от ножа горит, шипит, плавится, сжимается, исчезает. Рубец украли лурги-дурги! Рубикон угнал Шурик Македонский. Сердце умыкнули эльфы-троглодиты. Маленький Тролль Мумий унёс остатки разума. Все что-нибудь да спёрли. Один я - как дурак с розовыми тапочками на тощих ногах. В серой футболке. Красных шортах.
Они сидят на полу пустой комнаты рядом. Молчат. Чёрная тень, белые обои. Белая тень, чёрная суть.
Потом умирающий, но живой выдаёт с печальным смешком:
- Теперь мы сами по себе. Не нужны ни аду, ни… раю.
- Угу.
- Ты вспомнил? Когда твои пальцы стали рвать поводок и тянуть прошлые жизни…
- То вытянули много лишнего.
- Это что - раскаяние? Догму следует ковырять пальчиком регулярно! Авось и рассыплется от…
- Ковыряния? Глупости? Старости? Догматитичности?
- Упорства, братец, упорства.
- Ну вот какого фига теперь делать? Ни крыльев, ни рогов. Ни защиты, ни обороны.
- Шире смотри, радость моя, людьми мы тоже не стали. А рога тебе не шли. И рожки - тоже.
- Зависли, блин. Как перевод между банками. Один отправил, второй не принял.
- Свободу не подарят, свободу нужно взять.
- А ты понимаешь, что я готовился, составлял план, потом его забывал методично, потом…
- Не нуди, бывший демон, не в аду. Не на планёрке.
- Не вредничай, бывший ангел, не в раю. Не на коллоквиуме.
- Айда на кухню. В морозилке есть мороженое. Шоколадное. Там немного, но…
- На похороны хватит? Приезжай на вороной своей кобыле в дом гетеррр…
- Молчи, Взбродский! Как раз на двоих там хватит. С избытком.
- Ты-то это откуда знаешь, светлый извращенец?
- Так я это, тёмный святой, сам его тудыть и припрятал. Превентивно.