Зимние градусы
- Заключительной темой нашего сегодняшнего урока будет… «Зима - любовь моя в снегах». У нас есть десять минут. Итак…
Аделаида Дормидонтовна Борзоштырь поправила причёску на голове, журнал на столе и шариковую ручку в руке. Нормальный ритуал для начала опроса. Взгляд учителя филологически выверено скользнул по списку класса. Этих - нет смысла спрашивать, эту - рано, этого - не стоит, а вот этого… к сожалению… придётся. Давно не спрашивала, мда.
- Пиотровский Стефан - к доске. Посмотрим, что ты нам… поведаешь.
Класс заинтересованно оживился. Пиотровский - это вам не Наденька Ржепишевская. Этот отожжёт.
Пиотровский - мальчик 12 лет и почти 45-ти килограмм живого веса - скользнул к заляпанной буквами доске, целенаправленно отклячил ножку и гордо выдал:
- Эпиграф!
Класс и учитель осторожно замерли. За окнами царила описываемая тема, на подоконнике грелись толстые голуби, заспанно косясь на детей.
- Зима! Крестьянин, торжествуя, коня ведёт за кончик…
Аделаида Дормидонтовна Борзоштырь подавилась воздухом и просипела:
- Шта?
- …носа! И птица на ветвях фен-шуя уже готова выпить проса…
Класс разочарованно выдохнул. Аделаида Дормидонтовна нервно посмотрела на мальчика:
- Классику перевирать нехорошо. Птицы не пьют проса. Коня нужно вести за другое. Но ты продолжай.
Пиотровский пожал плечами и начал сладкой скороговоркой:
- Самый счастливый момент из своего детства, связанный с зимой - это когда мы играли в войну, а в гаражах по соседству взорвался самогонный аппарат. Было красивое праздничное пламя, но ничего, к сожалению, так и не сгорело дотла. И никто не пострадал, впрочем, было очень красиво. Мы потом долго с друзьями валялись в снегу и делали вид, что мы ангелы, которые напились амброзии. Третьей воз-гон-ки.
Класс умилённо вздохнул - как один понимающий организм. Всё, как надо - самогонный аппарат, зима, ангелы. Романтика. Посмотрим, что там дальше.
Аделаида Дормидонтовна вспомнила, что где-то в недрах её стола спрятана бутылочка коньяка, которую она отобрала у старшеклассников. Пиотровский зашуршал листами:
- Второй эпиграф! Мороз и солнце - день отвратный! Ещё ты дремлешь, друг…
Аделаида Дормидонтовна Борзоштырь подавилась мыслями о коньяке и проскрипела:
- Шта?
- …друг приятный! Пора красавица, очнись! Открой, сомкнуты негой двери и, всем словам моим не веря, звездой сервера явись!
- Ну… допустим.
Пиотровский скрипнул половицей и бодрым речевым оленем понёсся по заснеженным барханам сочинения.
- Зима всегда приносила мне радость. Радость сушки носков, радость поломки коньков, радость перелома ноги, руки и трёх пальцев на двух руках в сумме.
Класс математически заинтересовался количеством поломок, рук и радостей. По рядам прошуршала «во даёт». Аделаида Дормидонтовна представила, как она заказывает «кровавую Мэри» в столовке.
- Один раз я сжёг свои лыжи в печке, потому что было холодно, мокро и инфернально грустно, да и лыжи сломались, потому что я пытался заехать на дерево в них. К сожалению, лыжи лишь на внешность были деревянными, а на деле - вонючий пластик. Домик в деревне мы проветривали неделю после, но пластик очень качественно ароматизировал ноосферу нашего обитания.
Аделаида Дормидонтовна представила, как она улетает на ракете от Земли. И в руках у неё коктейль «Отвёртка».
- А в другой раз мы встречали новый год в лесу. Родители с друзьями решили охладить наше детское шампанское в сугробе, потому что недетское шампанское и так было холодное. Потом мы до утра искали тот сугроб, потом - родителей, затем - они нас, а потом - всех искали искатели людей. Нам было весело.
Класс захрустел стульями и с завистью представил шампанское в снегу, поиски и потери. Аделаида Дормидонтовна вспомнила, что в шкафу есть ещё золотой ром, который она отобрала у старшеклассников.
- Я люблю простую русскую зиму - она такая мокрая и пушистая, что не любить её невозможно! Третий эпиграф!
- Как-то много у тебя эпиграфов!
- Просто зима - это самое поэтичное время года. Сразу после осени, весны и немного лета. Я не мог пройти мимо этих чеканных строк!
Аделаида Дормидонтовна вспомнила, что в гардеробной части шкафа лежит настоящая чача, забытая выпускниками. Пиотровский торжественно вскинул голову и выдал:
- Нууу меня зима - в сердце, на душе вьюга, знаю я, что можем мы друг без друга!
Аделаида Дормидонтовна мысленно перекрестилась и морально расслабилась.
- С теплотой вспоминаю своих друзей, которые столкнули мои санки с горки прямо в толпу лыжников и даже лыжниц. Это были студенты анатомического колледжа, я тогда узнал много новых и интересных ругательств и даже особенностей моей анатомии, например…
Но тут грянул звонок, который стёр подробности анатомических открытий.
Аделаида Дормидонтовна облегчённо вывела четвёрку в журнале и осторожно приняла в руки сочинение с эпиграфами и цитатами, попутно вспоминая, что дома есть водка. И даже - валерьянка.