Немного секса и кино
Второй режиссёр:
- Сегодня мы снимаем постельную сцену между Евлампием и Матрёной. На площадке - лепестки белых элитных роз, ванильные свечи, просроченное шампанское, пластиковые бокалы, розовый пеньюар, кастрюля с мамиными котлетами.
На заднем плане пробегает стадо художников-постановщиков, гремя пеньюаром и свечами. Реквизитор мрачно раскладывает котлеты по кастрюлям.
В игровой кровати временно храпит звукооператор, под кроватью посапывает помощник оператора. Под потолком висит светотехник, запутавшийся в проводах, и многозначительно молчит.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
В комнату вбредает Евлампий. Он в серых боксёрах с надписью «асус».
Второй режиссёр хором с оператором:
- Постановщики! Убрать надпись немедленно!!! Куда вы, ***, смотрите?
На заднем плане пробегает стадо художников-постановщиков с ящиком трусов.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
В комнату вбредает Евлампий. Он в серых боксёрах с надписью «иисус». В кровати лежит Матрёна. Вокруг кровати - лепестки роз приклеенные к полу, чтоб не улетели на повторных дублях.
Евлампий (воркующе):
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства…
Евлампий пытает дуть лепесток с пола. Ему это не удаётся.
Матрёна закатывает глаза.
Евлампий:
Эти свечи…
Раздаётся треск, на заднем плане отваливается часть окна, и мы видим за отвалом - яркий летний день и толпы соседей по дому.
Художник-постановщик:
- Твоих дивизим в квартал! Вы каким скотчем стены клеили? Малярным??? Уууу!
На заднем плане пробегает стадо художников-постановщиков, треща скотчем, и приклеивает стены обратно. Администраторы разгоняют соседей.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
Евлампий:
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства. Эти свечи, эти розы, эти поцелуи - только для тебя!
Из-под кровати вываливается администратор Артём. В его руках коробка с рациями.
Артём (мрачно):
- Кто ещё не взял рации?
Второй режиссёр:
- Вон! Вон! Вон с площадки, рыбка моя ундоровская!
Администратор, не обращая внимания, раздаёт рации и уходит.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
Евлампий:
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства. Эти свечи, эти розы, эти поцелуи - только для тебя!
Матрёна:
- Да, любимый! Мы в целом мире остались совсем одни…
Раздаётся треск. В кровать падает бум и звукооператор. Сверху на него обрушивается светотехник с проводами. Последним в кровать вползает паук.
Режиссёр:
- Всё! Уйду! Уйду ставить детские утренники! В Кремле!!!!
Второй режиссёр:
- Убью! Всех вас, зайки, я убью! Вот возьму за уши - и об стенку! И об стенку!
Тапочкой убивает паука.
На заднем плане пробегает стадо художников-постановщиков, восстанавливая пейзаж и унося труп паука, чтобы съест в худвагене.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
Евлампий:
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства. Эти свечи, эти розы, эти поцелуи - только для тебя!
Матрёна:
- Да, любимый! Мы в целом мире остались совсем одни. Когда родится наш первый малыш, мы назовём его Икар, потому что…
Раздаётся треск. Из шкафа прямо в кровать выпадает кукла, изображающая новорожденного из следующих сцен.
Евлампий:
- Ни хрена себе скорость зачатия!
Матрёна:
- Это не я! Он сам!!!
Второй режиссёр:
- Убью нахрен!
На заднем плане пробегает стадо художников-постановщиков и утаскивает младенца в ад шкафа. В шкафу сидит грустный администратор Артём с лишней рацией и ест бургер, не обращая ни на кого внимания.
Режиссёр:
- Давайте уже снимем это! Мы же можем! У нас же есть сценарий!!!
Второй режиссёр:
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
Евлампий:
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства. Эти свечи, эти розы, эти поцелуи - только для тебя!
Матрёна:
- Да, любимый! Мы в целом мире остались совсем одни. Когда родится наш малыш, мы назовём его Икар, потому что он научит летать наши сердца!
Евлампий шагает к Матрёне и наступает в кастрюлю с котлетами, забытую около кровати реквизитором. Не обращая внимания на котлеты, Евламий страстно смотрим на Матрёну. Матрёна срывает с себя пеньюар и…
Звукорежиссёр:
- Брак по звуку! По стене пробежал таракан!!!
На заднем плане стадо админов и постановщиков убивает таракана и утаскивает его в хламваген, чтобы разделить и съесть после смены.
Второй режиссёр мрачно гладит режиссёра по голове. Оператор молится. Остальная съёмочная группа бегает по квартире с репеллентом.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
Евлампий:
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства. Эти свечи, эти розы, эти поцелуи - только для тебя!
Матрёна:
- Да, любимый! Мы в целом мире остались совсем одни. Когда родится наш малыш, мы назовём его Икар, потому что он научит летать наши сердца!
И стоящие вокруг кровати пятьдесят восемь потных мужиков съёмочной группы беззвучно рыдают от счастья под крик:
- Стоп!!! Снято!!! Снято!!!
- Сегодня мы снимаем постельную сцену между Евлампием и Матрёной. На площадке - лепестки белых элитных роз, ванильные свечи, просроченное шампанское, пластиковые бокалы, розовый пеньюар, кастрюля с мамиными котлетами.
На заднем плане пробегает стадо художников-постановщиков, гремя пеньюаром и свечами. Реквизитор мрачно раскладывает котлеты по кастрюлям.
В игровой кровати временно храпит звукооператор, под кроватью посапывает помощник оператора. Под потолком висит светотехник, запутавшийся в проводах, и многозначительно молчит.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
В комнату вбредает Евлампий. Он в серых боксёрах с надписью «асус».
Второй режиссёр хором с оператором:
- Постановщики! Убрать надпись немедленно!!! Куда вы, ***, смотрите?
На заднем плане пробегает стадо художников-постановщиков с ящиком трусов.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
В комнату вбредает Евлампий. Он в серых боксёрах с надписью «иисус». В кровати лежит Матрёна. Вокруг кровати - лепестки роз приклеенные к полу, чтоб не улетели на повторных дублях.
Евлампий (воркующе):
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства…
Евлампий пытает дуть лепесток с пола. Ему это не удаётся.
Матрёна закатывает глаза.
Евлампий:
Эти свечи…
Раздаётся треск, на заднем плане отваливается часть окна, и мы видим за отвалом - яркий летний день и толпы соседей по дому.
Художник-постановщик:
- Твоих дивизим в квартал! Вы каким скотчем стены клеили? Малярным??? Уууу!
На заднем плане пробегает стадо художников-постановщиков, треща скотчем, и приклеивает стены обратно. Администраторы разгоняют соседей.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
Евлампий:
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства. Эти свечи, эти розы, эти поцелуи - только для тебя!
Из-под кровати вываливается администратор Артём. В его руках коробка с рациями.
Артём (мрачно):
- Кто ещё не взял рации?
Второй режиссёр:
- Вон! Вон! Вон с площадки, рыбка моя ундоровская!
Администратор, не обращая внимания, раздаёт рации и уходит.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
Евлампий:
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства. Эти свечи, эти розы, эти поцелуи - только для тебя!
Матрёна:
- Да, любимый! Мы в целом мире остались совсем одни…
Раздаётся треск. В кровать падает бум и звукооператор. Сверху на него обрушивается светотехник с проводами. Последним в кровать вползает паук.
Режиссёр:
- Всё! Уйду! Уйду ставить детские утренники! В Кремле!!!!
Второй режиссёр:
- Убью! Всех вас, зайки, я убью! Вот возьму за уши - и об стенку! И об стенку!
Тапочкой убивает паука.
На заднем плане пробегает стадо художников-постановщиков, восстанавливая пейзаж и унося труп паука, чтобы съест в худвагене.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
Евлампий:
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства. Эти свечи, эти розы, эти поцелуи - только для тебя!
Матрёна:
- Да, любимый! Мы в целом мире остались совсем одни. Когда родится наш первый малыш, мы назовём его Икар, потому что…
Раздаётся треск. Из шкафа прямо в кровать выпадает кукла, изображающая новорожденного из следующих сцен.
Евлампий:
- Ни хрена себе скорость зачатия!
Матрёна:
- Это не я! Он сам!!!
Второй режиссёр:
- Убью нахрен!
На заднем плане пробегает стадо художников-постановщиков и утаскивает младенца в ад шкафа. В шкафу сидит грустный администратор Артём с лишней рацией и ест бургер, не обращая ни на кого внимания.
Режиссёр:
- Давайте уже снимем это! Мы же можем! У нас же есть сценарий!!!
Второй режиссёр:
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
Евлампий:
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства. Эти свечи, эти розы, эти поцелуи - только для тебя!
Матрёна:
- Да, любимый! Мы в целом мире остались совсем одни. Когда родится наш малыш, мы назовём его Икар, потому что он научит летать наши сердца!
Евлампий шагает к Матрёне и наступает в кастрюлю с котлетами, забытую около кровати реквизитором. Не обращая внимания на котлеты, Евламий страстно смотрим на Матрёну. Матрёна срывает с себя пеньюар и…
Звукорежиссёр:
- Брак по звуку! По стене пробежал таракан!!!
На заднем плане стадо админов и постановщиков убивает таракана и утаскивает его в хламваген, чтобы разделить и съесть после смены.
Второй режиссёр мрачно гладит режиссёра по голове. Оператор молится. Остальная съёмочная группа бегает по квартире с репеллентом.
- Камера! Мотор! Начали! Мотор идёооот…
Евлампий:
- Отрада моих очей! Я ждал этой февральской ночи, как волшебства. Эти свечи, эти розы, эти поцелуи - только для тебя!
Матрёна:
- Да, любимый! Мы в целом мире остались совсем одни. Когда родится наш малыш, мы назовём его Икар, потому что он научит летать наши сердца!
И стоящие вокруг кровати пятьдесят восемь потных мужиков съёмочной группы беззвучно рыдают от счастья под крик:
- Стоп!!! Снято!!! Снято!!!