Всех этих слов на русском... не будет
Оригинал взят у zemleroi в Всех этих слов на русском... не будет
Учёные постоянно вставляют английские слова. Ни одного доклада без них не проходит. Это не термины, которых нет в русском, это слова, которые они когда-то поленились посмотреть в словаре, а потом привыкли к ним и стали вставлять, благо это только всеми поощряется. Неважно, что в зале никто может не понять. И наоборот, не страшно даже в конференц-зале Палеонтологического института обнаружить незнание слова ископаемое (сам слышал человека, московского жителя, говорившего на протяжении всего доклада фоссилы). За один доклад набирается приличный список. Например: уай-хромосомы, мувик, "топ этой системы", "кучки земли, которые называют волкано" (т.е. выбросы), "норники, т.е. фоссориал", "землерои, т.е. субтерранеан", "пар, то есть мурлыканье" (purr) и прочее чудное.
Привыкая вставлять английские слова, учёные зачастую не понимают их буквальный смысл. Например, вспышку бурной эволюции (как и бурный или скачкообразный рост вообще) называют по-английски explosion. Довольно давно стали говорить и по-русски "взрыв" (напр., кембрийский взрыв). Речь идёт о внезапном появлении большого разнообразия той или иной группы. Арчибальд и Дейчман предложили две гипотезы, объясняющие появление в короткий срок всех основных отрядов млекопитающих. Согласно первой гипотезе, отряды взрывообразно эволюционировали после границы мела и палеогена от отдельных представителей давно разошедшихся ветвей. Согласно другой, позднемеловые формы принадлежат современным отрядам, так что взрывообразная эволюция началась до границы мела и палеогена. Первую гипотезу авторы назвали long fuse - длинный запал, а вторую, соответственно, short fuse. Слышу сегодня на докладе, что это гипотезы короткой и длинной "плавки" (кто-то перепутал fuse и fusion).
Часто учёные, сталкиваясь с терминологией из смежных областей, воспринимают и воспроизводят её уже только по-английски. Сегодня я слышал, как вершины древа называли нодами.
Всё это уже через поколение выльется в невозможность обсуждать научные темы по-русски, как это уже почти произошло в молекулярной биологии.
Учёные постоянно вставляют английские слова. Ни одного доклада без них не проходит. Это не термины, которых нет в русском, это слова, которые они когда-то поленились посмотреть в словаре, а потом привыкли к ним и стали вставлять, благо это только всеми поощряется. Неважно, что в зале никто может не понять. И наоборот, не страшно даже в конференц-зале Палеонтологического института обнаружить незнание слова ископаемое (сам слышал человека, московского жителя, говорившего на протяжении всего доклада фоссилы). За один доклад набирается приличный список. Например: уай-хромосомы, мувик, "топ этой системы", "кучки земли, которые называют волкано" (т.е. выбросы), "норники, т.е. фоссориал", "землерои, т.е. субтерранеан", "пар, то есть мурлыканье" (purr) и прочее чудное.
Привыкая вставлять английские слова, учёные зачастую не понимают их буквальный смысл. Например, вспышку бурной эволюции (как и бурный или скачкообразный рост вообще) называют по-английски explosion. Довольно давно стали говорить и по-русски "взрыв" (напр., кембрийский взрыв). Речь идёт о внезапном появлении большого разнообразия той или иной группы. Арчибальд и Дейчман предложили две гипотезы, объясняющие появление в короткий срок всех основных отрядов млекопитающих. Согласно первой гипотезе, отряды взрывообразно эволюционировали после границы мела и палеогена от отдельных представителей давно разошедшихся ветвей. Согласно другой, позднемеловые формы принадлежат современным отрядам, так что взрывообразная эволюция началась до границы мела и палеогена. Первую гипотезу авторы назвали long fuse - длинный запал, а вторую, соответственно, short fuse. Слышу сегодня на докладе, что это гипотезы короткой и длинной "плавки" (кто-то перепутал fuse и fusion).
Часто учёные, сталкиваясь с терминологией из смежных областей, воспринимают и воспроизводят её уже только по-английски. Сегодня я слышал, как вершины древа называли нодами.
Всё это уже через поколение выльется в невозможность обсуждать научные темы по-русски, как это уже почти произошло в молекулярной биологии.